Мимолётное влечение (СИ) - Вероника Ольховская
— Это не игры, Лида, — в мужском голосе снова слышалось недовольство. — Я хочу знать, что после моего отъезда ресторан продолжит оставаться одним из лучших в городе. И не скатится к уровню дорожных забегаловок, в которой повара не в состоянииотличить стейк рибай от филе миньон.
— Если так беспокоишься о своём детище, так, может, стоит остаться? — повернув голову, с надеждой посмотрела в глубокие зелёные глаза. — Думаю, твоё счастье здесь.
— Давай ты не будешь лезть в мою личную жизнь, — внезапно раздражённо процедил он. — А я не буду касаться твоей.
Это было грубо даже для Марка. Еле сдерживаясь, чтобы не нахамить в ответ, я гордо подняла подбородок, наигранно улыбнулась и сказала:
— Хорошо. Если тебе претит наше общение, ограничимся «здравствуйте» и «до свидания», — закрыла шкафчик. — В таком случае твои личные границы точно останутся неприкосновенны.
Сердце бешено билось, а скулы сводило от недовольства и обиды. Мне казалось, что за время обучения Марк понял меня, стал относиться, пусть не как к равной, но гораздо лучше, чем к глупому повару, по ошибке добавившему в блюдо аллергика орехи.
Но ничего не изменилось — несколько дней близкого общения были перечёркнуты одной фразой.
Теперь у меня не оставалось выбора — я должна была идеально отработать ужин, чтобы Марк больше не смел даже заикнуться о моём непрофессионализме.
— Лида, я не это имел в виду, — тихо произнёс Гранин, когда я пыталась обогнуть его в желании выйти из раздевалки. — Прости, если обидел.
— Не нужно извиняться, Марк Романович, — посмотрела на часы. — Это моя ошибка — я действительно не должна былапереходить границы. Мы коллеги — даже не друзья. Поэтому меня не касается твоя личная жизнь. Спасибо, что напомнил об этом.
Я стойко держалась, хотя внутри пылала душа. Сначала мне казалось, что раздражениебыло вызвано резкими словами Марка, его сомнениями в моих силах и силах нашей команды. Но сейчас, глядя в задумчивые глаза, я поняла — меня злит всего лишь мысль о том, что нас связывают только рабочие отношения.
Неужели за время наших занятий я смогла прикипеть к человеку, которыйсовершенно равнодушен ко мне?
Но думать над этим было некогда — сегодняшний вечер должен определить мою дальнейшую судьбу, и я решила приложить все усилия, чтобы заставить Марка посмотреть на меня другим взглядом.
/Марк/
В последние дни я странно себя чувствовал. Меня не лихорадило, не было давления, и голова не болела — я прекрасно спал, ел и даже создал экспериментальное блюдо в меню нового ресторана в Питере. Но при этом я чувствовал невыносимую растерянность.
Сначала я объяснял своё состояние недавно пережитым стрессом — меня ещё никто не пытался обезвредить, используя перцовый баллончик. Но сухость и боль ушли, а разбитое состояние осталось.
Лида. Я стал часто думать об этой девушке и её дочери, смотря на свой новый портрет, украшавший мой холодильник. Почему она осталась одна? Как отец Милы смог так просто отказаться от своего ребёнка? И откуда в молодой девчонке брались силы тащить на себе больную маму и маленькую дочь?
Раньше я считал, что все рассказы о трудностях Лиды были не более, чем желанием разжалобить окружающих — устроиться работать в элитный ресторан, окрутить его владельца, в потом женить на себе, чтобы обеспечить своей семье лучшую жизнь.
Но чем больше я узнавал Лиду, наблюдал за ней, тем отчётливее понимал — мои подозрения и предубеждения были не более, чем игрой больной фантазии, в которой ещё мелькал ненавистный образ Алики. Но Лида — не была ей…
Поэтому когда плотная пелена недоверия спала, я вдруг осознал, что рядом со мной находилась простодушная девушка, желающая своим теплом обогреть весь мир. Дорогое лечение мамы, бессонная ночь рядом с Игорем, забота о том, кто часто обижал её словом и делом — она была настолько светлой, что моя темнота стала задыхаться рядом с ней.
Увидев в Лиде искреннее желание трудиться, я, незаметно для себя, потеплел и решил ей помочь так, как мог — научить тому, что умел сам. Наши занятия не мешали моей работе, но позволили девушке обрести уверенность. Она перестала бояться испортить продукты, стала увереннее держать в руках инструменты и улучшила свои навыки.
Но чем дольше мы находились рядом, тем более абсурдные мысли стали посещать мою голову. Сам того не осознавая, я стал ждать нашей встречи, хотел чаще разговаривать с ней — даже умудрялся держать в узде свой дрянной язык. И когда я это понял, внезапно испугался.
Идеальная внешность: зелёные глаза, очерченные скулы, волнистые волосы и ослепительная улыбка — я всегда привлекал внимание девушек. Но несмотря на это, был несчастен. Все, кого я любил, отталкивали меня, считая просто другом.
Поэтому постепенно я охладел. Закрылся в своём ледяном мире, решив, что не желаю больше кого-то в него впускать. Мне было проще полностью совсем отказаться от отношений, чем снова испытывать боль.
Но Лида, каким-то неведомым образом, нашла проход в мою промозглую вселенную. И медленно стала пробираться туда, куда я её пустить не мог.
Сейчас это не было любовью. Моё состояние даже влюблённостью назвать было трудно. Но Лида определённо стала вызывать во мне тёплые чувства, принять которые я не мог.
Глава 16
Ужин прошёл отлично. Не идеально, как хотел Марк, но я была уверена, что неплохо справилась с работой горячего цеха. Даже Ян Вячеславович, который до этого косо посматривал на меня, сегодня не сверлил своим тяжёлым взглядом, сконцентрировавшись на других.
— Марк Романович, — я понимала, что не могу неформально обращаться к шефу на работе, — я закончила.
— Хорошо, — он удостоил меня лишь мимолётным взглядом. — Прекрасно справилась.
— Это означает…
— Да, — Марк коротко кивнул, уткнувшись в холодильник с заготовками. — Сегодня закончился твой испытательный срок. Можешь праздновать.
Я должна была радоваться — наконец-то суровый шеф признал мои способности и прервал терзающие мучения, через которые мне приходилось проходить каждый день в ресторане. Но его слова не принесли мне удовлетворения.
Теперь, когда я узнала, что Марк не ледяная глыба, напрочь лишённая таких чувств, как сострадание, доброжелательность и участливость, меня расстраивал холод в наших отношениях. И даже его желание держать дистанцию, попытка отдалиться, выпустив шипы, не могли оттолкнуть.
Кажется, Марк мне нравился… И это расстраивало.
— Тогда я пойду переодеваться и домой? — тихо спросила, подойдя ближе к нему.
— Да. До свидания.
Марк даже не повернулся, усердно рассматривая маркировки. Дурак.
«Почему
