Даниэла Стил - Питер, Поль и я
Зловещие предсказания Шарлотты в конце концов сбылись. Узнав, что дети проведут День труда вместе со своим отцом, Питер предложил мне куда-нибудь сходить в выходные и, к моему величайшему изумлению, пригласил меня к себе в номер.
— Я… э-э… я не знаю… я, как правило, не… — осторожно, с запинками, промямлила я, ошеломленная его предложением, хотя мы с ним шли к этому вечеру весь август. Но тут я напомнила себе, что давно стала взрослой девочкой, а Шарлотта ничего не узнает о моих проделках. — А почему бы тебе не остановиться у меня? — тихо спросила я.
— С удовольствием.
Я чувствовала, как он улыбается. Щеки у меня пылали. Я повесила трубку. Странно, что в таком возрасте я еще способна смущаться. Это может показаться смешным, но, глядя, как он подъезжает к моему дому, я ощущала себя сбежавшим подростком, которого разыскивает полиция. На мне были розовые джинсы, розовая блузка и новые розовые лодочки. Все старые туфли я давным-давно выбросила. Окинув себя взглядом в зеркале, я пришла к выводу, что похожа на огромную розовую карамельку, впрочем, у Питера мой наряд не вызвал никаких нареканий.
Войдя в дверь, он поцеловал меня и поставил на пол сумку. Его невинный жест таил в себе определенную угрозу: я неожиданно осознала, что наступает весьма ответственный момент в моей жизни. Что, если меня одурачили и я больше не хочу «это делать»? Что, если я переменила свое решение? Что, если Шарлотта и Сэм не уехали, а спрятались в шкафу? Но я сама видела, как они сели в машину Роджера два часа назад. У меня было достаточно времени, чтобы принять горячую ванну и превратиться ради Питера из замотанной мамаши в королеву-соблазнительницу.
— Привет, — сказал он, заключая меня в объятия и снова целуя. Интересно, он заметил, что я нервничаю? — Я привез продукты, — спокойно добавил он и вопросительно посмотрел мне в глаза: — Или ты предпочитаешь куда-нибудь пойти пообедать? Если ты мне доверяешь, я докажу тебе, что я неплохой повар.
И в самом деле, вопрос интересный. Я даже толком не знала, что ему ответить. Доверяю ли я ему? Если честно, то да. А стоит ли мне доверять ему? Что, если он время от времени знакомится с дамами в маленьких отелях, приглашает в бары и рестораны целый месяц… и что потом? Что он собирается сделать со мной? А вдруг он вовсе не разведен и у него тысячи подружек в Нью-Йорке и Калифорнии? Но когда я помогла ему выгрузить продукты из сумки и он опять меня поцеловал, на этот раз с еще большим пылом, я решила, что это не так уж и важно. Я была просто без ума от него. И каким бы негодяем он ни оказался, все равно хуже Роджера не будет.
Мы положили купленные им бифштексы в холодильник вместе с овощами для салата. Питер поставил на стол бутылку красного вина, и после этого я совершенно позабыла про продукты, а он принялся медленно раздевать меня, словно разворачивая огромную розовую конфетку. Наши одежды очень скоро очутились на полу, выложив собой дорожку из розового, белого, голубого и хаки, а спустя несколько мгновений мы с ним уже лежали в моей постели обнаженные, солнце садилось над океаном, и я задыхалась от страсти. Я никого и никогда еще так не желала, как этого мужчину, я никому не доверяла так, как ему, и никому не отдавалась так, как отдавалась Питеру, — никому, даже Роджеру… Я умирала от желания. И то, что произошло потом, было похоже на чудесный сон. Мы лежали в объятиях друг друга, разговаривали, целовались, шептали милую чепуху, задумчиво молчали и открывали друг в друге то, что я хотела узнать о нем, а он обо мне. Мы вспомнили об обеде только около полуночи.
