Джой Оутс - В плену любви
Она вздрогнула о г этих слов, как будто ее ударили.
— Я не думала…
— Это видно, что не думали.
Он перевернул газету и показал ей на первой странице заметку с фотографией разрушенного здания. — Это был наш нефтехимический завод, недалеко от Рима, где произошел взрыв. Как вы понимаете, там есть жертвы — что неприятно. Нужно навещать людей в больнице, выплачивать компенсации. Должно быть проведено расследование. Лишь час или два короткого сна. — Его палец указал на статью, а затем обвинительно на нее. — Можете себе представить, как приятно, вернувшись домой, выслушать дурацкую и неуместную лекцию от какой-то девчонки?
Линнет готова была провалиться от стыда, но это было уже слишком. Она вскинула голову и посмотрела на него яростно сверкающими, широко открытыми глазами.
— Вы не правы! — яростно запротестовала она.
— Нет? Тогда докажите это. Думайте сами, Линнет, а не полагайтесь на слухи, которыми вы пользуетесь.
Он встал, сложил газету и бросил ее на стол. Затем покинул комнату, но, прежде чем закрыть за собой дверь, полуобернувшись посмотрел на нее суровым взглядом.
— И не выходите на солнце! — приказал он.
Пока он не вышел, в комнате ощущались раскаты его холодной злости. Неуверенными руками Линнет налила себе чашку кофе и постаралась выпить, но ощутила лишь горечь во рту. Она нервно катала хлебный шарик между пальцами, не в силах заставить себя есть.
Невозможно было испробовать и забыть его гнев. Ей пришлось смириться с этим, признать, что для этого есть основания. Ее оправдывало только то, что она ничего не знала о его жизни и узнала лишь теперь — но почему? Потому, что она полностью и безоговорочно доверяла тому, что ей рассказывала Джоанна. А Джоанна, ее подруга, которой она верила без всяких сомнений, видимо, не всегда была честна, когда рассказывала о своем муже.
Линнет тяжело вздохнула, пытаясь смириться с мыслью, что не все в этом мире бывает черным и белым, мир полон сложных оттенков. Нет сомнения, что у Джоанны был нервный срыв; Макс, должно быть, обидел ее. Может быть, с ее стороны это было неосознанное желание мести — изобразить его распутником. В том состоянии она вряд ли думала, что говорит.
Моя вина, думала Линнет, что я поверила ей на слово. Если бы я полагалась на свои глаза и уши, на свой мозг, что и предложил сделать Макс, я, возможно, многое поняла бы здесь, в «Кафаворите» и не оказалась бы в столь глупом положении.
Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила упавшего, небритого человека в кабинете, только что вернувшегося с места ужасных событий, который хотел принять ванну и лечь спать, а вместо этого полуистеричная самонадеянная девчонка стала упрекать его в разврате. Неудивительно, что он разозлился. Неудивительно, что он повел себя таким образом. Это, конечно, не оправдывало его, но теперь она частично понимала его поведение.
Линнет не видела его до обеда, но в течение целого дня вынужденного безделья у нее было время подумать и она думала. Наблюдая, как он пьет свой предобеденный коктейль, она спрашивала себя, есть ли что-нибудь, о чем она может говорить спокойно, какой-нибудь предмет для разговора, который не приведет в ею же расставленную ловушку. Линнет боялась вновь вызвать его неодобрение, которое все еще ощущалось ею. Она не знала, с чего начать.
— Тетя Дина задерживается? — спросил он. Нетерпение в его голосе указывало на то, что ему тоже не слишком хочется оставаться с Линнет наедине.
— Она, наверное, у Кэсси, девочка попросила ее почитать, — предположила Линнет, выдавив из себя короткий смешок. — Кэсси в восторге от этой книги.
— Литературой трудно не увлечься, — сказал он беспристрастно. — А как вы, поправились, чтобы продолжить знакомство с Венецией?
— Я чувствую себя чудесно, спасибо, теперь я непременно буду надевать шляпу от солнца, — сказала она нарочито чопорно.
— Не будьте смешной, Линнет, вы ни в коем случае не пленница, — язвительно сказал он. — Напротив, я одобряю вашу любовь к городу. Ради вас и местных жителей я все утро провел в дебатах о том, что делать: уровень воды поднимается, и кирпичные здания четырнадцатого века остро нуждаются в реставрации.
Она с любопытством приподняла брови, но ничего не сказала, боясь опять сделать неверный вывод, а он ответил ей лучезарнейшей улыбкой, как будто понимал причины ее осторожности.
— Венеция в опасности, — объяснил он ей. — Мы пытаемся найти способы спасения этих замечательных зданий, для этого нужны большие средства. Я полагаю, вы слышали об американском журналисте, который, приехав сюда, отправил редактору телеграмму: «Улицы полны воды. Пожалуйста, напечатайте». Это уже не шутка. Очень часто лагуну затопляет, и вода появляется там, где она нежелательна, разрушая старинные здания. Венеция тонет — правда, очень медленно.
Глаза Линнет расширились.
— Но это не должно произойти — она должна быть спасена для будущего! — воскликнула она. Его взгляд слегка потеплел.
— Это происходит не только из-за воды. Вредные выбросы, загрязнение воздуха и другие причины — вот наши беды. Например та, что сюда приезжает слишком много людей… Огромное количество проблем. Но я не теряю надежды, и многие у нас настроены так же, и у нас есть воля и средства, чтобы действовать.
Он, не двигаясь, смотрел на нее поверх бокала. Линнет открылась еще одна сторона жизни Макса ди Анджели, но это не облегчило ей понимания этого сложного человека. Наоборот, она запутывалась все больше.
Макс ди Анджели, прожигатель жизни, разрушитель судеб женщин, — во г его она понимала и ненавидела откровенно и от всего сердца. Но Макс — промышленный и финансовый магнат, Макс — покровитель искусств и защитник сказочного города, могла ли она ненавидеть такого Макса? А если ненависть покинет ее, то как ей вести себя с ним?
Наверное, ее мысли были написаны на ее лице. Протянув руку и слегка дотронувшись до ее подбородка своими длинными гибкими пальцами, он мягко усмехнулся.
— Не мучайтесь угрызениями совести, маленькая певчая птичка, — он снова усмехнулся. — Я не хочу, чтобы вы начали думать обо мне, как об ангеле, а не о дьяволе. По вечерам я играю в поло… А сегодня у меня свидание.
Его пальцы слегка скользнули по ее шее — это даже нельзя было назвать прикосновением — и он убрал руку. К ее изумлению, она замерла и поняла, что задерживает дыхание, ожидая продолжения, желая, чтобы его прикосновения стали ощутимее, мечтая почувствовать его руки на своем теле. Как она может? Как она может?..
Но он лишь наполнил стакан и просто сказал:
— Я надеюсь, что вы захватили с собой купальники? Если нет, то вам следует пойти и купить. В конце недели мы переезжаем за город.
