Жестокий роман. После - Валерия Ангелос
— Этот твой Александр умер.
— Каждый из нас не лишен недостатков.
Латинос вернул книгу обратно.
— На прочтение у тебя неделя, — прибавил он. — Ты получил распределение для работы в библиотеке, так что никто не станет тебя отвлекать. Изучай материал. Кроме трудов Аристотеля, там есть и другие работы.
Охуеть. Он считает, я буду это дерьмо читать?
— Уверен, “Искусство войны” от Сунь-Цзы ты оценишь гораздо выше. Просто потому что это тебе понятнее.
Ну да. Войне по книгам учатся. Ебать какая хуета.
— Думаешь, теория не нужна? — прищурил глаза латинос.
— Не поможет, — хмыкнул я.
— Война не всегда происходит на поле боя. Бизнес тоже может быть войной. Как и деловые переговоры. И потом — разве тебе совсем не интересно узнать, что именно там сказано? Хотя бы для того, чтобы разнести выводы автора.
Похуй.
Но я уже не стал ничего говорить. Ждал, когда латинос свалит, и я смогу заняться тем, чем реально хочу.
— Увидимся через неделю, Нуб.
Эта блядская кличка бесит. Только я и на разборки отвлекаться не собираюсь. По сути в прозвище нет ничего оскорбительного.
Нуб. Это новичок в компьютерной игре. Какой-то особый сленг.
Я глянул чисто для интереса. Еще до стычки в библиотеки. И я не понимал, какого дьявола латинос это все заладил.
Нуб. Нуб. Нуб.
Какие на хуй игры? Какой я ему “новичок”?
Я достал смятые фотки. Расправил. Вгрызся взглядом в эту проклятую сучку. Вика. Моя Вика. И какой-то уебок рядом. Я аж челюстями заскрежетал от этой картины. Пригляделся — реально кольцо на пальце. Обручальное. Нашел крупный план. На снимке только ее лицо и видно. Глаза эти проклятые. Блядские губы. Я пальцами прошелся по чертам. Накрыл. Смял. И снова расправил.
Так далеко она. Не дотянуться. Сейчас. Я еще выберусь. Доберусь до чертовой стервы.
Я знал, что выйду. Деталей пока не видел. Просто знал, что опять окажусь на свободе. Поскорее бы. Понимал, нужен план побега. Месяц? Два? Долго. Пара недель. Больше терпеть не готов.
Тогда я еще не представлял, как сильно ошибался. Не понимал, что впереди меня ждет три года долбаной тюряги.
А теперь я здесь. Опять с ней.
Вот моя Вика. Моя царица. Совсем близко. Голая. Мокрая. Все еще яростно пытается смыть мои прикосновения. И в этом есть гребаная ирония. Вот моя женщина. Так близко. Но по факту — сейчас она еще дальше, чем раньше. На фотографии.
— Уйди, — бросает холодно.
Ничего не отвечаю.
— Хватит на меня пялиться.
Закрывает воду. Хватает полотенце с крючка. Заматывается. Смотрит на меня так, будто грохнуть готова. А я уже и боль не чувствую.
Шагаю вперед. К ней. Вплотную.
— Чего ты хочешь? — шипит.
— Выебать тебя.
Она отшатывается назад. Упирается в кафель. А я уже оказываюсь рядом. Она скрещивает руки на груди, крепче удерживая полотенце. А я накрываю ее руки ладонями.
Пульс у нее просто бешеный.
— Ненавижу тебя! — выпаливает.
— А звучит с любовью.
14
— Пошел ты к черту, — говорит Вика.
— Вместе пойдем, — обещаю ей. — Прямо сейчас.
Хотя мы уже там. Если это не ад, то я не знаю, что тогда. Горим так с нашей самой первой встречи. Гребаное проклятье. Как от него избавиться, если все по кайфу?
— Нет, — заявляет она. — Нет, Марат!
Но меня уже не остановить.
Пусть кричит. Пусть дергается. Пусть. Мне наплевать. Я не отпущу ее, пока не получу то, чего так долго ждал.
Прижимаю ее голое мокрое тело к холодному кафелю. Склоняюсь и губами горло накрываю. Жадно ловлю ее пульс. Впечатываю в себя. А потом ниже. По груди.
Блядь. И не скажешь, что рожала. Тело идеальное. Кожа нежная. Шелковистая. Разве только лучше стала. Сука. Моя царица. Только пробую ее на вкус — и уже как пьяный становлюсь. Все мои звери из клетки на волю рвутся.
Прихватываю зубами сосок. Слегка. Без боли. Не кусаю. Просто дразню. А она вскрикивает. Накрывает мой затылок ладонями. Пробует оттянуть за волосы.
Зря. Неужели реально не понимает, что я не остановлюсь?
Накрываю ладонями ее бедра. Обвожу ягодицы. Каждый изгиб повторяю пальцами. Каждую линию прочерчиваю. Я это тело помню наизусть. Узнаю из тысячи. Просто по запаху. По вкусу. По трепету. По ощущению, которое внутри разливается всякий раз, когда эта ведьма рядом оказывается.
Тянет к ней. Тянет дико. Всегда.
— Пусти, — требует она. — Уйди.
Ну нет. Я только начал. Прокладываю дорогу по ее животу. Языком. Губами. Ладонью между ног накрываю. Зажимаю.
Моя ты. Только моя. Еще не поняла?
— Нет, нет, — бормочет. — Я не хочу.
Опять срываюсь на ласку. Изучаю ее пальцами. Прохожусь по влажным складкам. Задеваю те самые точки, которые отлично помню. Еще и еще, довожу до грани.
Она напрягается. Сражается.
Я смотрю на нее. Жадно ловлю каждую эмоцию. Не прекращаю касаться ее ни на секунду.
Глаза прикрыты. Губы упрямо сжаты. Даже головой мотает, будто пробует отогнать ненужные чувства.
Нет, Вика. Нихуя у тебя не получится.
Я заставлю кончить. Силой. Я так просто свое не отдам. Верну тебя. Завоюю заново. Без вариантов. Ты создана быть моей.
— Ненавижу тебя, — шипит, раз за разом одно повторяет: — Ненавижу.
А мне плевать на ее слова. Тело говорит громче. Отзывается на каждое касание, на каждый толчок пальцев. Проникаю в нее. Ласкаю. Осторожно. Долго. Нежно. Свой собственный голод в узде держу. Жадно ловлю ее отклик. Эмоции выпиваю до дна. Каплю за каплей. Вбираю в себя.
Покрываю ее поцелуями. Прижимаюсь губами к шее. К ямке между ключицами. Прохожусь по плечам. Чуть прихватываю кожу зубами.
