Анна Андрианова - Декаданс
Я подняла руку. Губы уже были расслаблены, руки вели себя спокойно и уверенно.
– Принесите счет!
Бесполезность нашей встречи еще больше разжигала азарт гормонов.
Мы забрались в мою уже чистую, блестящую на солнце машину. Леша грубо притянул меня за шею и бесцеремонно поцеловал. Мои ноги автоматически разъехались в стороны, его теплая ладонь скользила по промежности, залезла под влажные трусики. Мои руки вцепились в его жесткие волосы, язык извивался во рту, переплетаясь с моим языком, его руки уже жадно расстегивали кофту, приближаясь с каменным от возбуждения соскам.
Я внимательно, как будто со стороны, пыталась наблюдать за собой, за своими чувствами и эмоциями. Наверное, если бы я была еще замужней женщиной, я бы сейчас думала о том, как муж, узнавший о моих любовных утехах, будет бить меня долго и мучительно за свое угнетенное достоинство, а я буду кричать на родном русском, как советская «радистка» Кетрин Кин в берлинском роддоме. А утром его дружки из солидарности с удовольствием припрутся меня хоронить.
Тра-та-та-трарарарара-тра-та-та, заверещал мой телефон. Звонил Серж.
– Ты долго будешь прятаться? – с наезда начал он.
– Перезвоню позже! – сухо обрубила я.
– Мы еще встретимся? – спрашивает Тягин, его слова в переводе с культурного означают «я тебя все равно трахну».
– Давай телефон, я сама позвоню! – ответила я. Трахнешь, куда я денусь, тоже в переводе с культурного.
Тягин покорно сидит рядом и ждет. Дурацкая, неудобная ситуация. Ничего, ровным счетом ничего меня не связывает с этим человеком, кроме чертового желания ему отдаться. Но почему в своих девичьих мечтах я представляла не только как мы занимаемся сексом, но и грезила о нашей совместной жизни? Что общего между этими понятиями?
Секс с ним возможен. Но вот отношения вряд ли, а тем более семейные.
Пауза слишком затянулась, он молча открыл дверцу и вышел из машины. А я одернула юбку и зачем-то позвонила Сержу.
«Своевременный» звонок Сержа еще раз доказал: вот что значит связь между людьми, душевная привязанность. С того момента, как он ушел в ту ночь, он ни разу не звонил мне. А теперь почуял запах нового самца за версту и прибежал к своей пещере. Кто говорит, что у мужиков нет интуиции? Еще как есть! Я, между прочим, его любовницу не унюхала.
– Я должен тебя увидеть!
– Смысл?
Внутри все переворачивается, я пытаюсь отследить свои ощущения. В них нет ни злости, ни боли, ни, что странно, даже обиды. Я приняла антибиотик, и он подействовал. Я простила его. В том, что я чувствую, лишь одна эмоция – радость. Ликование от того, что я снова слышу его голос.
– Я не могу без тебя. Не могу, слышишь! Ты нужна мне! Пожалуйста, возвращайся! – Серж в своей непревзойденной манере истерит в телефон.
Я молча слушаю его. Слушаю и радуюсь его голосу.
В лабиринтах тысяч объятий ты никогда не заблудишься, ты всегда найдешь свои, единственные.
Черт возьми, это единственный родной мне человек, часть меня, кусочек меня. Но не хочу я с этим кусочком иметь интимную связь!
– Серж, я не готова сейчас разговаривать. Давай пока поживем раздельно.
Он молчит, я тоже молчу. Не признается в измене. Партизанит. А домработница звонила, говорила, Сергея Владиславовича не застать дома.
Запутался.
Вместе невозможно и врозь никак.
– Пока! – заставляю себя произнести это слово и нажимаю на красную кнопку.
Выдыхаю. Не хватает воздуха. Открываю окно. Ветер запрыгивает в салон. Очень шумная Москва суетится по своим делам. Я выбрасываю чек, на котором нацарапан телефон Тягина. Никогда ему не позвоню. Экстаз возбуждения – слишком низменная потребность, чтобы тратить на нее время.
Выше удовольствия, именуемого страстью, является удовольствие, именуемое любовью. Незаменимость друг для друга. Душевная гармония двух половинок.
Почему Серж не может без меня, так же как я без него? Потому что мы слишком важны друг для друга, мы слишком долго участвовали в жизни друг друга, совместно препарировали наши души. У нас есть общее пространство, духовная близость, общая душа. И это пространство одинаково важно для нас обоих и незаменимо. Мы слишком много «инвестировали себя» в это пространство, когда, взявшись за руки, обещали глубинами наших сердец и в радости, и в горести быть вместе, поддерживать друг друга, участвовать в жизни другого.
Выше страсти это общее пространство, оно сильнее и, скорее всего, еще можно разбудить в нем страсть. Если бы секс был так важен и так прост, я бы кайфовала сейчас в объятиях Леши, а Серж не звонил бы мне, выпрыгивая из постели новой девицы.
Я посмотрела на себя в водительское зеркало. Обалденная я все-таки тетка!
Что же касается титанических порывов плоти... Молодому здоровому организму необходимо испытывать адреналиновые кайфы. Эти кайфы в нервной и эндокринной системе вырабатывают амфетамины, в том числе фенилэтиламин, чью нехватку для восстановления PH можно заменить дозой черного шоколада.
Обалденная тетка, то есть я собственной персоной, отправилась на поиски шоколадки.
* * *Снова звонит телефон – мечта о шоколадке накрылась. Достают проклятые производители косметики. Четыре раза перенесенная встреча на пятый раз уже перенестись не может. Я сама подожгла этот фитиль, теперь придется ехать в офис подбрасывать дров.
Все дело в том, что, пока моя семейная жизнь была опорой, а не угрозой психическому здоровью, я накреативила идею выпуска своей марки профессиональной косметики. Это очень выгодно, а главное – имиджево. Выпускаешь косметику под своим брендом, называешь ее гипер-супер-профессиональной и ультраполезной, печатаешь плакаты для салонов красоты, запихиваешь в профессиональные магазины. И вот рядом с известным всем L’Oreal, Tony&Guy стоит твой Jane Lorance. Затем проплачиваешь пару фотосъемок в профессиональных журналах и намазываешь свою косметику на различные части тела известных городских персонажей. Таким образом «деньги рождают деньги», как говорит Серж.
Встреча с пока не известной, но высокопрофессиональной белорусской компанией состоится через час. Они приперлись в Москву, желая прямо вчера начать работать по моему предложению.
Переборов все свои «не хочу» и «не могу», я приезжаю в свой первый салон из десяти, где находится общий офис. На ресепшне, как на троне, восседает наша внутрикорпоративная Соня Мармеладова. Ее лицо сегодня, впрочем, как и всегда, отражает скорбь тяжелой женской участи и манящий призыв «ну возьмите меня кто-нибудь замуж!». Соня сидит на круглом высоком стульчике, выставив на всеобщее рассмотрение гладкодепилированные коленки в ажурных чулках. Изящно выпрямив спинку и изобразив во взгляде присутствие философской мысли, Соня перелистывает странички незамысловатого романчика, вымученного из деградационного подсознания неумелой писательской рукой очередного представителя российской светской элиты.
