До встречи в метро - Евгения Кловер
Несколько человек сидели на первом ряду, повернувшись друг к другу и активно жестикулируя. Другие перетаскивали декорации по сцене. Оли не было видно.
– Садитесь на последний ряд, чтобы никого не отвлекать, там Вас не заметят, – она быстро пробежалась взглядом по его темной одежде, – и подождите меня. А я скоро подойду.
Соловьева по-матерински похлопала Камиля по плечу и отправилась по проходу вперед. Ребята, что не могли слышать шагов, все же магическим образом уловили появление в зале главной. Они подскочили с мест, принялись вести с ней беседу жестами. Процесс был налажен, потому что стоило Галине Сергеевне четко парой фраз и движением рук дать распоряжения, как они тут же юркнули за кулисы, чтобы начать последний прогон сцены. Женщина вернулась к Валееву и села на соседнее сидение одновременно с тем, когда послышались громкие удары, словно кто-то бил по огромным барабанам.
– Видите, там установлены пластины в основании сцены? Вибрации ощущаются актерами и подсказывают, когда пора выходить на сцену, а когда сходить с нее, – сказала Соловьева.
– Я это понял. Полотно за нашими спинами тоже отличная идея. Но мне кажется, что актеры, которые будут постоянно переводить туда взгляд, не смогут нормально сконцентрироваться на игре?
Камиль не знал, насколько обидно будет звучать такое замечание из его уст. Иногда он не мог сдержать свою нетактичность. Но Галина Сергеевна ни на грамм не обиделась.
– С чего Вы взяли, что актеры туда смотрят? – она улыбнулась, – В основном у нас идет полная импровизация. И все основано на танце.
– Танцы? Импровизация?
– Да. Мои актеры сами решают, как следовать сценарию и танцевать. Этот экран помогает лишь в моменты, когда сильное волнение мешает сосредоточиться на собственных чувствах.
– Какое-то безумие.
– Иногда для того, чтобы во что-то поверить, нужно просто самому убедиться. Так что, смотрите.
Барабаны стихли. Луч света от прожектора, направленный ровно в центр сцены стал медленно перемещаться. В его лучах появилась босая девушка в обтягивающем черном комбинезоне и с красным чепчиком на голове. Это была Оля. Она замерла, вытянувшись ровно по струнке, а потом расслабила плечи и плавно задвигалась как тонкий стебель под дуновением ветра. Грациозно скользила, словно под ногами был лед. Плавные движения сменили резкие, уверенные, отточенные до совершенства. Они чередовались – красивое изящество и целенаправленная грубость. Сосредоточение одновременно мышц и мягкости, в девушке, казалось, совсем не было костей. Рухнув на сцену, Оля распласталась, раскинув руки, а потом выгнула грудь колесом, переходя в мостик и вставая с него на ноги совершенно легко и без напряжения, как если бы ее кто-то тянул за невидимые ниточки. Камиль был поражен. Он наблюдал за этой девушкой и был не в силах оторвать взгляд. Танец ее был концентрацией энергии и чувственности. И пытался донести до зрителей мысли. Это было что-то о свободе, о легкости… о любви.
– Вам нравится, – не спросила, а утвердительно произнесла женщина рядом с ним. – Это наше видение «Красной Шапочки».
Ее громкий голос прорезал тишину в зале. Камиль хотел шикнуть, попросить не отвлекать Олю, но озарение, что даже громкий крик не способен отвлечь девушку, заставило прикусить язык. Пару минут они помолчали, но в итоге парень не выдержал:
– И в чем же это видение заключается?
Женщина кивнула в сторону сцены, она будто бы только и ждала, когда парень решит задать этот вопрос.
– В нашей истории Красная Шапочка – одинокая девушка, которая разрывается между общественными устоями, семейным долгом и выбором собственного пути. Встретив в лесу Серого Волка, она полюбит его и захочет с ним построить свое будущее. Как Вы понимаете, по закону жанра они никак не могли бы быть вместе.
– Ну, она – человек, а волк – зверь, логично. Это же не сказка о зоофилии, – Кам хмыкнул, но встретил серьезный строгий взгляд. Галина Сергеевна шутку не оценила. – Этот ваш волк не съест бабушку?
– О, съест, еще как, – ответила собеседница, – но не бабулю, а рамки, что сдерживают каждого человека. И ярлыки, что общество навешивает на нас.
– Оля танцует и играет так, будто ей не нужно вживаться в роль, – задумчиво прошептал Камиль.
– Вы это уловили всего за пять минут? А уловили ли что-то еще?
Ощущение свербило внутри, что рядом с этой женщиной он проходит какую-то непонятную проверку. Ее вопросы казались вопросами с подковыркой. А взгляд, прикованный к его лицу, порой пронзал насквозь. Это нервировало и раздражало, но в то же время, Галина Сергеевна открывала для него новую сторону девушки, с которой он встретился в подземке.
– Эта роль идеально ей подходит, – она продолжила говорить, когда не услышала ответа. – Оля – сильная девочка, которая не страшится волков и темного леса. В ней всегда горел и будет гореть особый огонь любви к жизни. С детства она хотела делать все, что делают другие, идти туда, куда ведут ее ноги, общаться с людьми без преград. Огонь этот неоднократно пытались затушить. И каждый раз она со всеми тяготами справлялась с высоко поднятой головой.
– Говорите так, будто она прошла настоящее поле боя.
– А что есть наша жизнь как не оно самое? Любой человек с рождения борется. А ребенок, отличающийся от других, так еще сильнее. – Галина Сергеевна похлопала его по руке, привлекая внимание обратно к сцене, где Оля общалась со зрителем жестами. – Камиль, Вы верите в шестое чувство? Внутри Оли оно есть. Она чувствует других, «слышит» окружающий мир. Но не всегда этот мир хочет открыться ей.
– Я об этом догадывался.
– Именно благодаря всем этим качествам она – бесподобная актриса и танцовщица. Внутри нее разворачивается история, которую она транслирует на сцене. Ей не нужно слышать музыку, она сама ее создает. Я советую взять Вам это.
Женщина протянула беруши, запакованные в пакетик. Камиль долго смотрел на раскрытую ладонь с еще неглубокими, но частыми морщинами.
– Зачем мне это?
– Тогда Вы лучше поймете то, что хочет рассказать
