Джоанна Рид - Между адом и раем
Сандра кивнула и взяла у Кибо чашку чая.
– Я знаю, я чувствую то же самое, только время трачу на какие-то пустяки. – Он покачал головой, но Сандра продолжала: – Ты погружен в свою работу, помогаешь другим. Я погружена в себя и чувствую, что моей жизни нужны перемены. Иногда ты заставляешь ощущать себя совершенно жалкой.
Он положил руку ей на колено.
– Окажись так, разве ты была бы сейчас здесь? Нет, ты бы плыла на плотах. И никогда не осталась бы с Лиз. А потом, ты же помогала мне в операционной. Ты права только в одном – твоей жизни нужны перемены.
Сандра посмотрела на него долгим взглядом, потом поставила на землю пустую чашку. Осторожно натянула ботинки, завязала шнурки и встала.
Ричард взирал на нее так, будто пытался что-то решить. Все ли она сказала ему? Или нет?
Девушка протянула руку, он ухватился за нее и дал поднять себя на ноги. Носки их ботинок соприкасались. Потом его руки оказались на ее руках, а его лицо – так близко к ее лицу, что она затаила дыхание.
Сандра хотела, чтобы он поцеловал ее – всего один раз. Только бы узнать, какие у него губы, и все. И он поцеловал, словно на память, просто прикоснулся губами к ее рту. А потом спокойно взял рюкзак, как будто ничего не случилось.
Сандра стояла, чувствуя себя обманутой и злясь на себя за свои фантазии. Если бы он поцеловал ее так, как она хотела, в первый же день, что бы с ними было на двадцать четвертый? Воображение рисовало разные картины, когда они снова зашагали по тропе. Она была рада, что Мур идет позади и ей не видны его широкие плечи, легкая поступь, темные волосы, почти касающиеся воротника влажной рубашки. Все наладится, когда они выйдут из этой влажной, навевающей чувственность долины, подумала Сандра. Вдыхая свежий воздух гор, она забудет о своем волнении, о бешеном биении сердца.
Дневное солнце светило безжалостно, когда Мур и Сандра пробирались через бамбуковые заросли. Испарина обволакивала девушку, мешала дышать, ноги налились свинцом. На пути к деревне им попадались местные племена, и Сандра улыбалась женщинам, одетым в жакеты цвета бургундского вина, которые были расшиты желтым и оранжевым бисером.
Они с Муром сошли с тропы и принялись рассматривать здешних красоток в струящихся длинных юбках. Мур явно восхищался ими. А женщины? Они тоже взирали с немым восторгом на этого высокого мужчину в мятых брюках цвета хаки, с большим чувственным ртом и темными глазами, полными любопытства. Внезапно Сандра ощутила себя совершенно серой и заурядной на фоне этих ярких экзотических созданий.
* * *Было еще тепло, хотя наступили сумерки. Путешественники остановились на ночь на берегу грязноватой реки Кондори, пенящейся от осенних ледниковых потоков. Если на Мура и произвел впечатление дикий поток, то он об этом ничего не сказал. Мур стоял, наблюдая за Кибо, который ловил на обед рыбу. Потом повернулся и, увидев Сандру у себя за спиной, нахмурился.
– Покажи ноги, – велел он.
Она кивнула и пошла к стоянке, откуда с благодарностью наблюдала, как Кибо готовил блюдо с рисом и сооружал столик под густыми ветвями.
Ели опять молча, рокот воды, ударяющейся о камни, заменял беседу и напоминал музыку. Рыба была хрустящей, очень нежной, а после нее Кибо подал в маленьких стаканчиках ракси. Крепкий местный напиток помог Сандре избавиться от боли в ноге.
Она привалилась к нагретому солнцем камню и ощутила спиной благодатное тепло. Мур сидел напротив, на пне, со стаканом в руке и глядел на реку.
– Ты была права, – сказал он.
– На счет чего?
– Живописных стоянок и запаха маргариток.
Она улыбнулась. Может, этот поход не будет таким уж не похожим на другие? Однако прежде рядом не было никого, похожего на Мура. Никого никогда в ее жизни, похожего на Мура.
Под неумолчный шум реки Кибо расстелил матрасы, вытащил спальные мешки и исчез в темноте устраиваться на ночь. Сандра уже не могла видеть Ричарда, но, почувствовав на себе его взгляд, ощутила волнение.
Она рассеянно потерла подошву ноги. Молчание становилось тягостным. Не оттого ли, что она вынудила его извиниться? Или он чего-то ждал? Она кашлянула.
– Я была не права. Я понимаю, что большинство докторов так заняты, что не могут тратить время на отдых... и на то, чтобы нюхать маргаритки.
– Мой отец не такой, – раздался голос Мура. – Он каждую среду играет в гольф. Для него я просто ненормальный: работаю без продыху и почти ни за что. И моя мать считает так же. И невеста, бывшая невеста.
– И почему же она твоя бывшая невеста? – Сандра никогда не задавала личных вопросов членам своей группы. Впрочем, как и они – ей. Но здесь на берегу бурлящей реки, на ночном воздухе, похожем на бальзам, за миллионы миль от всего... она закинула голову, посмотрела на звезды и подумала, что очень многое хотела бы знать о Ричарде Муре.
– Не потому, что я ей тоже кажусь сумасшедшим. Нет, не только в этом причина. – В его голосе, почти бесстрастном, послышалась горечь. – Она не хотела ехать в Непал и не хотела жить на небольшие средства. Она хотела оставаться в Пьемонте, где я мог обеспечить ей приличное существование.
– Ну и что в этом плохого?
– Ты знаешь, каково соотношение докторов и пациентов в Калифорнии?
– Один к двадцати?
– Почти угадала. А сколько людей без медицинской помощи в Непале? Конечно, знаешь. Ты была в деревнях. Мой бог, если бы я сумел уговорить отца приехать сюда...!
– Почему же нет?
– Слишком поздно. У него практика, жена, дом и весьма безбедная жизнь... Все то, что мне не нужно.
– Включая жену? – вырвалось у нее.
Сандра слышала, как Мур встал и принялся ходить взад-вперед.
– Если бы не моя мать, отец мог бы делать что-то стоящее вместо того, чтобы вырезать складки жира на животе или подтягивать кожу на лицах тщеславных женщин.
Было все еще тепло, но всякий раз, когда Мур говорил «жена» или «женщина», по спине Сандры пробегал холодок.
– А разве пластические операции делают не особые хирурги?
– Все виды операций делают хирурги.
Сандра поменяла позу, но продолжала смотреть на звезды, ее голос звучал ровно.
– Но женщины разные. Не все они тщеславны или надеются в жизни только на счастливый билет...
– Конечно нет, – сказал он с некоторым изумлением, – разве я это утверждаю?
– Ты сказал, что не хочешь жениться. – Она пыталась говорить небрежно, почти без всякого интереса.
Мужчина остановился и уставился в темноту, силясь рассмотреть лицо Сандры. Ее низкий голос очаровывал его, но сейчас, продолжая разговор, он хотел видеть, блестят ли у нее глаза, плотно ли сомкнуты нежные губы.
– Я – нет, – ответил он и сам удивился, а правда ли это. – Дело не в том, что я не хочу иметь жену..., а в том, что жены не хотят меня. Их нельзя винить. Я довольно тяжелый человек. У меня свой путь, и самая ценная из моих вещей – тибетский ковер, вернее, его половина.
