Ты просто огонь! - Надежда Николаевна Мамаева
Его командировки порой по нескольку лет. Слезы матери по ночам… Она всегда ждала его, любила и была несчастна в этих разлуках.
А я в школьные годы чаще видел директора, к которому меня вызывали, чем родного отца. Да, характер у меня в те годы был далеко не подарок. Да и сейчас тоже тот еще. Просто научился скрывать эмоции под ледяным спокойствием.
Именно из-за упрямого характера, а еще наперекор отцу я поступил в университет, на инженерный. И даже окончил его с красным дипломом – не хотел, чтобы моя семья была такой же, как у родителей, урывками.
А потом были армия и понимание, что в этой жизни действительно мое. Где мое место – здесь, в пожарной части, спасать людей и рисковать своей.
Воронов-старший мой выбор молчаливо не одобрил. Настолько молчаливо, что мы не разговаривали пару лет. Да и сейчас общение чаще сводилось к звонкам раз в месяц.
Так что все проблемы в жизни я привык решать сам. И с нынешней тоже разберусь.
– Знаешь, Леха, а в твоих словах есть смысл… – задумчиво произнес я, глядя на тарелку.
Тут уже поперхнулся и закашлялся Михалыч.
– Ворон, это точно ты? – стуча себя в грудь, уточнил он.
– Да я не про подкат. Я про поговорить и извиниться…
«Во всяком случае, за мобильный, который нечаянно прихватил. Она из-за него, похоже, несколько часов ждала в оцеплении», – добавил я мысленно. Вот только как связаться? М-да, ты, Воронов, конечно, умудрился взять у девушки телефончик так, чтоб без номера…
Карина
Поздний ужин в компании Юрика оказал на меня благодатное действие. Выяснилось, что секрет моей дикой усталости не столько во сне, сколько в голодовке: я не ела с самого утра. И вот сейчас организм, получивший энергию, решил, что так и быть, пока он не отрубается, но если что – то в любой момент готов!
Я же попыталась собрать волю в кулак и засесть за ноут – поискать новое съемное жилье, куда смогу из старого, затопленного, перевезти все свои вещи. И я даже мужественно достала лэптоп, открыла его и… очнулась только в третьем часу ночи, когда на улице истошно заорала сигнализация машины. И только глянув в нижний угол монитора, поняла, что все это время я сидела за своим компьютером, ища информацию по Лакронову и музею. А в уголке поисковой строки сиротливо и смущенно была открыта единственная вкладка сайта объявлений…
М-да… Мне было впору самой на нем размещаться с заголовком «Куплю новую силу воли». А все потому, что моя собственная, похоже, сбежала. А что поделать, если эта паразитка слабая, дохлая и не поддается никакой дрессировке…
Вот хотела ведь провести вечер с пользой! А получилось – с любопытством. И главное, что оно до конца не удовлетворено! О Лакронове я узнала много интересного, но не особо ценного. И не факт, что абсолютно достоверного. Благо живописец жил не в эпоху Возрождения, а в советское время. До Великой Отечественной был художником. Потом фронт, дошел до Берлина… Там он и умер в июне сорок пятого, так и не вернувшись в родной город: больное сердце, бившееся всю войну, вдруг дало слабину. Его последней картиной стала «Весточка», которую он написал за неделю до смерти, сменив винтовку на кисти.
Когда я пошла искать информацию именно об этом полотне, то наткнулась на портал аукционного дома. На нем-то и выяснилось, что наброски художника, выставленные для продажи, могла позволить себе даже я: всего-то треть зарплаты. Конечно, полноценные полотна стоили несколько сотен тысяч. Но это не те деньги, ради которых стоило бы устраивать пожар в музее. Новая иномарка и та дороже. Не думаю, что сгоревшая «Весточка» была какой-то особенной. Хоть и последнее творение мастера. А значит, и застраховать ее на баснословную сумму не могли…
А если пожар скрыл следы отсутствия ремонта?.. Тут уже все было куда проще: поиски в сети информации по бюджету ремонта, итоги тендерных торгов, данные подрядчика…
После просмотра общей сметы, которая оказалась в открытом доступе, стало понятно, что особой выгодой тут тоже не пахнет. Ничего масштабного и монументального минкультом не планировалось. Лишь легкая косметика выставочного зала. А криминалисты уж наверняка отличат старые краску и побелку на стенах от новых. Так что и эта версия оказалась на первый взгляд пустышкой.
– Поддубник, ты страдаешь ерундой! – выдохнула я, поняв, сколько времени угробила впустую.
Откинулась на спинку дивана, чувствуя, как затекли плечи и ноет шея. Хлипкий настольный вентилятор, пыхтевший лопастями изо всех своих мелких сил, не спасал от духоты. Хотелось спать. Вытянуться на кровати и как дремануть… А еще моря, солнца, прохладного стакана сока… Да много чего хотелось, а сбылись усталость и кофе.
Я глянула на тумбочку рядом, насчитав пять кружек. Пять! За одну ночь. Наверное, у меня сейчас по венам тек вместо крови он. Черный, концентрированный, без сливок, зато с двойным сахаром.
Помимо воли широко зевнула. Глаза слипались и слезились, но я упорно вернулась к монитору, пытаясь понять: что же мне во всей этой истории не дает покоя?
Мои пальцы легко заскользили по клавиатуре, но на этот раз не вводя запрос в поисковой строке. Я набирала сообщение давней знакомой, занимавшейся продажей старинных предметов искусства. Проконсультироваться, не повлияет ли гибель «Весточки» на стоимость остальных полотен художника. Вдруг те поднимутся в цене…
Увы, антикварщик не полуночничала, как я. Так что ждать скорого ответа было бессмысленно. А вот самой поспать было хорошей идеей.
Думала, что едва голова коснется подушки, как я отрублюсь, но не тут-то было!
Оказалось, что в третьем часу майской ночи может быть одновременно и холодно, и жарко, а колючее до кусучести шерстяное одеяло может цапнуть даже через ситец. Я ворочалась и вертелась на диване, борясь с бессонницей до такой степени, что уже пошла в рукопашную. Увы, победила она. Жаль только, без нокаута. В его забытье я бы точно пробыла до утра. А так лишь взмокла.
Нет, все же пятая кружка кофе была лишней. И четвертая тоже… Вслед за мыслями о бодрящем напитке пришли другие. Много. И иные – такие идиотские: интересно, какие в музее перекрытия? Если деревянные, то почему не вспыхнули? А если бы пожарников было больше, они бы потушили все быстрее? И почему в присутствии одного огнеборца я становлюсь такой легкоранимой? В смысле могу пораниться, покалечиться, загореться или просто упасть на ровном
