Люси Рэдкомб - Свет надежды
— Еще бы нет! — Уголок его губ дернулся. — А вот сережки с крохотными бриллиантами ты сегодня не надела.
До боли смущаясь собственного тела и слишком открытого платья, молодая женщина беспомощно заслонилась ладонью.
— К этому платью они никак не подходят. Тут нужен либо полный гарнитур, либо ничего. — Собственно говоря, Лоренсу-то какое дело и до серег, и до их происхождения? — Их подарил мне дедушка на окончание школы. Я ношу эти сережки в память о нем... — Голос ее понизился до шепота и наконец совсем прервался.
— Эти бриллианты меркнут в сиянии твоих глаз, — тоже шепотом отозвался Лоренс.
— Не говори так! — взмолилась Розанна.
— Отчего нет? — Он дерзко улыбнулся.
— Будь у тебя хоть малая толика чуткости, ты бы не спрашивал, а мне бы не понадобилось отвечать.
Лоренс ощутимо напрягся. Дышал он тяжело, точно после марафонской дистанции. Широкая мускулистая грудь вздымалась и опадала, завораживая молодую женщину ритмичным движением.
— Возможно, чуткости мне и недостает. Но если бы ты работала на меня, я бы, уж верно, заметил, что за последние несколько лет ты прошла через ад! — выпалил он, судорожно сжимая кулаки. — Бенни слепой, что ли? Если сегодняшнее происшествие — это типичный случай, такого от внимательного наблюдателя не скроешь!
— Бенджамин не следит за мной, точно ястреб за добычей, дожидаясь, чтобы я сказала или сделала что-нибудь, над чем можно всласть поиздеваться, — возразила Розанна.
— Я никогда и ни над кем не издеваюсь, — запротестовал он.
— Брось, Лоренс! Да на тему «Как поиздеваться над ближним своим» ты практические семинары можешь вести, — горько рассмеявшись, сказала молодая женщина.
— А что до «слежки», как ты изволишь выражаться, то тебе пора бы и привыкнуть к тому, что ты притягиваешь к себе взгляды, хочешь того или нет.
— То есть, по-твоему, я намеренно выставляю себя напоказ?
— То есть, по-моему, ты редкостная красавица, — глухо отозвался Лоренс. И все ее тело затрепетало в ответ на этот исполненный затаенной страсти шепот.
— Ну, Бенджамин и впрямь пару раз кое-что заметил, — благоразумно перевела разговор в прежнее русло Розанна, стараясь не встречаться с собеседником взглядом. — Но я сослалась на мигрень.
— И он поверил этой чуши?
— Почему бы и нет?
— Видимо, брат привык, что ты никогда ему не лжешь, — усмехнулся Лоренс. — Честная, кристально правдивая душа... Как можно тебя заподозрить?
— Ну и нечего тут насмехаться! — воскликнула Розанна. — Можно подумать, ты никогда не лжешь!
Лоренс хищно сощурился.
— Не уверен, что правда тебя порадует.
— А ты попробуй!
— Хорошо, вот тебе чистая правда. Всякий раз, когда я вижу тебя в одной из этих соблазнительных шелковых блузок, застегнутых до самого горла, мне хочется...
— Никакие они не соблазнительные, — запротестовала Розанна.
— Но меня они соблазняют.
— И до самого горла я их не застегиваю.
— Не придирайся к словам, женщина!
— Ну и чего ты от меня хочешь, Лоренс? Вызови полицию нравов, пусть меня арестуют!
— Я хочу видеть, как ты снимешь ее ради меня. Вот о чем я всегда мечтал.
Розанна застыла на месте. На долю секунды каждая клеточка ее тела словно оцепенела. А в следующий миг молодая женщина ожила и задрожала крупной дрожью.
— Всегда? — Она медленно, недоверчиво покачала головой.
Лоренс решительно кивнул.
С ее губ слетел легкий, еще слышный вздох.
— Но прежде ты никогда ничего подобного не говорил, — прошептала Розанна.
— Я всегда думал, что посягну тем самым на права Бенджамина. — Серые глаза Лоренса потемнели, стали почти черными. — А если бы я сказал раньше, что-то изменилось бы?
— Увы, этого мы никогда не узнаем.
— Но мы можем попробовать выяснить, — глухо предложил он.
Розанна судорожно сглотнула.
— Как?
Лоренс протянул ей руку. Молодая женщина вцепилась в нее, словно в спасательный круг. И, по-прежнему не сводя с нее глаз, молодой человек рывком поднял ее на ноги.
— И что теперь? — осведомилась она.
— Давай действовать по обстоятельствам, милая. — Серые глаза Лоренса лихорадочно блеснули.
Неодолимое желание вытеснило из головы Розанны все прочие мысли. Неумолимое пламя страсти испепеляло ее. Соски затвердевали, превращаясь в тугие, сладко ноющие бутоны, а внутри, напротив, все таяло. О, какое блаженство!..
6
Тяжело дыша, она закусила нижнюю губу. И еле слышным шепотом отозвалась:
— Как скажешь. Все, чего хочешь ты, хочу и я.
Кровь бросилась ему в лицо, с губ сорвался хриплый стон недоверия:
— Я хочу тебя.
— Лоренс... — выдохнула она.
Он обнял ее лицо ладонями. Его дальнейшие намерения ясно читались в чеканных, угрожающе-напряженных чертах лица, в потемневшем от страсти взгляде.
Розанна задышала чаще, машинально поднесла руку к шее — расстегнуть мешающую пуговицу, но никакой пуговицы не нащупала. Сегодня на ней было вечернее платье с глубоким декольте!
Это движение на миг отвлекло Лоренса. Он завладел ее запястьем и осторожно разжал крепко стиснутые пальцы один за другим, словно отогнул лепестки цветка... Коснулся жаркими губами ладони. И в это самое мгновение веки его приподнялись и серые глаза полыхнули пламенем — слепяще-ярким, словно тропическое солнце. И Розанна, как ни пыталась, уже не смогла отвести взгляда.
— Что за безумие... — Губы ее двигаются, но где же голос?
Лоренс завладел ее рукой и положил себе на грудь. Какой маленькой, бледной и хрупкой кажется ее кисть в сравнении с его загорелой ладонью! Лоренс убрал руку, но Розанна — нет. Под кончиками оцепеневших пальцев она ощущала жар его мускулистого тела и ритмичные удары сердца.
— Безумие — это чудесно, — тихо ответил Лоренс.
Она кивнула, соглашаясь, и попросила:
— Поцелуй меня. Я только об этом и мечтаю.
— Сначала скажи, что хочешь меня. Мне нужно услышать, как ты произносишь вслух: «Я хочу тебя, Лоренс».
Хочет ли она его? Ощущение такое, что в жизни она ничего не хотела сильнее! О, как не терпится ей изведать прикосновения его губ к разгоряченной коже, его вкус, его жар, его мужскую силу. У Розанны голова шла кругом от всего этого.
— Лоренс, я хочу тебя...
Она вся дрожала от сладостного предвкушения. Вот его дразнящий язык скользнул между ее приоткрытых губ, исследуя влажную, благоуханную полость, и внутри нее все превратилось в теплый тягучий мед. А дурманящий поцелуй все длился, и молодая женщина все крепче льнула к нему, выгибалась всем телом, приглашая к вольностям все более дерзким.