— Проголодалась? — хрипло спросил он меня, а я нежно погладила его по груди.
В ответ у меня вырвался стон:
— Боже мой, Питер… не сейчас… я не в состоянии.
Он рассмеялся, склонился надо мной, поцеловал меня и прошептал:
— Я говорю об обеде.
— О… — Странно, но я так легко смущаюсь рядом с ним, и в то же время мне с ним так легко. Это настолько ново для меня и настолько не похоже на все, что мне приходилось испытывать в жизни. В том, как он смотрел на меня, сквозила такая нежность и доброта. Мы стали друзьями намного раньше, чем любовниками, и мне это нравилось. — Хочешь, я приготовлю тебе поесть? — спросила я, лежа на постели, которая теперь стала нашим ложем любви. Жаль, что мы не можем здесь оставаться вечно. И как все-таки здорово, что Роджер увез детей на выходные!
— Я хотел сам приготовить тебе обед. — Он вновь поцеловал меня, и спустя минуту я уже было решила, что все начинается снова, но мы оба слишком устали и пресытились ласками и ужасно проголодались.
В конце концов мы решили оставить в покое бифштексы и сделать омлет, который Питер и приготовил по всем правилам кулинарного искусства — с сыром и ветчиной. К омлету мы добавили нарезанный Питером салат. Он не солгал. Этот человек и в самом деле оказался потрясающим поваром, а также любовником.
После обеда мы пошли прогуляться по пляжу. Вернулись мы, нежно обнявшись, и заснули обнявшись. Для нас в ту ночь все было внове, и нашей близости сопутствовала восхитительная неловкость: ни один из нас не знал, как спит другой, на каком боку, и как повернуться, если хочешь прижаться к другому или, наоборот, отстраниться. Но Питер все решил за меня. Он просто обнял и прижал меня к себе. Перед тем как мы оба смежили веки, у меня промелькнула мысль: интересно, догадается ли Шарлотта со своей сверхпроницательностью тринадцатилетней, что мы наконец «сделали это»? Я открыла глаза, посмотрела на Питера и улыбнулась… Как он красив, когда спит рядом со мной. Прости, Шарлотта, так уж получилось.
На следующий день повторилось то же самое. Проснувшись, мы снова предавались любви, а потом я приготовила завтрак. Мы плавали в бассейне, болтали, ели, гуляли. Большую часть уик-энда мы провели в постели, а к концу уик-энда, хотя я и не желала в этом признаться ни себе, ни ему, половинка моей души уже принадлежала Питеру. Я поняла, что потихоньку влюбляюсь в него. Впрочем, нет, ошибочка. За это время я успела влюбиться в него. Все это было слишком хорошо, слишком необычно, слишком нежно. Я пропала.
Когда в понедельник я закрыла дом и Питер повез меня в город, он обмолвился, что в сентябре ему придется уехать в Калифорнию.
— А ты долго там пробудешь? — спросила я с напускной небрежностью.
То ли он намекает на то, что это конец нашей короткой летней идиллии, то ли хочет, чтобы я привыкала к его частым отлучкам. Я вдруг поняла, что могу ради него привыкнуть к чему угодно. Со мной такого не было со времен учебы в средней школе, но мне пока не хотелось, чтобы он это знал. Господи, как получилось, что я по уши втрескалась в человека, с которым знакома всего два месяца? Почему это произошло со мной? Я ведь имею определенный опыт. Я целых тринадцать лет была замужем за человеком, которого любила и которому верила, а у него хватило духу посмотреть мне в глаза и сказать, что он меня больше не любит. Тот, кто сейчас со мной, тоже сделает это рано или поздно. Уверена в этом. Я взрослый человек и знаю жизнь. Поэтому упоминание Калифорнии меня насторожило — здесь кроется какой-то подвох. Но он сказал это как бы между прочим, а когда мы остановились рядом с моим домом, поцеловал меня.
