Анастасия Соловьева - Любовь по правилам и без
Оказывается, в свое время он пять лет играл в школьном театре. На его актерском счету были такие серьезные работы, как Хлестаков, Чацкий и даже Гамлет. Стив слыл школьной знаменитостью. Никто не сомневался в его славном актерском будущем.
Однажды в их школьном театре давали «Не в свои сани не садись» Островского. Это был прощальный спектакль с участием выпускника Степана Давликанова. Зал буквально ломился. От возбуждения дрожали старые школьные стены. Среди детей и их родителей, пришедших насладиться его игрой, случайно оказался известный актер театра и кино, без которого, кажется, не обходился ни один тогдашний советский фильм. Во время представления маэстро вел себя как ребенок: звонко хлопал в ладоши и хохотал до слез, а после спектакля проследовал за кулисы, обнял, расцеловал смущенного Стива и предложил самолично подготовить его в театральный вуз.
Под руководством корифея Стив выучил отрывок из «Евгения Онегина», басню дедушки Крылова и комический рассказик Чехова.
Стив был уверен в успехе. Перед выпускными школьными экзаменами он вовсю штудировал систему Станиславского.
Но жизнь распорядилась иначе. На первом же отборочном туре в Щукинском училище Стив решительно вышел перед комиссией, но вдруг смешался и неожиданно для самого себя гортанно затянул:
Ту-учи над городом встали,В во-оздухе пахло грозой...
Но сейчас же забыл все слова песни, покраснел, одеревенел окончательно и... с треском провалился.
– Моих прошлых ошибок она не повторит! – говорил Стив азартно. – Таня, это Пушкин...
Кавказ подо мною. Один в вышине...
– Как понять?! – удивилась Таня. – Это про рынок?
– Точно! – тут же согласился Стив. – Звучит двузначно. А в устах девочки – нелепо. Тогда вот:
Служенье муз не терпит суеты;Прекрасное должно быть величаво...
– Устарело, – поморщилась Танюшка.
– Тоже верно! – хохотнул Стив. – Безнадежно устарело!
В конце концов они остановились на басне Крылова «Стрекоза и муравей».
– Смотри, Танюша, как здесь нужно...
Попрыгунья стрекозаЛе-то кра-сное про-пе-ла, —
дробно, ритмично и весело рассыпался голос Стива:
Оглянуться не успела,Как зи-има-а катит в глаза.Помертве-е-ло чисто поле... —
Изумленно ежась, он огляделся потемневшими глазами, очутившись словно в неведомом и страшном месте.
– Изумительно, Стив!! – Я невольно засмеялась и зааплодировала.
Когда басня была готова, мы все втроем отправились на прослушивание в детскую студию при взрослом широко известном театре. Но на полдороге на Танюшку накатило страшное волнение. У нее пропал голос. Она могла изъясняться лишь сиплым шепотом.
– Ну, вся в меня, – смеялся Стив. – Да ладно тебе, Тань. Не возьмут – поедем в другой. В третий.
– Я в этот хочу, – отчаянно сипела девочка.
– Тогда... возьми себя в руки. Тогда... – Стив переживал вместе с ней. – Тогда думай про стрекозу и муравья только...
Приехали в театр, вошли через служебный вход и долго петляли по узким лестницам и темным коридорам. Танюшка шла на негнущихся ногах. Вдруг Стив остановился у какой-то обшарпанной двери.
– Ну, с Богом, – вздохнул он.
– Мы сейчас зайдем все вместе, – сказала я. – Если будешь волноваться, смотри сразу на нас.
Дверь распахнулась сама, открыв ярко освещенное громадное пространство. Нам преградила путь маленькая женщина в невероятно пестром наряде.
– Папы, мамы ждут здесь, – она пропустила Танюшку, – чтобы не травмировать ребенка своим присутствием.
Дверь с треском захлопнулась, оставив нас со Стивом в тишине коридора.
– Все к лучшему, – сказал Стив, – в этом лучшем из миров. И будь что будет.
Но по лицу его я догадывалась, что он сильно переживал за Танюшку. В нем проснулся нереализованный актер, и он, извините за каламбур, срочно требовал своего выхода.
Прослушивание затянулось. Мы слонялись по пыльному коридору, уставленному бутафорской рухлядью, вдыхали запах кулис легендарного театра, поглядывая на стайки девиц в феерических костюмах, то и дело проносящихся мимо нас.
Но вот невзрачная дверь скрипнула. Неслышно появилась Танюшка.
– Что, детка?! – замерла я. – Не взяли?..
– Татьяна?! – Стив вопросительно расширил глаза.
– Вас просят... – сказала Танюшка придушенным голосом.
Стив молниеносно скрылся в ярком пространстве и тоже надолго пропал.
– Как басня? – спросила я.
Танюшка обреченно пожала плечами.
– Они что-нибудь сказали тебе? – допытывалась я.
– Ни-че-го...
Стив появился неожиданно. Глаза его сияли.
– Поздравляю! – Он высоко поднял и поцеловал Танюшку. – Я же говорил, что наша Таня – талант!
На радостях мы зарулили в детское кафе и долго-долго там пировали. Стив то и дело поднимал фруктовый коктейль за успешное начинание.
– Сегодня исполнился ровно месяц с того вечера, как мы с Аленой решили найти для тебя, Таня, театральную школу. – Голос его звучал торжественно. – И вот теперь, наконец, в этом прекрасном кафе мы празднуем окончание трудного пути и нашу общую победу. Но для тебя, Танюша, все только начинается. И я тебе завидую...
Конец нашего очаровательного застолья немного омрачили разговором о Стасе. В последнее время с ней творилось что-то неладное. И Алексей, дважды заглядывавший к нам на огонек, не пролил свет на непонятные изменения в характере старшей дочери Стива. Скорее наоборот. Алексей ничего не мог понять и сам расспрашивал нас про Стаську. Она больше не хочет видеть его. По телефону всегда отвечает кратко, односложно, норовя поскорей проститься. Словно она обижается или сердится.
Мы терялись в догадках. Стив бешено переживал за дочь, предполагая самые невероятные причины.
Но Стасина тайна вскоре приоткрылась сама, и притом самым что ни на есть неожиданным образом.
Едва мы вошли в квартиру, прямо с порога нас оглушил телефон. Звонила Светка с холщевской передовой.
– Ал, мы же договорились! – прокричала она.
– Ты о чем?
– Как о чем?! Что ты не будешь никого засылать сюда!
– Не понимаю.
– Мы не можем сейчас ничего строить. Денег нет!
– Я знаю.
– Ну раз знаю, так какого же хрена, прости за выражение, ты подсылаешь его опять?!
– Бог с тобой! – испугалась я. – Никого я не подсылала... Что произошло, Свет?..
– Сейчас приходил твой архитектор...
– Что?.. – перебила я. – Какой архитектор?
– Ну этот, как его...
– Не может быть, Свет. Он давно уехал в свою Ригу. Это какой-то другой...
– Держи карман! – взорвалась подруга. – Я битый час ему втолковывала, что нам не нужны никакие проекты. Даже дармовые. Его вроде Арвидом зовут.
