Маша Царева - Симпатичная москвичка желает познакомиться
— Ну… Вообще-то да, — усмехнулась я, — так мне всегда казалось.
— Это предрассудки, — фыркнула она, — я свободная независимая женщина и могу покупать все, что мне вздумается. В том числе и невестин наряд. Сашка! Хочешь покажу?
Я посмотрела на часы. Как всегда, Верка подкараулила меня в подъезде: порой у меня создается впечатление, что она нарочно дежурит у дверного глазка, подкарауливая меня. Стоило мне выйти из дома пораньше, чтобы изобразить из себя примерную сотрудницу, педантично приходящую на рабочее место на пять минут раньше положенного времени, как Верунчик — тут как тут. Схватила меня под руку и принялась рассказывать о своей новой бредовой затее. А хватка у нее была не по-женски крепкая.
— Пойдем, Сашка! Ты же модным обозревателем работала! Тебе понравится, ты должна это оценить!
— Что ж… Ладно, шут с тобой, — сдалась я. По утрам у меня слишком плохо ворочаются мозги для того, чтобы придумывать изворотливые отговорки, — но только на пять минут, мне на работу надо.
— А кто тебя на час пустит? — возмутилась Верунчик. — У меня сегодня четыре свидания.
— По Интернету, — криво ухмыльнулась я, — это была дурацкая идея. Я должна была сразу это понять.
— Да ты что? — округлила глаза Верунчик. Я заметила, что ресницы у нее были накрашены синим. Смотрелось это как-то странно — учитывая ее возраст и габариты.
Я в двух словах рассказала ей о плешивом самонадеянном Виталике, хотя вспоминать о нем было не то чтобы очень приятно.
— Первый блин комом, — авторитетно заявила Верунчик, вручая мне пиалу с тепловатым какао.
— Ладно, показывай платье, мне на работу пора.
— С каких это пор ты стала таким трудоголиком? — фыркнула Верка. — А насчет Интернета — это ты зря. Вчера я ходила на концерт классической музыки с преподавателем консерватории. Позавчера встречалась с режиссером телевидения. Сегодня у меня свидание с писателем, владельцем стоматологической клиники и одним просто симпатичным самцом, не знаю уж, чем он занимается, — в Веркиных глазах блеснул голодный огонек.
— Даже если бы этот вчерашний тип, Виталий, был бы миллиардером, я все равно не смогла бы с ним встречаться, — грустно подытожила я.
— Вот только не надо теперь зацикливаться на неудачном свидании, — раздраженно перебила Верунчик, распахивая шкаф, — вот оно!
Львиную долю гардеробного пространства занимало белоснежное свадебное платье, похожее на перевернутую вазу с изрядно подтаявшим мороженым. Оно было очень пышное, со строгим лифом корсетного типа и каскадом мятых юбок актуального в этом сезоне «рваного» фасона. Честно говоря, выглядело это престранно — я впервые видела, чтобы в столь консервативном наряде, как свадебное платье, использовались авангардные мотивы. А я все-таки экс-обозреватель отдела моды и навидалась всякого.
— Нравится?
Лицо Верунчика пылало. Она буквально раздувалась от гордости, так что мне пришлось ответить:
— Очень стильно. Но Вер… Разве это не плохая примета? Купить платье, когда жениха у тебя нет и в помине?
— Да у меня десятки женихов по всему миру, — ее глаза фанатично сверкали, — Сашка, ты даже не представляешь, что такое Интернет. Сколько возможностей, сколько перспектив! Я собираюсь съездить в Париж, и в Милан, и в Вену! В итоге непременно где-нибудь осяду, и платьишко будет нелишним.
— Мне бы хоть пятую долю твоего оптимизма, — с некоторой грустинкой вздохнула я.
* * *Есть люди, которые сразу любят расставить точки над «i», и Геннадий, моя вторая интернет-жертва, оказался из их числа.
— Я работаю в клубе «Апостериори», — сказал он с такой нескрываемой гордостью, словно речь шла о Нобелевской премии, которую ему посчастливилось завоевать.
С другой стороны, я его понимаю. «Апостериори» на тот момент считался одним из самых модных ночных клубов Москвы, прорваться туда было ох как непросто. Однажды нам с Леркой (это было, еще когда о ее отъезде в Лондон не заходило и речи) пришлось полчаса уговаривать охранников, чтобы нас пропустили внутрь. Чего мы только не перепробовали — и деньги предлагали, и пытались изобразить иностранок (хотя, идейка перекинуться парой фраз на ломаном испанском после того, как на чистом русском мы пытались дать взятку, была, наверное, дурацкой), и с видом самым независимым принимались нарочито громко обсуждать предполагаемую покупку личного вертолета. Все без толку. Когда мы, оскорбленные в лучших чувствах, хотели были понуро удалиться, нам повезло — мимо проходил один из шапочных Леркиных знакомых, который шутя провел нас внутрь, у него была членская карточка.
— Я надеюсь, вы знаете клуб «Апостериори», Саша? — приподнял бровь Геннадий, который, по всей видимости, ожидал, что я паду перед ним на колени и начну заунывно молиться, как только услышу, где он служит.
— Естественно, — сдержанно улыбнулась я. Разве мне сложно сыграть роль пресыщенной столичной штучки, которая дверь в такие клубы открывает левой ногой? — Не самое плохое заведеньице.
— Не самое плохое? — Геннадий изверг фонтан слюны. — Да это самый лучший ночной клуб Москвы, самый модный!!
Вообще-то я недолюбливаю выпендрежников, но к Геннадию решила отнестись снисходительно — все же он был: а) весьма хорош собой; б) интеллигентен и обаятелен и, судя по всему, далеко не глуп; в) сексуально привлекателен — у него были внимательный взгляд, крадущаяся улыбка и большие руки.
Мы встретились в небольшой кофейне на Тверской. На этот раз я оделась попроще и приготовилась к самому худшему. Кто знает, чью фотографию прислал этот рассчитывающий на мое общество индивид. Но Геннадий не был столь подл, как мой первый виртуальный жених. И за столиком кафе я увидела того самого человека, который накануне улыбался мне с фотоснимка.
Все бы замечательно, но этот снобизм… Он работает в модном клубе, видите ли. И что я должна была на это ответить? «Эй, милый, не расслабляйся, зато у меня есть пальтишко от Гуччи, жаль, что сегодня я его не надела, чтобы наглядно продемонстрировать степень своей крутости!»
— А не хочешь ли ты сходить в «Апостериори» со мной? — вдруг спросил Геннадий. При этом он смотрел на меня, как бы примериваясь. Смысл этого взгляда был понятным и не то чтобы очень лестным: он внимательно осматривал мою одежду, пытаясь определить, что сколько стоит. Иными словами: гожусь ли я для того, чтобы заявиться под ручку со мной в модный клуб, или не гожусь?
Вердикт был положительным, и не последнюю роль в этом сыграли мои коричневые итальянские туфли.
И что мне делать — прочитать этому зазнавшемуся мажору поучительную лекцию о том, что негоже судить о людях по цене их обуви, так и ошибиться недолго (вот я, к примеру, купила эти самые туфельки на распродаже, и стоили они сущие копейки). Или… Или махнуть на воспитательные работы рукой (горбатого могила исправит) и весело отправиться с ним в клуб, а потом, закатив глаза, рассказывать приятельницам: вот, мол, давеча в «Апостериори»… и так далее.
