Елена Усачева - Не время для шуток
Олеся вертела головой, не понимая, что происходит. Мать Галкина стояла, сложив руки на груди, и спокойно смотрела на сидевших за столом. Шустрый Василий уже пристроился на месте брата и ловко орудовал ложкой в его тарелке. Серега бухнул стул на крошечном пятачке пола между пакетами, кастрюлями и мешком с мусором, дал Василию подзатыльник и придвинул к себе другую тарелку.
– Ну, че, весело у нас? – подмигнул он ошарашенной Олесе, отправляя в рот здоровенный кусок торта. – Это еще тихо! Вот проявится Танюха, тогда заживем.
Словно услышав свое имя, в коридоре возникла Танюха.
– Да заберите вы свой телефон! – крикнула она, кидая в брата телефонной трубкой. Аппарат стукнулся о холодильник и обиженно звякнул.
– Откуда такое имя – Олеся? – Женщина переложила пару тарелок из стопки на столешнице в раковину и посмотрела на Маканину. – Что-то от Куприна…
У Олеси в голове опять произошло небольшое затмение. Она не понимала – что эта красивая спокойная женщина делает в подобном бардаке? Почему на нее все кричат и никто не слышит, что она говорит? Может, она ошиблась дверью и теперь не знает, куда ей деться?
– Да Ольга она! – вылез вперед Серега. – Это она уж так, выпендривается…
– Подожди! – Оставшиеся тарелки со звонким стуком переместились в раковину. На этом уборка, судя по всему, закончилась. – Куда ты все время торопишься? Может, у девушки есть свое мнение…
– Да ладно, – махнул ложкой Галкин. – Это она последние два года ходит со своим мнением, а до этого нормальной была.
– Ну почему же? – Олеся отодвинула от себя расковыренный кусок торта – есть она не могла. – Мне никогда не нравилось мое имя. Вот я и решила стать Олесей. По-моему, красиво.
– Ну, че она заливает! – Серега шарахнул ложкой по тарелке. – Выдумала тоже – красиво! Знаем мы все! У нее родители развелись, вот она в отместку им и поменяла имя. И то не по-настоящему, а понарошку. В журнале она все равно Ольга. Я сам видел.
С Олесей вдруг что-то произошло. Голова закружилась от ярости. Она с трудом сдерживалась, чтобы не запустить в Галкина остатками торта.
– С чего ты взял? – прошептала она, хватаясь за край стола.
– Да ладно! Че тут знать-то? Рассказал кто-то. – Галкин на секунду задумался. – А! Курбаленко твоя, кажется, и рассказала.
Ярость мгновенно сменилась тупой усталостью. Олеся откинулась к стене, с тоской посмотрела на болтавшееся над ее головой белье.
– Курбаленко?
Очень хотелось проснуться. Открыть глаза, повернуться на другой бок, зажмуриться и увидеть какой-нибудь новый – хороший – сон. Но проснуться не получалось.
Маканиной не хотелось выносить на суд одноклассников проблемы с семьей. Она до сих пор переживала развод родителей, считая, что во всем виновата мама. Когда все это произошло, Олесе было очень плохо, она даже в школу не ходила. Тогда же ей в руки попала книжка Куприна с очень красивым рассказом о том, как один человек предал другого. Ей понравилось. Она чувствовала себя как раз таким обманутым человеком. И тогда Маканина решила из невзрачной Ольги превратиться в прекрасную Олесю – так звали главную героиню.
В первый же день своего возвращения в школу она сообщила всем о произошедших переменах.
– А я имя поменяла, – сказала Маканина и чуть не задохнулась от собственной храбрости. – Пошла с отцом в загс и переписала. Я теперь Олеся.
Все на удивление легко с этим согласились, никому не было дела до маканинских страданий. Ребята стали звать ее этим красивым именем, а если кто-то забывался, то она не откликалась. Ей казалось, что Ольга навсегда умерла вместе с разбитым семейным благополучием.
С именем Олеся ей стало заметно легче жить. Беда закуклилась где-то внутри ее, а от нападений извне ее защищало новое имя. Да Маканину никто и не трогал. Даже отец согласился с такими переменами, ходил к директрисе, договаривался, чтобы дочку не трогали. Он всегда умел разговаривать с людьми. В конце концов, в журнале она оставалась все той же «Маканиной О.».
Правду о том, что никакого официального изменения не было, что это всего лишь попытка спастись от родительских скандалов, знал один человек. Лучшая подруга – Курбаленко. Хоть с кем-то Олесе надо было обсудить свои проблемы, иначе она сошла бы с ума. Эта тайна честно пролежала в Лизиной душе два года.
Срок хранения истек.
Видимо, до Галкина, наконец, дошло, что он ляпнул что-то не то, поэтому он замолчал, опустив глаза в тарелку.
– Это хорошо, что ты сегодня зашла, – заполнила образовавшуюся паузу Серегина мама. – Суббота – самое время для гостей. Сережа рассказывал о том, как в Петербурге вы не поехали на кладбище и весь день провели вместе.
– Мать, помолчи, а, – перебил ее Галкин.
«Сережа? Это она о ком?» – мелькнуло в голове Олеси. Это простое домашнее имя никак не вязалось с парнем, сидевшим напротив нее. Это был Серега Галкин, в лучшем случае Серый, но никак не Сережа.
– Будет хорошо, если вы подружитесь, – продолжала говорить женщина. – Наш папа редко бывает дома, он очень много работает, и Сереже не хватает общения…
– Мать! – рявкнул «Сережа».
Из-под холодильника затрезвонил телефон. На звук никто даже головы не повернул.
– Да возьми ты, наконец, эту дурацкую трубку! – крикнул Галкин, перегибаясь через стол. В ответ в комнате что-то опять упало.
– Сережин отец – крупный ученый, – продолжала вещать женщина, не обращая внимания, что ее никто не слушает. – Правда, сейчас он временно работает не по специальности, но это ненадолго. Специалисты такого уровня, как он, обязательно когда-нибудь понадобятся…
– Заткнись ты с эти отцом! – подался вперед Галкин. – Никого не интересует, че он там делает. Сидит на своей стоянке – и пусть сидит!
Олеся не выдержала. Слишком много потрясений для одного дня – сорванный вечер, предательство подруги, неожиданные гости, хамство Галкина. Она выбежала в коридор, отбросила загородивший выход велосипед, схватила куртку с сумкой и выскочила на лестничную клетку.
В эту секунду ей очень хотелось кого-нибудь стукнуть.
– Эй, чего ты?
Была слабая надежда, что Галкин останется дома или хотя бы не сразу сообразит, что произошло. Но на этот раз он оказался шустрым.
– Мать так обрадовалась, что ты пришла, а ты сразу уходишь! Могла бы и посидеть.
– Что ты ко мне привязался? – закричала Олеся, и ей понравилось, что она наконец-то может себя не сдерживать. – Я видеть тебя не могу! И не подходи ко мне больше! И записки не шли! Шли их лучше Курбаленко, пускай она тебе на контрольных помогает!
Маканина побежала вниз по ступенькам с твердым намерением сказать еще какую-нибудь гадость, если Серега ее сейчас догонит.
