Уничтожь меня - Мишель Хёрд

Я вспоминаю, как он перекрыл мне доступ воздуха и угрожал. В его голубых глазах не было тепла, только ледяная опасность.

Сегодня ночью я увидела силовика Братвы, а не человека, который разорвал свою рубашку, чтобы остановить кровотечение из моей раны.

Задрав рубашку, я смотрю на шрам, тянущийся от бедра до ребер. Шрам никогда не беспокоил меня, потому что это было напоминание о том, что та ночь была реальной, а не фантазией, придуманной моим сверхактивным воображением.

— Ты в порядке? — Спрашивает Эбби, входя в ванную и становясь рядом со мной.

— Да. — Я беру тоник и наношу немного на лицо, пока Эбби снимает макияж.

— Итак, — говорит она, — твой первый и единственный поцелуй? Почему ты мне не рассказала?

Я пожимаю плечами, выливая пару капель сыворотки на ладонь. Втирая питательную жидкость в кожу, я отвечаю:

— Не знаю. Ты намного опытнее меня. Мне казалось, было бы глупо говорить о поцелуе.

Эбби хмуро смотрит на меня.

— Это самая глупая вещь, которую ты когда-либо говорила.

— Уф, я знаю. — Я бросаю на нее взгляд полный раскаяния. — Честно говоря, ночь казалась такой нереальной. Половину времени мне было трудно поверить, что это действительно произошло.

— Поцелуй хотя бы был хорош? — спрашивает она.

Я киваю, на моих губах появляется слабая улыбка.

— Он был идеальным. — Я раздраженно выдыхаю, потянувшись за увлажняющим кремом. — Вот что делает все это таким запутанным. Как будто Миша из той ночи и Миша, которого мы видели сегодня, — это два совершенно разных человека.

— Ты должна помнить, — говорит Эбби, вытирая руки полотенцем, — он предан Виктору Ветрову и Луке Котрони. Нельзя просто так взять и отвернуться от Братвы и мафии, и уж точно не стоит делать это ради женщины.

— Ты права.

Направляясь в гостиную, я наблюдаю, как Эбби накладывает на тарелку клубнику в шоколаде, всевозможные макаруны и огромный кекс "Красный бархат".

— В любом случае, я с ним покончила, — говорю я, взяв с ее тарелки макарун с фисташковым вкусом.

Я могу не верить словам, слетающим с моих губ, но я полна решимости воплотить их в жизнь. Этот мужчина оставил красные следы на моей шее, и если это не тревожный звоночек, тогда я не знаю, что это такое.

Гнев клокочет в моей груди при одной мысли о том, как он обращался со мной.

Эбби откусывает от кекса, ее пристальный взгляд изучает мое лицо. Проглотив, она говорит:

— Это к лучшему. Вы из двух совершенно разных миров.

— Неужели? — Спрашиваю я. — Мы оба из мафиозных семей.

Эбби морщит нос.

— Я имею в виду, помимо преступного мира. Вы на противоположных сторонах. — Уголок ее рта приподнимается, но улыбка выглядит грустной. — Ромео и Джульетта.

Я вздыхаю.

— Да, и мы обе знаем, чем закончилась эта история. — Сменив тему, я спрашиваю: — Ты действительно собираешься преследовать Николая?

Она качает головой, беря клубнику.

— Не-а, мне просто нравится выбивать его из колеи.

Почувствовав облегчение, я беру себе еще один макарун.

— Мы должны сосредоточиться на наших тренировках. Если мы собираемся встретиться лицом к лицу с Братвой, нам нужно знать, как с ними бороться.

— Помимо всего прочего, — бормочет она с набитым ртом. — Мой отец ожидает, что я возьму на себя управление бизнесом. — Она издает обеспокоенный смешок. — Ты можешь представить меня управляющей империей? Я не могу убить даже муравья, не говоря уже о человеке.

— Нас таких двое, — вздыхаю я.

Между нами воцаряется тишина, и беспокойство сгущает атмосферу. Одно дело тренироваться, и совершенно другое — контролировать сотни солдат и управлять преступной империей.

Я понятия не имею, что ждет нас в будущем, но оно уже не кажется таким радужным.

Глава 10

Миша

— Пытки крысами не для слабонервных, — говорит инструктор Волков, выводя изображения на экран. — Как вы можете видеть, крыс помещают в металлическое ведро, а затем привязывают к человеку. Вы можете использовать факел, чтобы нагреть заднюю стенку ведра, заставляя крыс прогрызать себе путь через человека.

— Пальчики оближешь, — бормочет Алек. — Как раз то, что мне нужно было увидеть после завтрака.

Инструктор Волков бросает хмурый взгляд на Алека, прежде чем вернуться к уроку.

— Это один из самых страшных методов пыток. Когда крыса вгрызается в кишечник человека, боль становится невыносимой. Страха быть заживо съеденным крысами должно быть достаточно, чтобы заставить человека заговорить, прежде чем вам придется прибегнуть к этому.

— А если они не заговорят? — спрашиваю я.

Инструктор Волков пожимает плечами.

— Тогда они умрут.

Мы смотрим еще два видео пыток крысами, оба ужасные.

Инструктор Волков окидывает взглядом семерых присутствующих, затем говорит:

— Если вы окажетесь в положении пленника и враг применит к вам эту технику, постарайтесь отключиться. Всегда помните: если вы заговорите, то все равно умрете. Как бы ни были сильны боль и ужас, всему приходит конец.

— Предан до самой смерти, — шепчу я.

Судя по одинаковым выражениям лиц у всех, ясно, что мы все думаем об одном и том же. Надеюсь, нам никогда не придется использовать этот метод пыток или подвергаться ему.

Экран гаснет, затем инструктор Волков одаривает нас жуткой, блять, ухмылкой.

— Завтра начнется веселье.

— Веселье? — Спрашивает Алек.

— Вы будете пытать друг друга.

Блять.

Я смотрю на Алека и Армани, затем перевожу взгляд на остальных четырех участников.

— Чем быстрее вы привыкнете причинять боль и игнорировать мучительные крики своего врага, тем лучше, — добавляет инструктор Волков. — Можете идти.

Мы все встаем, затем он говорит:

— О, я предлагаю вам пропустить завтрак завтра утром.

Выходя из комнаты, Алек смотрит на свою руку и ворчит:

— Я только что привел свои пальцы в порядок. Кто бы меня ни пытал, лучше бы он не решил выдернуть мне ногти. В последний раз, когда это случилось, этим ублюдкам потребовался год, чтобы отрасти снова.

— Посвящение, — усмехаюсь я. — Я по этому не скучаю.

— Я тоже, — комментирует Армани, затем громко выдыхает. — Если вам будет предоставлен выбор, какому методу пыток вы готовы подвергнуться?

— Никакому. — Алек заливается смехом. — Я вроде как привязан ко всем частям своего тела.

В этот момент по коридору идут Аврора и Эбби, направляясь в нашу сторону. Вероятно, у них урок.

Я сейчас смотрю на метод пыток, которого мне хотелось бы избежать.

Армани смотрит на меня и спрашивает:

— А ты?

Красные пятна на шее Авроры бросаются мне в глаза и держат меня в заточении.

Господи. Я сделал это с ней.

Сильное сожаление поднимается в моей груди.

— Миша, — шепчет Алек, когда мы оказываемся на расстоянии слышимости