Торговец цветами - YeliangHua
Ваньнин медленно моргнул, между бровями залегла напряженная складка.
— Ты — всего лишь мой сон, — наконец, после долгой паузы, тихо сказал он. — Мо Жань никогда не вернулся бы.
А затем его глаза закрылись, и он снова провалился в грезы, как если бы не посчитав свое сновидение достойным внимания.
Мо Жань замер, не совсем понимая, что всё это значило. Получалось, что балетмейстер Чу решил, что Мо Жань ему снится, и потому даже в своем гребаном сне решил его игнорировать?!
Но… с другой стороны, из его слов выходило, что Мо Жань снился ему не впервые?..
Совершенно растерянный, юноша потер лоб. А затем наконец решился залезть в рюкзак своего учителя в поисках ключей от ворот. Долго искать не пришлось — маленький пульт был закреплен на общей небольшой связке.
Впрочем, в рюкзаке было действительно очень много хлама — пожалуй, даже больше, чем в карманах балетмейстера Чу. Мо Жань искренне старался не смотреть, однако он не мог не заметить целую гору пакетиков с жаропонижающим порошком, обертки от конфет, смятые бумаги с неразборчивыми записями и…шелковый платок.
На нем Мо Жань остановил немного более пристальный взгляд, потому что вещица показалась ему смутно знакомой — но все же не стал размышлять над этим вопросом слишком долго.
Он по-быстрому запихнул все, что вывалил секунду назад, обратно, а затем воспользовался ключами и, подхватив Ваньнина на руки, решительно переступил порог чужого дома. Отчаянные времена требовали отчаянных мер, так что не было никакого смысла сейчас беспокоиться о соблюдении приличий.
Наобум Мо Жань толкнул одну из дверей в холле, не обращая внимания на обстановку — и из яркого света предыдущей комнаты мгновенно погрузился в кромешную темноту, в которой невозможно было что-либо разобрать. Панорамные окна были тщательнейшим образом закрыты блэкаут шторами, а в воздухе стоял слабый запах лекарств. Это, очевидно, была спальня.
Несколько раз моргнув, юноша наконец сумел рассмотреть очертания застеленной белоснежными простынями кровати — на нее он и уложил все еще крепко спящего Ваньнина.
Волосы его учителя рассыпались по подушкам подобно гладкому черному шелку, а безучастное лицо все еще сильно горело, в то время как руки на ощупь оставались холодными, словно лёд. Лоб мужчины был покрыт испариной — но дышал он ровно, без хрипов, а сердцебиение казалось слегка ускоренным, но равномерным.
Юноша краем глаза отметил брошенный среди скомканных одеял электронный градусник — он все еще показывал температуру 37.6. Видимо, перед уходом его учитель посчитал, что это и температурой-то нельзя называть.
Мо Жаню внезапно захотелось хорошенько встряхнуть этого человека, вытрясти из него всю эту героическую дурь, но вместо этого он лишь аккуратно расправил одеяла, а затем запихнул термометр Ваньнину подмышку, а сам отправился на поиски аптечки.
На самом деле, он весьма смутно представлял, какие лекарства можно принимать при астме, а потому просто надеялся на то, что в аптечке будет все необходимое. Долго искать, впрочем, не пришлось — набитый эластичными бинтами, всяческими пластинками обезболивающих таблеток, гелями от растяжений и жаропонижающими порошками короб уныло стоял в ванной, как будто намекая Мо Жаню, что его владелец, очевидно, явно считал, что отпускаемый без рецепта тайленол — лучшее изобретение человечества.
Мо Жань хмыкнул, а затем задумчиво покрутил в руках случайно найденный не распечатанный флакончик с антидепрессантами, и нахмурился. Он собирался загуглить этот препарат чтобы понять, зачем его учителю понадобилось принимать такого рода лекарство. Возможно, это было бесцеремонным вторжением в личную жизнь — но на этом этапе юношу куда сильнее беспокоило, что Чу Ваньнин действительно не выглядел как человек, подверженный депрессиям… И лекарство это он, очевидно, не принимал — поскольку было видно, что оно пролежало на дне короба как минимум пару лет.
«Но зачем-то ведь ему выписали этот препарат?!..»
Мо Жань посуетился еще немного, приготовив уксусные полотенца для обтирания, набрал стакан воды чтобы запивать таблетки — и направился обратно в спальню к Ваньнину, полный решимости привести своего учителя в чувства.
Градусник как раз издал тихонький писк и показал 38.7. Балетмейстер Чу так и не проснулся.
«Дерьмово…»
Мо Жань, пытаясь не задумываться над тем, что делает, стащил со своего учителя свитер и облегающие треники, оставив его в одном белье — и, изо всех сил стараясь не смотреть, одно мокрое полотенце положил на лоб Ваньиниа, а вторым принялся обтирать мужчине шею.
Его учитель неожиданно дернулся, а затем весьма грациозно взмахнул рукой, бессознательно пытаясь убрать холодную ткань подальше от разгоряченной лихорадкой кожи. Вот только его взмах пришелся прямо по физиономии Мо Жаня — и получилось так, что мужчина буквально наотмашь ударил своего ученика в челюсть...
«Ах ты ж!… »
У Ваньнина была очень тяжелая рука. На какой-то момент Мо Жань перестал что-либо видеть, а перед глазами заплясали цветные точки. Он встряхнул головой, пытаясь прийти в себя, а затем, приняв молниеносно решение, схватил Ваньнина одной рукой за оба запястья — и ловко поднял его руки над головой. Второй рукой он продолжил обтирание.
Удивительно, но после каждого соприкосновения с полотенцем чувствительная кожа учителя слегка розовела, и наблюдать за этим было… интересно. Мо Жань продолжал водить влажным полотенцем по шее, плечам, груди и прессу Ваньнина достаточно долго, размышляя о том, связана ли такая реакция на его прикосновения с общей чувствительностью и возбудимостью кожи.
Он настолько увлекся процессом, что совсем не заметил, когда балетмейстер Чу внезапно в ужасе распахнул глаза и буквально оцепенел, впиваясь в Мо Жаня взглядом.
Ладонь Мо Жаня, сжимающая влажное тонкое полотенце, как раз плавно скользнула по груди мужчины — и внезапно внимание юноши привлек затвердевший сосок. Он замер, рассматривая темно-розовую бусинку словно какое-нибудь сокровище, а темно-фиалковые глаза опасно блеснули в полумраке.
В это же мгновение Ваньнин резко вывернулся, высвобождаясь из захвата Мо Жаня — а в следующую секунду уже оказался на ногах. Его глаза метали молнии, брови стали похожими на мечи, а лицо выглядело неестественно… разгоряченным. — Мо Вэйюй! — выкрикнул он. — Ты... убирайся!
В
