Мой летний эротический роман - Лена Лето
— Дай мне руку, — просит босс, и я понимаю, что на какое-то время забыла о его присутствии. А он, похоже, наблюдал за мной.
— Зачем? — прячу ладони под стол.
— Ты точно пишешь эротический роман, недотрога? Или автор и в самом деле другой?
«Причем тут эротика?» — думаю я, но все же ладонь из-под стола вынимаю — как доказательство того, что автор именно я. Хотя какая в этом логика? Босс мной манипулирует, а я ведусь. Наверное, мне просто очень хочется поддаваться на манипуляции, которые озвучиваются таким голосом.
— Знаешь, что на ладони есть определенные линии — писательская вилка? Они показывают, обладаешь ты врожденным талантом или нет.
Он берет мою ладонь, и я сразу понимаю, причем здесь эротика. Его прикосновение тотчас же отзывается в солнечном сплетении, разносится волнующим предвкушением по телу, заставляет сердце биться быстрее. Ощущения настолько сильные, что я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать руку. Босс словно чувствует это, сжимает ладонь чуть крепче. Хорошо, что сейчас он смотрит на нее, а не мне в глаза.
— Вот она. — Босс что-то медленно чертит по ладони подушечкой указательного пальца и словно цепляет невидимые нити внутри меня. Мне щекотно, но еще больше — невыразимо приятно. Это очень чувственное движение. Я ерзаю на стуле, сжимаю колени.
— Эта вилка — полная ерунда, так ведь? — спрашиваю я, лишь бы прервать поток образов, каждый из которых прекрасно вписался бы в мою книгу.
— Думаю, да, — смеется он и опускает мою ладонь, но не выпускает ее.
— То есть… сейчас вы меня тоже дразнили? — Сердце все еще колотится, но токи между нашими ладонями уже не бегают, и потому мыслится ясно.
— Надо же как-то двигать сюжет. — Он отпускает мою ладонь и откидывается на спинку стула.
Так значит, история с писательской вилкой — ответ на мое утреннее хулиганство? Такая вот месть? Ну что ж, зато на половину новой главы материал я сегодня насобирала.
— Вообще-то, я позвал тебя не за этим.
Вуаль романтики слетает с меня окончательно. Конечно, не за этим. Но в книге оставлю как было.
— Ты в офисе единственная молодая сотрудница, и мне пригодится твой свежий взгляд. Оффлайн-магазины умирают. В 2023 году они продали меньше книг, чем в 2020-м пандемийном. И я подумал вот о книжных кафе. Тебе же нравятся такие места?
— Да, очень!
А еще мне очень нравится Мэтт, серьезным и увлеченным тоном рассуждающий о перспективах книжного бизнеса. Невероятно волнующее зрелище. Это стоит включить в книгу.
— Но ни в том кафе, где мы встретились в прошлый раз, ни в этом ты не покупала книги.
— Дорого… Если мне здесь что-то нравится, я потом ищу это на маркетплейсе.
— Я примерно так и думал. Значит, такие кафе нам не подходят.
— Но если по вечерам здесь проводить презентации, творческие вечера, ну не знаю… в интеллектуальные настолки играть?
— Мы сидим здесь с тобой, — он бросает взгляд на часы, — полчаса. За это время сюда зашли только две женщины и то за кофе. А это район, где половина женщин — декретницы или домохозяйки с доходом выше среднего. Для сравнения: за прошлый год Вайлдберриз и Озон продали сто двадцать восемь миллионов экземпляров печатных книг. Миллионов, понимаешь? Настолки по вечерам проблему не решат.
Его айфон, лежащий на столе, вибрирует. Босс отвечает на звонок, при этом не отпускает мой взгляд, и это отчего-то будоражит. А еще создается ощущение, что его «да», «посмотрим», «очень хочу» теперь будто обращены ко мне.
Он касается пальцем своих губ — тем пальцем, которым недавно чертил линии на моей ладони. Я невольно отвлекаюсь на его губы, потом поспешно перевожу взгляд на его глаза, в которых сейчас улыбка. Ну или насмешка.
— Это как посмотреть… — Босс пододвигает мне салфетку, и я понимаю, что он на своих губах указывал, где у меня осталась крошка меренги. Аккуратно промакиваю губы. Теперь его взгляд не отпускаю я.
Он играет со мной. С самого первого дня знакомства делает, что хочет: меняет гнев на милость, доводит то до слез, то до белого каления. Чувствует, как я реагирую на его прикосновения, и пользуется этим, чтобы вогнать в краску. Он не воспринимает меня всерьез. И наверняка мою книгу тоже. О-о-очень зря!
Следующий ход за мной. И робости во мне нет ни грамма. Возможно, потому, что босс не может сказать мне сейчас колкость — он безоружен, пока отвечает по телефону. Сейчас мне проще простого смотреть в его глаза.
Подвигаю к себе высокий бокал с латте: набираю в ложечку облако пенки, погружаю ее в рот. Как же вкусно! Наши с боссом взгляды все еще переплетены. Медленно облизываю губы — и он замирает. Слышу, как собеседник о чем-то его переспрашивает.
Не ответив, босс завершает звонок. Складывает руки на столе, склоняется ко мне ближе и попадает в широкую полосу солнечного света, падающего из окна. От этого на его волосах появляется золотистый отблеск, а глаза становятся еще ярче.
— Как далеко ты готова зайти в своем творческом эксперименте? — с едва заметной улыбкой спрашивает он.
Теперь, когда босс не занят телефоном, говорить с ним куда сложнее. Снова чувствую, как начинают теплеть щеки.
— Далеко, — твердо говорю я, а сама вся горю от откровенности наших намеков.
Обещаю, босс, вы научитесь воспринимать меня всерьез.
— Насколько далеко? — уточняет он, гипнотизируя меня взглядом.
— Я хочу провести с вами ночь.
Глава 12
Я жду босса на пустой автобусной остановке в трех кварталах от моего дома. Почти центр города, но район здесь нежилой: завод, который переделали под офисное здание, недостроенный спортивный комплекс, столовая, конечная остановка автобусов. Из жилого разве что две сталинки вдалеке, но уже почти полночь, горит только пара окон.
Передо мной — проезжая часть, широкая, четырехполосная, пустая. В наушниках тихо играет проникновенный русский рок. Над головой в темных прорехах между каштановыми куполами сияют далекие звезды. Такая теплая, спокойная, чарующая ночь…
