Горячий шоколад в зимнюю ночь - Софи Анри (российский автор)
– Давай сделаем это вместе, – охрипшим от страсти голосом сказал я и, склонившись к восхитительной маленькой груди, втянул в рот твердый сосок.
Несколько глубоких толчков, и с наших губ одновременно сорвался особенно громкий и протяжный стон. Перед глазами все поплыло, а тело задрожало от ошеломительный разрядки. Я навалился на нее всем весом и с упоением втянул аромат цветочных духов.
– Тебе понравилось? – робко спросила она, и я не смог сдержать улыбки.
– Ты была бесподобна, Мотылек, – ласково прошептал я и оставил нежный поцелуй на бархатистой коже ее плеча.
Я резко распахнул глаза.
В комнате царил полумрак, а единственным источником света служил монитор моего ноутбука. В наушниках известный блогер рассказывал про новый фильм от «Марвел».
Я сел и огляделся. Хантер спал, повернувшись лицом к стене, под одеялом, а я так и уснул в одежде.
– Merde[17]! – выругался я сквозь зубы.
Это был всего лишь сон. Яркий, красочный, доводящий до исступления сон.
Ты обещал ей, что, пока вы играете роль парочки, ты не будешь ни с кем трахаться, придурок. И в ближайшее время секс доступен для тебя только во сне.
Ехидный внутренний голосок окончательно спустил меня с небес на землю.
Я поднялся с кровати, достал из шкафа полотенце и поплелся в душ, чтобы прохладная вода помогла мне привести мысли в порядок.
Итак, что мы имеем?
Я целовался с Тиной. И это было настолько охренительно, что мне приснился эротический сон с ее участием. Кроме того, я дал ей обещание не связываться с другими девушками, пока мы якобы встречаемся. Но теперь в полной мере осознал, что до дрожи в теле хочу Тину. Гораздо сильнее, чем в прошлом учебном году.
«Угомонись, мерзкое ты животное», – приказал я себе.
Тина была под запретом.
Несмотря на все мои подколы и идиотские пошлые шутки, я слишком уважал ее. И мне бы не хотелось портить нашу дружбу из-за несчастного перепихона.
Словно издеваясь надо мной, мозг подсунул воспоминание о ее сладких губах и о том, как она оттягивала зубами мой пирсинг. Я резко ударил по крану, поворачивая его влево, и на меня обрушился ледяной поток воды. Так-то лучше, приятель.
Вернувшись в комнату, я обнаружил на экране смартфона сообщение Тины, пришедшее еще три часа назад.
Тина
Тебе, как моему бойфренду, важное задание. Ты должен лайкнуть все фото на моей странице и оставить парочку комментариев. Хотя бы эмодзи с поцелуйчиками и сердечками.
Я фыркнул от смеха. Ох уж эти девичьи заморочки с соцсетями!
Быстро отыскав ее в списке друзей, я начал листать ее ленту. Как будто никогда раньше этого не делал.
На всех фотографиях Тина улыбалась, но что-то в ее сияющей улыбке смущало меня. После тщательного изучения всех снимков я понял, что именно. Ее улыбка была словно отрепетированной и до приторности идеальной: губы изогнуты в мягкую дугу, почти не обнажавшую зубы, на лице минимум морщинок, а глаза широко открыты.
В жизни Тина улыбалась совершенно иначе. Она щурилась, отчего вокруг глаз появлялась россыпь маленьких морщинок, ее ноздри смешно раздувались, а губы не скрывали верхний ряд зубов. У нее был один кривой резец, но это лишь делало ее улыбку милой и запоминающейся. Особенной.
Так почему же она прятала себя настоящую за этим идеальным, но унылым фасадом?
Пролайкав всю ее ленту и на несколько минут зависнув на фото, где она в одном купальнике, я лег спать в надежде, что этот хрупкий Мотылек не завладеет очередным моим сном.
Тина
Сентябрь пролетел очень быстро.
Мы с Заком встречались два раза в неделю и ходили то в парк, то в кино, то в кафе. Иногда он забирал меня после учебы и подвозил к театральному кружку или общежитию. Однако за две с половиной недели мы так и не пересеклись с Джоном. Я не собиралась впадать в уныние, считая, что так даже лучше. Чем больше пройдет времени, тем более правдоподобными будут выглядеть наши с Заком отношения, и Джону придется смириться с тем, что он уже давно не центр моей вселенной.
Вопреки моим переживаниям из-за непростого характера Зака, нам оказалось довольно комфортно вдвоем. Я привыкла к его грубоватым подколам, пошлым комплиментам и вспыльчивому нраву. На самом деле Зак был очень умным парнем. Я и раньше знала это – не просто же так он учился на полной стипендии и выбрал такое сложное направление, как кибербезопасность. Он обладал широким кругозором, любил передачи про животных, особенно про насекомых и морских обитателей, увлекался историей Древнего мира и обожал разбирать и собирать технику.
– Для меня это как конструктор для ребенка, – однажды пошутил Зак, пока чинил мой фен.
У него были длинные мозолистые пальцы с выпирающими костяшками и отчетливо проступающие вены на татуированных предплечьях. Признаться честно, когда Зак, закатав рукава, делал что-то этими самыми руками, я просто не могла оторвать взгляд.
– Что значат твои татуировки? – спросила я в один из дней.
– Ничего, просто выбрал понравившийся эскиз в тату-салоне, и вуаля. – Зак нахмурился, словно тема татуировок была ему неприятна. Он никогда особо не скрывал их, поэтому такое его поведение показалось мне странным.
Я внимательно изучала проработанный до мельчайших деталей рисунок паука, чья паутина обволакивала колючие розы на небольшом черепе у локтевого сгиба, как вдруг обнаружила странную витиеватую надпись прямо в глазнице. Похоже, это была арабская вязь.
– Как переводится эта надпись? – спросила я, коснувшись пальцем татуировки.
Зак дернулся, а потом смущенно отвел руку. Это совсем сбило меня с толку.
– Прости, я не знала, что ты не любишь, когда трогают твои татуировки, – робко прошептала я и неловко спрятала ладони в складках платья.
– Это ты меня прости, – пробормотал Зак. – Я просто… Терпение. Вот что означает та надпись. Терпение, – тише повторил он и отвел взгляд.
Может быть, он не соврал про татуировки и на самом деле набил то, что ему понравилось. Вот только я была уверена, что это слово имело для него огромное значение, но расспрашивать не стала. И больше мы об этом не говорили.
В один из дней мы случайно столкнулись в университетском кафетерии. Свободных столиков не было, и я устроилась на подоконнике, с тоской глядя на свой обед в контейнере: тушеная брокколи, вареная куриная грудка и несколько ломтиков сыра. Это была привычная еда для
