Эмма Маклохлин - Дневники няни
Программа дошкольного воспитания.
Добиться или испортить: что допустимо в воспитании дошкольника.
И так далее и тому подобное. Все, что только можно найти в этом жанре, стоит на полках шкафа.
Городским детям нужны деревья. Преимущества обучения в закрытых школах — определить дорогу для ребенка на всю его оставшуюся жизнь.
Я молча стою с раскрытым ртом, совершенно забыв о кокийе и овощах. Ха!
— Очень опасаюсь, что ты собираешься бросить университет и до конца дней своих готовить ужины посторонним людям. Это уже предел всему, Нэнни! Если память мне не изменяет, ты бралась ухаживать за ребенком этой женщины. И это все, верно? Она что, приплачивает тебе за сверхурочную работу?
— Нет. Ма, сейчас не время…
— По-моему, ты могла бы провести этот день на кухне убежища. Получить некоторое представление…
— Возможно, но сейчас не время…
— По крайней мере помогла бы людям, которые действительно в этом нуждаются! Может, тебе следует остановиться, задуматься, заглянуть в свою душу…
— Мам!!! — Я прижимаю сотовый подбородком к плечу, одновременно хватая другой рукой кастрюльку с кипящими овощами. — Я не могу заглянуть в себя прямо сейчас, поскольку звоню, чтобы узнать, как готовятся эти чертовы кокийе!
— Я помогу! — объявляет Грейер.
Маленькая ручка переползает через край стола и пытается схватить разделочный нож, который я только что выпустила.
— Мне нужно идти.
Я успеваю поймать нож, сбив одновременно двадцать ракушек на пол.
— Здорово! Как на пляже, няня! Не поднимай, оставь! Пойду принесу ведерко!
Он вылетает из кухни, а я, бросив нож в раковину, принимаюсь ползать по полу и собирать моллюсков. Поднимаю одного, потом другого, но когда тянусь за третьим, первый выскальзывает из пальцев и летит под высокий каблук из змеиной кожи. Я вскакиваю и вижу высокую рыжеволосую женщину, намертво утвердившуюся в дверях.
Из-за угла несется Грейер с песочным ведерком в руках, но, увидев мое лицо, замирает у нее за спиной.
— Простите, могу ли я чем-то помочь? — мямлю я, делая знак Грейеру подойти.
— Да. Я приехала, чтобы обсудить, как лучше рассадить гостей.
Она вплывает на кухню, стягивает шарф от Гермеса и завязывает вокруг ручки своего сланцево-серого портфеля от Гуччи. Потом встает на колени, чтобы подобрать ракушку, и вручает ее Гроверу.
— Это твоя?
Он смотрит на меня.
— Все в порядке, Грейер, — киваю я, беря у нее ракушку. — Здравствуйте, я Нэнни.
— Лайза Ченовит, главный менеджер чикагского филиала, — отвечает она, опуская портфель. — А ты, должно быть, Грейер.
— Я помогаю, — объясняет он, подгребая ведерком оставшиеся морепродукты.
— Мне помощник не помешает, — улыбается она. — Ищешь новую работу?
— Угу, — гудит он в ведерко.
Я бросаю ракушки в дуршлаг и включаю плиту.
— Если дадите минутку, я провожу вас в столовую.
— Готовите к вечеринке? — спрашивает она, показывая на раковину, забитую сковородками.
— Нет… это его ужин, — вздыхаю я, отскребая пригоревшие овощи от дна кастрюли.
— А что случилось с арахисовым маслом и желе? — смеется она, ставя портфель на стол.
— Няня, я хочу арахисовое масло и желе!
— Прошу прощения, я не собиралась затевать революцию, — извиняется она. — Грейер, я уверена, что твоя няня прекрасно готовит!
— Собственно говоря, «арахисовое масло» и «желе» звучит идеально, — решаю я, вытаскивая арахисовое масло из холодильника.
Усадив Грейера на банкетку, я веду ее в столовую, где длинный стол орехового дерева заменили на три круглых.
— Ну и ну, — бормочет Лайза, шагая за мной. — Она велела установить их за день до вечеринки: все, должно быть, обошлось в несколько тысяч.
Мы обе рассматриваем столы, покрытые пахнущими лавандой скатертями, уставленные блестящим серебром, сверкающим хрусталем и тарелками с золотой каймой.
— Жаль, что меня тут не будет.
— Не будет?
— Мистеру N. я нужна в Чикаго.
Она обходит комнату, восхищается Пикассо над камином и Ротко над буфетом. Я веду ее в гостиную, а потом в библиотеку. Она осматривает переливающиеся всеми цветами радуги комнаты с таким видом, словно оценивает их для аукциона.
— Прекрасно, — констатирует она, щупая занавески из натурального шелка, — но несколько кричаще, вам так не кажется?
Привыкнув к тому, что в этом доме моим мнением не интересуются, я стараюсь подыскать точные слова.
— Э… у миссис N. вполне сложившиеся вкусы. Кстати, раз уж вы здесь, не скажете, как вам эти пакеты? — спрашиваю я, наклоняясь к столу миссис N., чтобы вытащить из-под него образец.
— Что это? — удивляется она, откидывая волосы.
— Подарки для гостей. Я завернула их сегодня утром, но не уверена, что все сделала как надо, потому что не смогла найти подходящую оберточную бумагу, а ленты, которую просила найти миссис N., нет в магазине…
— Няня! — перебивает она. — Что-то горит?
— Простите?.. — растерянно говорю я.
— Это всего лишь подарки. Для кучи старых болванов, — смеется она. — Все просто идеально. Расслабьтесь!
— Спасибо, но похоже, что для миссис N. это очень важно.
Она оглядывается на полку с фамильными фотографиями.
— Сейчас позвоню в офис и надпишу карточки для приборов. Миссис N. скоро придет?
— Обещала в восемь.
Она берет трубку и наклоняется над столом красного дерева, чтобы получше рассмотреть снимок мистера N. с Грейером на плечах у подножия заснеженной горы.
— НЯНЯ, Я ЗАКОНЧИЛ!!!
— Я пойду. Скажете, если что-то понадобится, — говорю я с порога.
Она снимает сережку с черной жемчужиной, набирает номер, говорит одними губами «спасибо» и оттопыривает большой палец.
Няня!
Мне обычно не нравится, если Грейер получает перед сном слишком много карбогидратов. Сегодня я оставила на разделочном столе еду для него. Порция уже отмерена. Вам остается только положить морковь, капусту и кольраби в пароварку на двенадцать минут, но, пожалуйста, старайтесь держаться подальше от официантов.
Вам, наверное, стоит покормить Грейера в детской. Дело в том, что мне, возможно, придется привести гостей в его комнату, когда я буду показывать квартиру. Так что вам обоим, вероятно, лучше всего поужинать в ванной на случай, если что-то прольется.
P.S. Я рассчитываю, что вы останетесь, пока Грейер не уснет, и постараетесь, чтобы он не явился в столовую во время ужина.
P.P.S. Завтра я просила бы вас забрать костюм Грейера для Хэллоуина.
— Мартини, чистый, без оливки.
Доведя ужин воспитанника до массы неопределенного цвета, я сильно обожглась в процессе стряпни и едва не ошпарила Грейера несколько раз, а потом, устроившись на сиденье его туалета, мечтала только об одном: немного выпустить пар. И сейчас ерзаю на высоком табурете, гадая, могла бы я работать на эту рыжую из Чикаго: переехать в Иллинойс, заняться банковскими инвестициями и проводить дни, готовя ей сандвичи с арахисовым маслом и желе.
