Вайолетт Лайонз - В обмен на рай
— Спокойнее, милая… — Донесшийся до нее голос был таким хриплым, словно у Лоренцо перехватило дыхание. — Расслабься…
«Расслабься»! Она не хотела расслабляться! Единственной вещью, которая действительно могла бы помочь ей расслабиться, было бы ощущение его сильного тела, соединившегося с ее собственным. Джесс хотелось, чтобы ею поскорее овладели и чтобы они оба устремились в тот сверкающий мир, где все переставало существовать, кроме слившихся в экстазе любовников.
Но Лоренцо уже убрал руки и прекратил свои возбуждающие ласки. Он оторвался от ее шеи, быстро поцеловал в губы и деловито одернул на ней ночную рубашку.
— Лоренцо… — взмолилась она неуверенным, срывающимся голосом. — Лоренцо, пожалуйста…
Скарабелли негромко засмеялся, уткнувшись в ее волосы.
— Джесс, радость моя, приди в себя. На этой кухне не хватит места двум мышам, а не то что двум взрослым людям. Давай продолжим в более удобном месте.
Эта мысль пришлась ей по вкусу. Когда Лоренцо протянул руку, она вложила ладонь в его пальцы и пошла за ним как сомнамбула.
Однако Скарабелли почему-то повел ее не в спальню, а в темную гостиную, освещавшуюся лишь догоравшими в камине темно-красными угольками. Остановившись перед решеткой, Лоренцо снял с Джесс халат, и он беззвучно упал на пол.
Затем он бережно уложил ее на плетеную циновку, сделав паузу лишь для того, чтобы раздеться самому.
— Это тоже надо убрать, — пробормотал он, опустившись рядом, и обеими руками взялся за ночную рубашку.
Одним мощным движением он разорвал рубашку пополам и отбросил ее в сторону, обнажив тело Джесс, золотившееся в свете камина.
— Ну что?
Подобно огню камина, возбужденная Джесс не остыла, а лишь слегка успокоилась. Бывает достаточно лишь пошевелить уголья, чтобы пламя вспыхнуло вновь; вот так же и Джесс хватило легкого прикосновения губ и рук Скарабелли, чтобы снова ощутить лихорадочный жар.
Через пару секунд она потянулась к Лоренцо, привлекла его к себе, просунула руку между их телами, сомкнула пальцы на упругом, горячем члене и направила его в себя, жадно стремясь к наслаждению.
Затем Джесс обвила руками его узкую талию, переплелась с ним ногами и забыла всякий стыд. Она подняла бедра, инстинктивно поймала ритм, который был удобен им обоим, и взяла инициативу на себя, возбуждая его каждым движением и прикосновением. Она почувствовала тяжесть напрягшегося мускулистого тела и услышала сдавленное проклятие. Лоренцо покорился ей!
Ритм становился все быстрее и быстрее, и Джесс испустила ликующий смешок. Ее тело пронзал электрический ток, но и его тоже! Она явственно ощущала его ответ. Лоренцо Скарабелли, человек, владевший собой при любых обстоятельствах и всегда державший себя в узде, сейчас забыл обо всем на свете, тонул в море сладострастия, и все благодаря ей! О таком она не смела и мечтать, и когда они оба забились в судорогах страсти, Джесс не смогла сдержать крика яростного наслаждения.
Сцена, ждавшая Джесс на следующее утро, была точной копией вчерашней, за исключением одной мелочи. Когда Джесс, в конце концов, подняла налитые свинцом веки, Лоренцо был полностью одет. Он склонился над кроватью и положил на тумбочку маленький сверток в золоченой фольге.
— Что ты делаешь?
— Ухожу на работу.
Как и вчера, его ответ был кратким до неприличия.
— Но…
Тут было что-то не так, однако мозги упорно не хотели работать. Как и в прошлую ночь, они спали очень немного, и Джесс была совершенно измучена.
— Но сегодня суббота! — наконец ликующе произнесла она, заставив себя задуматься.
— У меня много дел. Я приехал сюда работать…
— Но не в уик-энд! Ох, Лоренцо, пожалуйста… — взмолилась она. — Зачем вставать в такую рань?
— Дома я всегда встаю в это время, — возразил он. — И успеваю многое сделать, пока не начнется жара.
— Возможно, в Италии это было бы правильно, но сомневаюсь, что нью-йоркский апрель может быть слишком жарким для работы. Лоренцо, на сегодня у меня были планы…
— И у меня тоже, — коротко ответил он, проводя рукой по волнистым темным волосам.
Джесс с тоской вспомнила о том, как сама прикасалась к их черному шелку. В пылу страсти она запустила в них пальцы и сильно потянула. Должно быть, Лоренцо было больно, но он не жаловался.
Наоборот, поощрял ее.
— Джесс, любимая, — шептал он под покровом ночи; в темноте его акцент казался сильнее, потому что не было видно губ, — я не узнаю тебя. Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть такой страстной… такой пылкой…
Она хотела возразить ему: разве это удивительно? Разве не говорят, что разлука усиливает чувства? Два года назад она не поверила бы, что способна любить сильнее, чем тогда. Но теперь, одиноко прожив эти два года и веря, что она потеряла его навсегда, Джесс знала правду. Эта правда состояла в том, что ее прежнее чувство к Лоренцо было слабым, трепещущим огоньком свечи по сравнению с бушующим степным пожаром, который сейчас напоминала ее любовь.
Но едва она открыла рот, чтобы сказать это, как жаркий, жадный поцелуй Лоренцо заставил ее замолчать. Голод, который казался ей удовлетворенным, ненадолго улегся, но не исчез окончательно. Через два удара сердца Джесс снова оказалась во власти этого голода, а когда она нашла другие, более красноречивые способы доказать свою любовь, слова стали совершенно лишними.
— Но твои планы скучнее моих.
Джесс лениво потянулась, сознательно позволив одеялу сползти и обнажить ее белоснежную кожу, разрумянившуюся от тепла. Агатовые глаза внимательно следили за каждым ее движением, и когда Лоренцо с трудом проглотил слюну, Джесс ощутила острое ликование, смешанное с возбуждением.
— Я думала, что мы проснемся не так быстро…
Чувственное покачивание бедрами красноречиво говорило о том, на что надеялась Джесс при пробуждении.
— Что мы позавтракаем вместе… конечно, после того как вместе примем душ. Правда, после этого завтрак мог бы превратиться в ланч…
Джесс чувствовала, что он колеблется. Об этом говорило его молчание. То, что Лоренцо, уверенный в себе Лоренцо, который никогда не лазил за словом в карман, не знает, чем ей ответить, подтверждало, что стрела попала в цель.
Но, видно, стрела была на излете. Во всяком случае, соблазнить Лоренцо не удалось. Через секунду он решительно покачал головой и стряхнул с себя наваждение.
— Нет, — холодно и непреклонно ответил он. — Не сегодня.
Джесс надула пухлые губки.
— А когда?
— Когда для этого будет подходящее время. Джесс…
Когда Джесс попыталась возразить, в голосе Скарабелли прозвучало зловещее предупреждение:
