Сердце монстра (ЛП) - Роуз Шейн
Она насмехалась.
― Что случилось с криками на Джорджи за то, что он меня обидел, а? Что случилось с «ни один мужчина не должен поднимать на меня руки»?
― Кроме меня. ― Я оглядел ее с ног до головы, дразня ее тем, что, как мы всегда знали, было между нами. ― Определенно не Бастиан.
― Ну, Бастиан и все остальные мужчины на этой земле, кажется, по крайней мере, заинтересованы идеей быть со мной, Ром. Ты чертовски горяч в одну минуту и холоден, как лед, в следующую. ― Она скрестила руки на груди, и это преувеличило ее декольте, преувеличило все, чего я не должен был иметь.
― Я не заинтересован. Хотя мой член может быть заинтересован.
Кэт прищурила не серые глаза.
― Точно. Ты хочешь сказать, что это все, на что ты способен?
― Лучший мужчина покажет тебе, что это не так. Я просто не он.
― Неважно. ― Она махнула рукой, как будто разговор ее не касался, как будто это была муха, жужжащая вокруг ее головы. ― Ты собираешься сказать Марио и Бастиану, что сегодня вечером разрушил мои отношения с Джорджи? Потому что это действительно все, что мы должны обсуждать.
Я толкнул ее к деревянному столу, который стоял у задней стены.
― Ладно. В любом случае, это нужно обсудить. Во-первых, Бастиан знает, что ты приманивала Джорджи?
― Конечно. ― Она положила руки мне на грудь, чтобы остановить мое приближение.
― Этот ублюдок бесит меня все больше и больше. Во-вторых, я ни хрена им не скажу. Ты все испортила, как только вошла сюда, и он положил на тебя руки.
― Я думала, он уехал из города. Если бы я знала, что он появится, я бы не…
― Ты бы не пришла сюда? ― Я улыбнулся. ― Почему, Приманка-Кэт? Ты боишься приводить сюда своих мальчиков? Мы, язычники, не так уж плохи.
Она закатила глаза.
― Парни из бара Heathen's в порядке. Никто не вмешивается, кроме тебя.
― Если бы он не положил на тебя руки, я бы не стал вмешиваться.
― Я могу справиться с мужскими руками на себе.
Я обхватил ее бедра в ответ, и она зашипела, когда я сжал и затем поднял ее на стол.
― Такой мужчина на таком теле, как у тебя, ― это пустая трата времени.
Она посмотрела на потолок, словно пытаясь избежать неизбежного. Когда ее глаза снова встретились с моими, ее ноги обхватили мои бедра и тоже прижались ко мне. Мы танцевали этот танец всего несколько раз. Мы не должны были реагировать друг на друга, и все же, когда мы были достаточно близки, мы воспламенялись и взрывались.
― Это ничего не значит, ― прошептала она, а затем прикусила нижнюю губу, глядя на меня. ― Я делаю то, что должно быть сделано для семьи, всегда. Это влечение между тобой и мной ― всего лишь индульгенция, причем глупая.
Я тихо хмыкнул, скользя одной рукой по ее гладкому бедру. Мы подталкивали друг друга, и я чувствовал, что мы приближаемся к тому, чего обычно не делали.
Сегодня вечером мы зашли слишком далеко в нашей истории. Она привела мужчину, который напомнил мне о ее уязвимости. Она подманивала меня, как она это делала, даже когда не знала, что делает это.
На этот раз я заглотил наживку, хотя и знал, что она была слишком неприятной, слишком изменчивой и слишком хаотичной, чтобы сочетаться с моими собственными обломками. Вместе мы были хаосом, разрушением и массовым уничтожением.
Мы оба знали это, и все равно моя рука скользила все выше и выше.
― Ты хочешь сделать это? ― Я выкатил этот вопрос, как валун, зная, что он сокрушит наши сексуальные желания. Это была Каталина, девушка, на которую я смотрел в ту ночь, когда она была принята в семью, девушка, которая безучастно смотрела вперед и не моргнула глазом, когда я забрал предполагаемую любовь всей ее жизни у нее на глазах.
Мы оба были мертвы внутри.
― Почему бы и нет? ― Ее голос дрогнул, когда она это говорила.
― Потому что ты не можешь контролировать это.
Она улыбнулась, но ее губы дрожали.
― Конечно, я контролирую.
― Нет, Каталина. Мы продолжаем соединяться, мы обязательно взорвемся, а ты не можешь контролировать ядерную бомбу.
