Заколоченные Сердца (ЛП) - Стиллинг Рут

ФЕЛИСИТИ

Я чувствую себя хуже, чем вчера утром, если это вообще возможно. Просто на этот раз у меня нет похмелья.

Мной овладело тяжелое чувство разочарования. Тот факт, что моя дружба или что там, чёрт возьми, это было с Джоном, закончилась, даже не успев начаться, выбивает меня из колеи, и я не могу солгать и сказать, что это не так. Тот вечер в коктейль-баре, взгляды, которые мы бросали друг на друга во время игр, когда он сидел на скамейке запасных, когда он забивал голы, когда он смотрел на меня через джамботрон. Это было нечто гораздо большее, чем то, что есть сейчас. Я практически исключила его существование в своей жизни, он же разделил со мной интимный момент в своём спортзале, а затем фактически трахнул другую девушку на публике.

Но меня бесит не то, что он переспал с другой женщиной, поскольку он никогда не был моим, чтобы на него претендовать. Меня мучает тот факт, что он никогда не был моим. Почему меня волнует, что он делает? С кем он встречается? С кем он делит постель каждую ночь? Я никогда не хотела отношений с ним. И неужели я действительно была настолько глупа, чтобы думать, что он когда-либо хотел чего-то большего, чем случайный секс со мной?

Я обжигаю рот чашкой чай-латте, слишком поглощенная своими бессмысленными мыслями, чтобы заметить пар. Ещё нет и девяти утра, а я уже могу сказать, как сложится этот день. Скорее всего, всё закончится тем, что я буду валяться на диване в компании Бена и Джерри2, ругаясь на романтические фильмы.

— Доброе утро, Марго, — говорю я, слегка приподнимая чашку, когда выхожу из дверей лифта в приемную. — Были какие-нибудь сообщения для Марка в выходные?

Она качает головой, но продолжает смотреть на меня так, что мне становится немного не по себе.

— Нет, для Марка ничего нет, но есть для тебя.

А? Ладно, что ж, быть занятой сегодня, наверное, не так уж и плохо.

— Хорошо, просто отправь это на мою электронную почту, и я разберусь с этим как можно скорее.

Марго слегка морщит лоб.

— О, это нельзя отправить по электронной почте, — она слегка ерзает на стуле. — Это ждет тебя на столе.

Точно. Теперь я в замешательстве.

Танцуя между столами по пути в свой угол кабинета, я чувствую, что все взгляды устремлены на меня. Что. Происходит?

Я заворачиваю за угол и чуть не роняю свой кофе, когда замечаю своё “сообщение”.

Там, на моем столе, сидит во всей своей мужской красе не кто иной, как Джон Морган. Я мысленно проклинаю себя за то, что не прихорошилась сегодня утром. В унынии я надела серую юбку-карандаш и простую белую блузку, которую не помешало бы прогладить. Я не стала утруждать себя мытьем головы, поэтому собрала волосы в высокий хвост и завершила свой великолепный образ парой черных туфель на каблуках двухлетней давности, которые знавали лучшие дни.

Джон же примостился на краю моего стола, одетый в черные брюки и серую рубашку, пара пуговиц расстегнута, обнажая часть его скульптурной груди. Поверх него надета черно-белая куртка команды Scorpions с вышитым на левой груди номером двадцать два. Его растрепанные каштановые волосы оттеняют серо-стальные глаза, а довершает его вызывающий вид кепка Scorpions, надетая задом наперед, и белые кроссовки.

У меня перехватывает дыхание от предвкушения, когда я подхожу к нему. Чего он хочет? Почему он здесь? Положив сумку и куртку на другую сторону стола, я оглядываю комнату и замечаю, как тридцать человек быстро поворачиваются к экранам, делая вид, что занимаются своими делами.

Очевидно, что у нас есть аудитория, и нам нужно немного уединения, чтобы поговорить.

— Может, пойдем туда? — мой голос звучит почти шепотом, когда я указываю на комнату для совещаний, которая, как я знаю, свободна по крайней мере на несколько минут.

Джон замолкает на секунду, его взгляд скользит по моему телу так, что воспламеняют мою душу, а затем он встает из-за стола. Он мягко улыбается, но улыбка не доходит до его глаз, и я могу сказать, что он встревожен, что беспокоит и меня.

— Конечно, показывай дорогу.

