Джанет Дейли - Наследство для двоих
Вспомнив о Бэбс, Дин решил, что ему здесь делать нечего, и уже собрался развернуть машину в обратном направлении, как вдруг увидел Кэролайн. Она стояла в пятидесяти метрах впереди, на гребне песчаной дюны. В следующую секунду он уже забыл обо всем, включая угрызения совести и супружескую верность. Все исчезло, бесследно затерявшись в охватившем его возбуждении. Он снова видел ее!
Сосредоточив все свое внимание на холсте, укрепленном на стоявшем перед ней этюднике, она даже не заметила, как он остановил машину в нескольких метрах от нее и выбрался наружу. Дин медленно подошел к женщине и стал разглядывать ее, пользуясь тем, что она его не видит.
Ее волосы были забраны в хвост и стянуты шерстяной красной ниткой, но сильный морской ветер все-таки выбил из прически несколько длинных черных прядей и теперь трепал их по ее сосредоточенному лицу. Пристальный взгляд серых прищуренных глаз то и дело перебегал с холста на морской пейзаж, который она пыталась запечатлеть, темные брови сошлись в одну линию, полные губы были решительно сжаты. Ее щека была испачкана в краске, еще одно пятнышко виднелось на подбородке.
На женщине была заляпанная краской мужская клетчатая рубашка, концы которой были завязаны узлом на животе. Хотя рубашка была не по размеру большой, под ней явственно угадывались округлости высокой груди, особенно когда ветер с залива прижимал ткань к ее телу. Бедра женщины были туго обтянуты штанами, которые еще больше подчеркивали красоту ее длинных стройных ног. Она стояла босиком, зарывшись пальцами в сыпучий песок.
– Художник за работой, – начал он разговор.
– Я заканчиваю… буквально… через несколько… минут. – Каждая пауза сопровождалась энергичным мазком кисти.
– Не возражаете, если я посмотрю?
– Вовсе нет, – ответила Кэролайн, равнодушно пожав плечами. Она отрывала сосредоточенный взгляд от холста только затем, чтобы захватить кистью краску с палитры, которую держала в левой руке.
Обойдя женщину, Дин встал за ее плечом. Краски так и били с холста. Красно-оранжевый цвет переходил в апельсиновый, затем становился золотым и под конец – желто-белым. С боков закручивались светло-синие и темно-зеленые тона. Протуберанцы цветов были настолько сильны, что Дин даже не сразу разобрал в этой пляске красок пейзаж, на котором океанские волны отражали длинную дорожку света от садящегося в море солнца.
– Мощно, – констатировал он.
– «Солнце и море», – откликнулась женщина, на секунду замерев и критически глядя на картину. – Мне нравится брать сюжеты, которые художники писали уже миллионы раз, и смотреть, способны ли они снова тронуть человеческую душу.
– По-моему, вам это удается. – Дин не пытался казаться знатоком живописи, но его действительно поразило исходившее от картины ощущение жары и света.
– Возможно. – Она начала чистить и собирать свои кисти и палитру. – Не хотите ли выпить?
– С удовольствием.
Летний домик стоял посередине «лужайки» из морских водорослей. Поставленный на сваи, делавшие его недоступным для воды во время приливов, он напоминал квадратную коробку с четырьмя ногами. Когда-то он был выкрашен в ярко-желтый цвет, но от солнечных лучей краска поблекла и стала белесой.
Они добрались до домика всего за пару минут, и за это время Кэролайн объяснила Дину, что это жилище принадлежит родителям ее подруги, на пару с которой она учительствует. Может, Кэролайн была и «борющимся» художником, но никак не голодающим. Она зарабатывала себе на жизнь, преподавая живопись в начальной школе, а каникулы полностью посвящала собственному творчеству.
– Почему вы выбрали именно Галвестон? – Дин забрал с заднего сиденья этюдник Кэролайн и последовал за ней по дорожке из хрустевших под ногами толченых ракушек.
– Потому что я могу жить здесь бесплатно. Но, откровенно говоря, не только поэтому. Я еще никогда раньше не жила на этой стороне залива. Только в районе Санибел-Айленда со стороны Флориды. – Поднявшись по деревянным ступеням, она ступила на широкую открытую веранду, которая опоясывала дом. Отсюда были видны яркие солнечные блики, плясавшие на волнах залива. – Меня всегда притягивало море. Еще девчонкой я жила всего в трех кварталах от океана. Может быть, именно поэтому мне всегда хотелось находиться поближе к воде. Это ведь так… естественно. Мы все появились из воды. Даже в жидкостях нашего тела очень много соли. Без соли человек просто умирает. Так что, возможно, во мне говорит некая природная тяга, а не просто привычка жить у океана.
Кэролайн открыла раздвижную дверь. Дин придержал ее, пропуская женщину вперед, а затем последовал за ней.
Большая комната выполняла одновременно функции кухни, гостиной и столовой. Она была почти пустой. Из мебели здесь находились всего несколько стульев, стол и диван, а на остальном пространстве было устроено нечто вроде художественной мастерской. Именно туда направилась Кэролайн и поставила незаконченную картину на пустой подрамник.
– Этюдник можете оставить прямо у двери, – предложила она. – В холодильнике – холодное пиво и остатки вина. Угощайтесь.
– А что будете вы? – Помешкав секунду, Дин прислонил этюдник к стене возле двери и направился к холодильнику.
– Я предпочитаю вино. Видимо, это последствия моего пребывания во Франции.
Закончив раскладывать свое снаряжение, Кэролайн подошла к раковине и смыла краску с рук и подбородка. Больше она ничего с собой не сделала – не расчесала растрепанные ветром волосы, не освежила макияж на лице. Дин вовсе не считал, что она нуждается в том, чтобы прихорашиваться, но был слегка удивлен небрежностью, с какой эта женщина относилась к своему внешнему виду. Затем Кэролайн устроилась на диване рядом с ним, подвернув под себя длинную ногу.
Они говорили о тысяче вещей. За первым бокалом последовал второй, затем – третий. Они были совершенно разными, они происходили из противоположных миров, и все же Дин не мог припомнить другого случая, когда ему было бы так хорошо в обществе женщины.
Допив последние капли вина, Кэролайн аккуратно поставила бокал на пол, а затем повернулась лицом к гостю. Он сидел, закинув руку на спинку дивана. Ладонь его покоилась прямо за ее головой.
– Откровенно говоря, я не была уверена, что тебе стоит сюда приходить, – призналась женщина, не отводя внимательного взгляда от его лица.
– Почему? – Внезапно Дин почувствовал неуверенность.
– Боялась, что ты окажешься одним из тех невыносимо скучных снобов, которые только и знают, что долдонить о том, сколько у них денег и прочего добра. – Она погладила хохолок на его макушке, а потом нежно пробежалась пальцами по его волосам. – Я рада, что ты не такой.
