Аглая Оболенская - Исполни волю мою
После финальной визы в деканате "переведена на пятый курс", я позволила себе расслабиться в ближайшем к дому кафе. Хватило меня на две чашки кофе со ста граммами сливочного ликёра "Керолайн" в каждой. Проработав в баре пару лет, я получила неплохую специализацию как быстро и вкусно может напиться молодая девушка. Сочетание горячего и горячительного даёт по мозгам не хуже "отвёртки" или "ерша". Потом надо собрать всю волю в кулак, извлечь себя из-за столика и спокойно, координируя каждый шаг на раз-два с половиной, идти домой. Если повезет — никто не ограбит, не задавит, не изнасилует. Чтобы избежать вышеперечисленных криминальных деяний, я лично выбрала питейное заведение рядом с домом. Но в тёплую постельку попала не сразу…
На скамейке возле моего подъезда сидела знакомая фигура. Полурасплывшийся образ воспоминаний месячной давности. Несмотря на адский холод, меня прошиб пот. Я приказала себе остановиться и придать взгляду как можно больше осмысленности и устойчивости. "Фигура", заметив моё приближение, пререстала дуть себе за шиворот и поднялась, поглаживая живот.
— Шевелится… — я неуверенно ткнула пальцем, целясь прямиком в пупок. Оп-пля, промахнулась. Попала гораздо ниже.
Марк выгнул шею и слишком внимательно осмотрел свои джинсы:
— Что, уже?
Ещё и прикалывается! Поскольку руку с обличающим перстом я опустить забыла, немного подумав, растопырила все пальцы и махнула ими в него. Живот Марка на мой жест противно пискнул.
— У тебя там кто?
— Подарок… Тебе, — сказав это, он извлёк на свет божий маленького сиамского котёнка.
— Мне? — я собиралась только улыбнуться, сдержанно и нежно, но если разум был под контролем, эмоции устроили саботаж. Тихий смешок перерос в дикий хохот со слезами. Я зажала рот:
— Мне! Ой, мамочки, мне! Ха-ха-ха, мне, ну неужели…Мне!!!
Марк, держа в одной руке кошку, другой обнял меня за плечи и усадил на лавочку.
— Прости. Сейчас это пройдёт… Сейчас… Ты не весть что про меня подумал…
Его объятие успокаивало. Он терпеливо ждал полной победы моего рассудка.
— Я безнадёжно пьяна… Никогда больше в рот не возьму ни капли. Прости. Сегодня святое дело — отмывала сессию, — постепенно я пришла в себя. — Знаешь, что меня так рассмешило?
Мы сидели очень близко, его глаза напротив моих. Его губы… Я схожу с ума! Лучше немножко отодвинуться. Он не понял мой рывок, но объятия ослабил.
— Вряд ли сейчас смогу внятно объяснить. Ты не мог бы проводить меня до квартиры?
Маленького сиамца вновь сунули за шиворот — Марку понадобились обе руки, чтобы помочь мне одолеть шесть пролётов лестницы. С горем пополам я справилась с замком, и распахнув дверь настежь, продемонстрировала наш полуголодный кошатник: — Вот.
Он, конечно, тут же догадался над чем я хохотала.
— Проходи, располагайся. Я пока одна, моя подруга уехала домой.
На его лице заглавными буквами проявилась растерянность:
— Похоже я подкинул тебе обузу.
Огляделся кругом, не зная куда пристроить свой подарок.
— Не переживай. Прокормим! Где четыре — там и пять. И вообще, дареному коню в зубы не смотрят, — я с ногами забралась на софу.
Он сел рядом. Осторожно спустил малыша на пол и подтолкнул к собратьям.
— Если это мальчик, нам прийдется его кастрировать. Они почти все подаренные. Заниматься разведением кошек мы с Леной не планировали.
Марк улыбнулся мне глазами:
— Это девочка.
— Ну и славно. А почему ты решил мне её подарить? Она тоже похожа на меня?
Он взял мою руку в свои:
— Немножко. Не смейся, пожалуйста.
Нежное прикосновение — и моё тело изнывает от желания. Стоп, Гаранина! Тормози на поворотах…
— Значит, похожа? Слава Богу, я не крокодил. Бегал бы сейчас по полу маленький такой. Гена.
Марк откинулся на спинку софы и вытянул руку, не переставая наблюдать за мной. Я положила на неё голову и мысленно, как Фауст, попросила: "Остановись, мнгновенье, ты прекрастно!" Правда, после этого Фауст умер, прощенный, а мне хотелось жить. И чувствовать то, что я сейчас чувствую.
— Ты не воспользуешься моей беспомощностью?
— Нет.
Коротко и ясно. Глупо спрашивать почему.
— Ты сама этого не хочешь…
— Неправда. Это как раз то, чего я хочу сейчас больше всего.
— Не ты, а твои инстинкты. Это произойдет. Но когда мы будем готовы…
— К чему готовы? — я не могла оторвать взгляда от его губ. — Зачем всё усложнять?
Он склонил голову на плечо, оказавшись к моему лицу так близко, что прямо глаза в глаза смотреть не получалось. Пришлось метаться зрачками от одного к другому.
— Я буду ласкать тебя всю, долго-долго. Потом войду. Медленно…
От его слов у меня снова закрылся дыхательный клапан. Я отвернулась, пытаясь спрятать волнение и уставилась в потолок. Это движение включило в ушах сумасшедший звон. Внезапно онемел затылок и я стала падать в бездну, разверзшуюся за спиной.
— Боже, Марк! Мне плохо…
Он осторожно помог мне лечь и то, что рвалось изнутри бурным потоком, отступило. Сознание тоже осталось при мне. Значит успели вовремя. Марк накрыл меня пледом с кресла, но я направила его к комоду с одеялами. Он принес всё, что там было, затем наклонился. Прикольно, если он, как Ленка, сейчас чмокнет меня в переносицу! Я зажмурилась в нетерпении, но чуда не случилось, лишь тёплая ладонь коснулась лба.
— Ты уходишь?
— Мне пора.
— Где ты пропадал так долго?
— Расскажу тебе потом, когда вернусь…
— Опять потом. Всё время потом… — моё сонное бормотание догнало его в прихожей. Когда за ним тихонько хлопнула дверь, я уже спала.
На следующее утро очнулась с жуткой головной болью и мерзким перегаром.
— Женщина, вы потрясающе хороши сегодня! — с первого взгляда испугалась своего отражения в зеркале. Подглазины, красные пятна по всему лицу, сухие потрескавшиеся губы. Верхнее шерстяное одеяло чихнуло, пискнуло и из-под него высунулась круглая мордочка, за ней две крошечные лапки. Вцепившись в нижнее одеяло, они вытянули на свет божий тельце с оставшимися лапами и хвостом. Светлая окраска спинки и пузика резко контрастировала с остальными частями малыша — их словно вымазали в гуталине.
— Привет и тебе, женщина! Фу, надо же, у тебя и имени-то нету! Хотя, если задуматься, гораздо важней тебе сейчас попить-поесть. Да и горшок не мешало бы купить еще один, — я нацелила нос на пробуждающуюся кошачью братию. — Скоро коридор превратится в нужник…
Решив, что умыться успею попозже, оторвала безымянную сиамку от одеяла и отправилась с ней на кухню. Нежная бежевая шерстка переливалась на руке, точно шелк. Ух ты! Только сейчас заметила — цвет её гармонировал с моей кожей, совпадая по тону, но будучи более насыщенным. Может в этом видел Марк наше сходство? При воспоминании о нём по телу разлилось приятное тепло.