До соседней комнаты всего несколько шагов, но с каждым шагом мои ноги слабеют. Я чувствую его присутствие и запах его пряного, но сладкого одеколона. Мой затылок горит, и я чувствую, как его глаза сверлят меня сзади. Напряжение нарастает. Я просто хотела бы, чтобы он выбрал более подходящее время для появления, а не в понедельник утром, в моем офисе, при свидетелях.

Я открываю дверь конференц-зала и вхожу внутрь, придерживая её для Джона, и она с мягким щелчком закрывается за нами.

— Присаживайся, если хочешь, — я указываю на четыре свободных стула, стоящих вокруг круглого стола.

Он не садится, а вместо этого подходит ближе ко мне, так что нас разделяет всего несколько дюймов. Слава Богу, окна закрыты жалюзи, потому что эта встреча выглядит как угодно, только не профессионально.

— Мне нужно было увидеть тебя, Фелисити, — его слова звучат хрипло, и теперь, когда я подхожу к нему ближе, я вижу усталость в его глазах, как будто он не спал несколько дней. У него тяжелые и поникшие плечи, и я знаю, что он сожалеет о том, что произошло в субботу вечером.

— Ты видела фотографии, не так ли?

Это не вопрос. Джон собирается снова заговорить, но закрывает рот, его челюсть напрягается, когда кадык дергается от тяжелого глотка.

— На них всё не так, как кажутся, Фелисити. Я знаю… — он снова замолкает, когда его руки взлетают к затылку и крепко сжимают его. — Я знаю, как всё выглядит, но на самом деле всё было не так.

Я выдыхаю. Я так чертовски напряжена, что каждая мышца в моём теле ноет.

— Ну, мне они показались довольно обличающими, Джон. — мой тон звучит недоверчиво и резче, чем я намеревалась. Он пытается снова что-то сказать, но я останавливаю его, выставив руку между нами. — Послушай. На самом деле не имеет значения, что думаю по этому поводу я, пресса или остальной мир. Ты одинок и явно провёл хорошую ночь. Эти снимки ничем не отличаются от сотен других, сделанных за время твоей карьеры, и на следующих выходных они будут в корзине мусора и просто макулатурой.

Эти слова кажутся такими же нелепыми, как и звучат. То, что я думаю, действительно имеет значение. У меня раскалывается голова и дома стоят две пустые упаковки из-под "Ben & Jerry", как свидетельство того, насколько это важно.

Джон морщит лоб, его глаза почти остекленели от боли. Он отводит взгляд и смотрит в пол, прежде чем снова поднять голову ко мне. Его взгляд становится обжигающим, и, Господи, это так напряженно. Он подходит ко мне ещё на пару дюймов ближе, пока я не чувствую, как его дыхание обдавая меня жаром.

— Значит, тебе всё равно, что я делаю или не делаю с другими женщинами? — он так близко, что всё, о чем я могу думать, — это о его губах на моих.

Словно рефлекторно, я облизываю губы, моё тело воюет с моим разумом из-за этого мужчины.

— Это не так просто, — объясняю я.

— Это простой вопрос, — возражает он, не отрывая взгляда.

— Ладно. Я не могу солгать и сказать, что, увидев тебя с брюнеткой в том баре, я не почувствовала боли. Потому что было больно, больше, чем мне хотелось бы, и больше, чем должно было быть, — я едва могу дышать, мои легкие сжаты, но я полна решимости высказать всё это. — Потому что ты и я, — я указываю на нас. — Мы никто. У нас нет прав друг на друга, — я замолкаю, пытаясь собраться с мыслями. — Я раздражена этим. Я не должна была так себя чувствовать.

Уголки губ Джона слегка приподнимаются, и в его глазах появляется облегчение. Он кладет руку мне на затылок, его огромная ладонь ласкает мое лицо, грубый, мозолистый большой палец нежно поглаживает мою щеку, и от этого движения по мне пробегают электрические волны.

— Тебе станет легче, если скажу, что я схожу с ума с субботнего вечера? — его большой палец всё ещё проводит по моей скуле. — Тебе стало бы легче, узнав, что девушка прикасалась ко мне, сидела у меня на коленях и поцеловала меня, и всё это без моего разрешения? — он наклоняется ещё ближе, наши носы почти соприкасаются. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, что сразу после окончания этого видео, я убрал её цепляющиеся ноги со своей талии и потерял самообладание, объяснив, что у меня есть девушка?