Сара Дессен - Колыбельная

Когда танцуешь по-настоящему, ты не чувствуешь себя пойманным в ловушку, вынужденный раскачиваться взад и вперед вместе с незнакомцем, который теперь, только из-за того, что вы слишком близко, считает нормальным схватить тебя за зад или за что-нибудь еще в пределах досягаемости. Что за бред. Это и есть бред. Абсолютный. Потому что все медленные танцы направлены на то, чтобы приблизить к себе того, кого хочешь или быть приближенным тем, от которого ты желал бы держаться подальше, и еще дальше. Ладно, мой брат и Дженнифер Энн явно без ума друг от друга, и, да, ладно, слова песни довольно милы и романтичны. Я в том плане, что это не совсем плохая песня или что-то вроде того. Просто это не мое.

Я хватаю бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, делаю глоток и морщусь, когда пузырьки попадают мне в нос. Я борюсь с кашлем, когда чувствую, что кто-то подошел ко мне. Я оглядываюсь и вижу девушку, которая работает с Доном — ее зовут Марти или Патти, в середине имени точно есть «т». У нее длинные волосы с химической завивкой, густая челка. Еще она слишком надушена. Она мне улыбается.

— Я люблю эту песню, — говорит она, делая глоток своего напитка и вздыхая.

— А тебе?

Я пожимаю плечами.

— Я полагаю, — отвечаю я, в то время как Декстер наклоняется к микрофону и закрывает глаза.

— Они выглядят такими счастливыми, — продолжает она, и я следую за ее взглядом, направленным в сторону моей матери и Дона — они смеются и наклоняют друг друга, когда музыка стихает. Она хлюпает носом, и я понимаю, что она скоро заплачет. Свадьбы очень странно действуют на некоторых.

— Он действительно счастлив, не так ли?

— Ага, — говорю я: — Так и есть.

Она промокает глаза, затем взмахивает рукой, как бы извиняясь, и качает головой.

— Ох, дорогая, — говорит она: — Прости меня. Я просто…

— Я знаю, — я хочу избавить себя от тех слов, которые она готова произнести. С меня достаточно сентиментальностей для одного дня.

Наконец, последний куплет подходит к концу. Марти/Патти делает глубокий вдох, моргая, когда свет снова загорается. При подробном рассмотрении я замечаю, что она действительно плакала: красные глаза, красное лицо, все остальное. Ее тушь, которую я не могу не заметить, и которой слишком много, начинает течь.

— Я должна… — говорит она надтреснутым голосом, дотрагиваясь до лица. — Мне надо освежиться.

— Приятно было повидаться, — я отвечаю ей так же, как и остальным, с кем мне пришлось разговаривать всю ночь, тем же веселым «хэй-свадьба-хоу!» голосом.

— И мне, — у нее меньше энтузиазма. Она уходит, врезаясь в стул на своем пути.

Достаточно, думаю я. Мне нужен перерыв.

Я иду вдоль стола с тортом и выхожу на парковку, где пара парней в форме официантов курят сигареты и доедают остатки слоек с сыром.

— Эй, — я обращаюсь к ним: — Можно стрельнуть одну?

— Конечно.

Парень повыше ростом, с модельной стрижкой, достает из пачки сигарету и протягивает мне. Он вытаскивает зажигалку и держит, пока я наклоняюсь и делаю несколько затяжек.

Он понижает голос и шепчет:

— Как тебя зовут?

— Хлоя, — отвечаю я, отклоняясь от него. — Спасибо.

Я скрываюсь за угол, несмотря на то, что он зовет меня, нахожу место между мусорными баками у стены. Я скидываю туфли, затем смотрю на сигарету в руке. У меня так хорошо получалось: восемнадцать дней. Она даже не так хороша, на самом деле. Просто слабая поддержка в эту плохую ночь. Я бросаю ее вниз, наблюдаю, как она тлеет, отклоняюсь на ладони, вытягивая спину.

Внутри группа прекратила играть, им все аплодируют. Затем зазвучала музыка с диска отеля, и, несколько секунд спустя, дверь в стене открылась, и оттуда, громко переговариваясь, вышли «Джи Флэт».

— Это дерьмо, — сказал гитарист, доставая пачку сигарет из кармана, и вытряхивает одну. — После этого, никаких свадеб. Я серьезно.

— Это деньги, — говорит Ринго, барабанщик, делая глоток воды из бутылки, которую держит в руках.

— Не в этом случае, — ворчит клавишник. — Тут явно пожадничали.

— Нет, — возражает Декстер, проводя рукой по волосам. — Это залоговые деньги. Или вы все забыли? Мы должны Дону, помните?

Все неохотно соглашаются, потом замолкают.

— Я ненавижу делать каверы,[10] — наконец произносит гитарист.

— Я не понимаю, почему мы не можем играть свою музыку.

— Для этой толпы? — говорит Декстер. — Будь посерьезнее. Не думаю, что дядюшка Милти из Сагино[11] желает танцевать под твои различные вариации «The Potato Song».[12]

— Она не так называется, — обрывает Тед. — И ты это знаешь.

— Спокойно, — вставляет рыжеволосый барабанщик, он машет рукой, и я узнаю жест перемирия.

— Еще всего пара часов, ладно? Давайте просто постараемся. В конце концов, нам дают еду.

— Дают еду? — клавишник оживляется. — Серьезно?

— Так сказал Дон, — отвечает барабанщик. — Если останется. Сколько у нас еще времени на перерыв?

Декстер смотрит на часы.

— Десять минут.

Клавишник кидает взгляд на барабанщика, затем на гитариста.

— Я сказал «еда». Еда?

— Еда, — хором отвечают они. Клавишник спрашивает: — Ты с нами, Декстер?

— Не. Просто прихватите мне кусок хлеба или чего-нибудь.

— Хорошо, Ганди, — говорит Ринго, и кто-то фыркает. — Увидимся там.

Гитарист бросает сигарету, Ринго выкидывает бутылку с водой в мусорный бак — и промахивается — и затем они заходят внутрь, дверь за ними захлопывается.

Я сижу на месте, наблюдаю за ним, я знаю, что он меня не видит. Он не курит, просто сидит у стены, барабаня пальцами. Меня всегда цепляли темноволосые парни, и на расстоянии он не выглядит таким уж жалким: он даже довольно милый. И высокий. Высокий — это хорошо. Я встаю и приглаживаю волосы рукой. Ладно, может быть он действительно слишком приставучий. И меня взбесило, как он швырнул меня в стенку. Но сейчас я здесь, и мне нужно сделать несколько шагов в его направлении, показать себя, только чтобы сбить с него спесь. Я уже была готова выйти из-за мусорных баков, как вдруг дверь снова открылась, и две девушки — дочери кузины Дона — вышли. Они были моложе меня на пару лет и жили в Огайо.

— Я тебе говорила, что он будет здесь! — сказала одна из них, блондинка, другой. Затем они обе захихикали. Та, что повыше, попятилась назад, в сторону двери, а ее сестра пошла вперед и плюхнулась рядом с Декстером.

— Мы тебя искали.

— Правда, — Декстер вежливо улыбнулся. — Ну, здравствуйте.

— Здравствуй, — сказала блондинка, и я состроила гримасу в темноте. — У тебя есть сигаретка?