― Просто смотри на меня. ― Она схватила меня за рубашку, и я признаю, что она контролировала поцелуй. Она впилась в мой рот, как будто он принадлежал ей. Опираясь задницей на стол, она сильно уперлась каблуками в мою спину, а ее руки оказались на молнии моих брюк так быстро, что я едва поспевал за ней.
Когда я скользнул рукой к линии ее трусиков, я ничего там не обнаружил.
― Черт, не такая уж большая преграда от мира. Я должен был догадаться.
― Мне нравится чувствовать это, Ром. В каждом месте, где я нахожусь, в каждой ситуации, в которую я себя ставлю, у меня есть маленькое знание, что я могу задрать эту юбку и быть взятой кем-то. Каждая бомба, которая взрывается, я чувствую взрыв, и, находясь так близко к краю, я чувствую себя живой.
― С тобой что-то не так, ― проворчал я, но мои пальцы скользили в нее, и она была такой мокрой и тугой, что я знал, что не отступлю, даже если весь мир будет неправ. Затем она обхватила мой член, и я прикусил щеку, чтобы отвлечь себя от желания кончить, прежде чем мы начнем.
― Не веди себя так, будто проблемы только у меня. Ты положил на меня глаз с первой ночи, когда увидел меня.
Я хлопнул рукой по столу, чтобы вернуть контроль над ситуацией.
― Не говори о той ночи.
Она качнулась на другой моей руке и откинула голову назад, обнажив шею, когда оседлала мои пальцы. Она закрыла глаза, пытаясь найти свой кайф.
― Тогда трахни меня, молча, Ром. Мне нужен кто-то, кто возьмет меня.
Я услышал мольбу в ее приказе, заминку в ее голосе. Каталина была сломана, разбита вдребезги, на полу лежали мелкие осколки. Она хотела, чтобы кто-то заставил ее почувствовать что-то, чтобы жизнь была достойной, но я не был таким человеком. Я не был уверен, что существует человек, способный заставить ее чувствовать хоть что-то. Я был почти уверен, что таких людей не существует, потому что знал, что их не существует для меня.
― Ты ничего не почувствуешь, Каталина.
Ее грифельные глаза распахнулись, буря в них была тусклой, болезненной и сырой.
― Нет. Не почувствую. Ты тоже не почувствуешь. В этом вся прелесть того, что мы собираемся сделать.
Она раздвинула ноги шире, и я врезался в нее. Она обхватила меня руками и ногами, пока я входил в нее все быстрее и быстрее. Когтями впиваясь в мою спину и кусая шею, она не трахалась мило. Она оставила свой след на мне, вероятно, как и на всех своих жертвах. А мы были ее жертвами. Каталина была выбрана в качестве приманки, но так и не стала ею.
Я оставил на ней свой след, слишком сильно присасываясь к ее шее, пожирая ее рот, когда следовало бы отстраниться, и, хватая ее так сильно, что у нее оставались синяки.
Наши прикосновения были болезненными.
Именно так, как нам нравилось.
Глава 9
КЭТИ
Мне не следовало с ним спать. Мне следовало уйти и никогда не потакать своему влечению к нему.
Ром сказал, что я ничего не почувствую, а обычно никогда не чувствовала.
Кроме как с ним.
С ним я чувствовала все глупости, которые никогда не хотела чувствовать снова.
Наслаждение и боль.
Надежду и страх.
Тоску и удовлетворение.
Ненависть и любовь.
Я сказала ему, что иду в туалет, и выскользнула через заднюю дверь в темный переулок за баром Heathen's. Коул курил там сигарету и предложил одну мне. Я позволила ему прикурить и сделала сильную затяжку, после чего отвернулась от него и пошла прочь.
― Кэти, я хотел поговорить, пока ты наслаждаешься сигаретой.
Я помахала ему через плечо.
― В другой раз, Коул.
Его смех разнесся по переулку, когда я быстро свернула за угол. Мне не нужно было задерживаться и встречаться с Ромом. Его мрачный взгляд терзал мои нервы, и я должна была бы признать, что наслаждалась тем, как он трахал меня в задней части бара, больше, чем мне нравилось спать с большинством мужчин.
Я вздохнула и сделала еще одну затяжку, прежде чем бросить сигарету и затушить ее шпилькой. Затем я наклонилась, чтобы поднять ее и выбросить в мусорное ведро. Подняв глаза, я увидела, как две фигуры бросились на меня.
