Вера Колочкова - Дважды дрянь
Они встречали ее на вокзале, выстроившись рядом с матерью по росту – Ванька, Юлька, Сашка. И бросились к ней одновременно, как только спрыгнула она с подножки на перрон. Чуть с ног не снесли. Кричали что-то свое, ребячье. Нормальные детсадовские дети – голоса громкие, звонкие. А Сашка – тот еще и повизгивал, как щенок, и подпрыгивал на одном месте, крепко сжав кулачки. И Анна Альфредовна тоже пришла. Обняла ее, как родную, звонко чмокнула в щеку. Радостная получилась встреча. На улице, правда, мороз был, так что целоваться-обниматься долго не пришлось – бегом домой потрусили, волоча на себе многочисленные сумки с подарками. А дома встреча продолжилась – рассматриванием этих самых подарков. Тоже радости было! Она между делом успела и холодильник загрузить под завязку привезенными с собой вкусностями, чем перепугала бедную маму до смерти. Та сунулась было в холодильник и вдруг вскрикнула так, что все на кухню сбежались, привлеченные ее испуганным возгласом.
– Ой, Майка… Ой, да что же это… – лепетала мама, глядя на мясное, рыбное да сырное изобилие. – Я уж и не помню, когда в нашем холодильнике столько всего было… Отвыкла, вот и перепугалась…
– Ой, нашла чего пугаться, сватьюшка! – весело рассмеялась Анна Альфредовна, подмигнув Майе. – Давай теперь, привыкай! Дочку, чай, не в дальнюю деревню за пьяницу замуж отдала!
– И то, и то… – согласно закивала ей мама, сильно смущаясь. – И сама не знаю, чего это меня обнесло с этим испугом…
Хороший был тогда день. Веселый. И вечер, наверное, тоже был бы хорош, если б Динка не позвонила. Как там поется – вдруг раздастся гром небесный телефонного звонка? Точно, гром. Точно, вдруг. Она сама и трубку взяла – думала, Леня звонит узнать, как добралась…
– Майка! Точно, Майка! – радостно заверещал в трубке Динкин голос. – А мне Лидочка Харитонова сейчас позвонила, говорит, видела тебя на вокзале! А я ей – ошиблась, наверное! А это и вправду ты! Когда к нам придешь, Майка?
– Ой, я не знаю… Я только приехала… – растерянно выдохнула Майя, оглянувшись на мать, словно прося помощи. Но Алевтина ее не видела. Некогда ей было – Юлька с Сашкой привезенную Майей игрушку не поделили, и вышла у них по этому случаю небольшая потасовка. Вот и разводила их мать по углам, чтоб в чувство привести.
– Ой, а у вас там все по-прежнему, да? – засмеялась в трубку Дина. – Дети, горшки, пеленки…
– Почему пеленки? У нас давно уже нет никаких пеленок… Ты чего, Дин?
– Ой, да это я так… Извини. Пеленки – это уж скорее про меня…
– В смысле?
– Чего – в смысле? Рожать мне скоро! Вот и весь смысл. Эх ты, подруга… Смылась втихушку и совсем про нас забыла! Хоть бы позвонила когда иль письмо написала… Ты, говорят, за Леньку Гофмана замуж вышла?
– Ну да. Вышла. А что?
– Да нет, ничего… Счастья тебе. Слушай, а правда, что у него богатый дядюшка выискался? Говорят, квартиру вам купил…
– Дин, ну чего рассказывать… Я вижу, ты и так все знаешь…
– Ой, да ничего я не знаю! Майка, надо же встретиться, поговорить! Давай, а? Ты где Новый год встречаешь?
– Как где? Со своими, конечно!
– Да ну… Чего ты будешь в праздник с ребятней сидеть? Приходи к нам! У нас много народу соберется! И наши, из класса, тоже будут… Ой, тут столько новостей! Приходи, Майка!
– Не знаю, Дин. Я же одна приехала, Леня не смог…
– Ну и что? Подумаешь, одна. И хорошо, что одна. Себя покажешь, на нас посмотришь! Неужели тебе не интересно?
– Ну, хорошо…
– Вот и молодец! Все, послезавтра жду! Записывай адрес. Мы же теперь в новом доме живем…
– Говори, я запомню.
– Белореченская, семнадцать, квартира двадцать семь! Конечная остановка шестого автобуса. Выйдешь и сразу такой высокий дом-свечку увидишь. Это и есть наш дом. Запомнила?
– Да, запомнила.
– Тогда до встречи, Майка? И приходи пораньше, стол поможешь накрыть!
– Да, Дин, приду…
«Ни за что не пойду!» – тут же мелькнула в голове первая правильная мысль и тут же исчезла, уступив место другой мысли, неправильной. «Хочу увидеть Димку» – так эта неправильная мысль прозвучала. Требовательно прозвучала, будто кулаком по голове ударила. Надо бы ее отогнать побыстрее, она ж плохая, точно плохая! Но как, как ее отогнать-то? Тихо опустив трубку на рычаг старого телефонного аппарата, она уставилась на него и смотрела долго не моргая, будто впервые бросились ей в глаза допотопные его признаки – и пластиковый крутящийся диск, и основательно потертые цифры в дырочках. Надо бы новый купить. Модный, кнопочный. Вот прямо завтра пойти и купить. И еще… И еще что-нибудь купить… Обязательно… Так, сейчас посмотрим…
Она тут же начала суетливо кружить по комнатам, хватать в руки что-то, беспокойно разглядывать и класть на место, вертеть головой, лихорадочно блестеть глазами – убегать от себя, в общем. А что ей в этой ситуации оставалось еще делать? Только и оставалось, что убегать. Вот зря говорят, что от страха душа в пятки уходит. Неправда все это. Как было бы просто, если б она взяла и спряталась на время в пятках и пересидела бы там опасный жизненный момент. Так ведь ничего ж подобного не происходит! Она, душа, в этот момент со страхом вплотную сливается и образует некое беспокойное, но целостное единство, которое начинает руководить человеком полностью, и мыслями его, и поступками, и всем остальным поведением. Смешное такое поведение получается, суматошное. Страх говорит – нельзя, а душа кричит – хочется. Нельзя – хочется. Нельзя – хочется. Гремучая смесь. Бомба замедленного действия. Все равно когда-нибудь взорвется. Раз уж отпустил человек душу в страх – точно взорвется…
Конечно же она пошла встречать Новый год к подруге Динке. Вроде как и не собиралась до последнего, а пошла. Взбесившееся «нельзя – хочется» совсем к вечеру тридцать первого декабря распоясалось, толкнуло в спину приказом – иди…
– Майка, ты чего там прихорашиваешься-то? – заглянула к ней в комнату мама. – И нарядилась, и волосы вон дыбом поставила… Мы ж гостей не звали вроде, все свои только придут…
– Мам, я к ребятам пойду. Надо же все равно с нашими увидеться, там полкласса соберется…
– Где соберется? – удивленно переспросила мать. – Куда это ты пойдешь с ними видеться?
– Куда? Да к Динке, мам… – как можно беспечнее проговорила Майя, поднеся лицо ближе к зеркалу и пытаясь разделить на маленькие отдельные прядки новомодную «зимневишневую» челочку.
– Ку-да?! Ты что, девка, совсем рехнулась, что ли? – испуганно всплеснула руками Алевтина. – Ты хоть понимаешь, что нельзя тебе туда идти?
– Почему, мам?
– Да как это – почему? Нельзя, и все! Опомнись, Майка! Сердце бабье – оно ж памятливое! Побереги ты его, ради бога… Не ходи, Майка! Очень тебя прошу!
