Горячо (СИ) - Сакру Ана
Где Марина?!
Щёлкаю выключателем, быстро озираюсь по сторонам. Постель разобрана и смята, на журнальном столике остатки обеда, воздух стылый, будто настежь открыто окно. Тяжёлая портьера отодвинута, показывая распахнутую балконную дверь.
Не успеваю обдумать варианты - рывком пересекаю комнату, одёргиваю прозрачную штору и шумно выдыхаю сквозь зубы, найдя свою пленницу в плетённом кресле на лоджии, по нос завёрнутую в тяжёлое покрывало, стянутое с кровати. В руках у неё какая-то дешёвая бумажная беллетристика из начала двухтысячных, над медной макушкой горит настенное бра.
- Это что такое? - рычу глухо, даже сам не понимая, о чем именно спрашиваю.
Перепугала меня! Думал уж, что вниз сиганула - ищи потом по частям в сугробах. У меня вообще-то на вечер другие планы...
- Это? Донцова, - хлопает глазами Лебедева Марина Андреевна, пряча подмёрзший розовый кончик носа в покрывале.
- Где ты её взяла?
- Охранник принёс, больше ничего не нашёл, - вздыхает, - Хотя, мозги отключить, бесспорно, самое то.
Хочется ввернуть, что мозг кто-то отключил ещё сутки назад, сюда явившись - куда уж дальше, но я лишь сжимаю челюсти, чтобы не проговориться.
- Почему здесь сидишь?
- В комнате осточертело, тут хоть свежо. И люди иногда гуляют, - робко сверлит меня настороженным взглядом снизу - вверх.
Вся такая напряжённая. А у меня кровь медленно закипает.
Ситуация щекочет нервы и не только...
Чувствую, как ноздри непроизвольно раздуваются, вычленяя манящий женский запах. В горле сохнет, сглатываю.
- Всё, сворачивай избу - читальню. Я пока скажу, чтобы вина принесли, - бурчу, уходя с балкона.
Пока инструктирую охранника по поводу меню, Марина возвращается в спальню. Аккуратно складывает покрывало у изножья кровати и остаётся в одном махровом банном халате, который тут же наглухо затягивает по самый нос. Забирается на постель с ногами, жмётся к краю, настороженно за мной следя, молчит. Эти её маленькие строптивые жесты и раздражают, и подстёгивают, и веселят.
Усаживаюсь в кожаное кресло напротив кровати. Не скрываясь, разглядываю Марину, начиная расстёгивать рубашку.
- Почему не оделась? Так меня ждала? - выгибаю бровь.
- Молния на штанах сломалась, - ворчит, покусывая губы и заворожённо следя, как я справляюсь со своими пуговицами.
- М...Снимай халат, - киваю на её махровое обмундирование.
Скрещиваем взгляды, и в Маринином отчётливо читается заданное мне пешее направление, но мы оба знаем, что сходит по нему она сама. И буквально через несколько минут.
Этот факт очевиден нам обоим, и потому, помедлив секунду, моя личная "эскортница" медленно избавляется от халата, оставаясь в комплекте чёрного минималистичного, без всяких игривых кружавчиков и ленточек, белья. Но меня и без ленточек вставляет. В основном от того, как Марина сама воспринимает всё происходящее. Как что -то запретное, пошлое - будто уже абсолютно голая передо мной, а ей нельзя. Воздух между нами ощутимо густеет, быстро раскаляясь. Ка-а-айф...
В дверь стучат. Входит девушка в униформе, в руках поднос. Бесшумно и быстро двигается, убирая грязную посуду с журнального столика и заменяя её тарелками с фруктами и сыром, а также ведёрком для льда, в котором покоится бутылка белого вина.
Молча следим за ней, пока девушка снова не оставляет нас одних.
- Всё снимай, - хрипло командую своей внезапной невольнице, откупоривая запотевшую бутылку.
Щёки Марины жарко вспыхивают. Глаза влажнеют, губы дёргаются. Неловкими пальцами расстёгивает бюстик, пряча взгляд. Спускает по плечам бретельки, показывая мне аккуратную мягкую грудь с персиковыми, вызывающе топорщащимися сосками.
Облизываю губы, почти чувствуя их вкус во рту. Перебиваю его большим глотком вина. В груди разливается лёгкий жар от дозы алкоголя, который даже сравниться не может с тем, как начинает печь в паху.
Марина поднимает на меня лихорадочно сияющие глаза, явно оттягивая момент, когда придётся остаться полностью голой, поджимает пальчики на ногах, кладёт руку на грудь, прикрывая. Это так трогательно и одновременно эротично, что рывком встаю с кресла, решая уже не мучить её и помочь.
Непроизвольно отшатывается, упираясь спиной в изголовье. Скалюсь, хватая за лодыжки и дёргая на себя. Шумно рвано выдыхает, падает на спину, проезжается по матрасу. Не сопротивляется, наоборот обмякает, лишь часто хватая воздух ртом и следя за мной широко распахнутыми глазами. Уперев одно колено в кровать, закидываю женские ноги себе на плечи, скольжу руками по белым бёдрам, покрывающимся гусиной кожей. Не удержавшись, поворачиваю голову и целую тонкую лодыжку, когда пальцы сминают гладкую ткань трусиков.
У Марины живот поджимается, вся застывает.
Ну, не дрожи так...
Стягиваю белье по женским ногам, жадно разглядывая обнажившиеся розовые губки, скрывающие от меня её дырочку. Вчера были включены только ночники, сейчас же яркий свет большой винтажной люстры на потолке заливает всю комнату, не оставляя простора воображению.
Вижу, как слизистые блестят от выделившейся смазки, чувствую её солоноватый запах. Совершенно очевидно, что происходящее возбуждает не только меня.
И пусть Марина сейчас пытается свести колени и прикрыться, но я вижу как пьяной поволокой затягивает её глаза, и как часто и высоко начинает вздыматься грудь. Глажу попку, бёдра, разводя их широко в сторону. Прохожусь пальцами по скользким набухающим складкам и легко ввинчиваю указательный и средний пальцы в горячую тугую щель. Марина охает тихо, тут же плотно обхватывая фаланги. Елозит бёдрами, кусая губы, то ли пытаясь соскочить, то ли наоборот насадиться. Бля...
Понимаю, что можно дальше не играть - так течёт. Хлестко шлепаю её по заднице, убирая руку.
- Давай, М...Ариш, на колени, - выходит совсем отрывисто и глухо, потому что у меня уже яйца от нетерпения сдавливает.
Девочка мажет по мне невидящим взглядом немного неловко переворачивается, становясь в коленно - локтевую. Давлю ей на поясницу, прогибая до предела. Прячет запылавшее лицо в подушке.
Рассеянно глажу одной рукой изящную спинку, расслабляя, пока избавляюсь от рубашки, расстёгиваю ширинку и нащупываю в кармане презерватив. Наклоняюсь и целую лопатки, слушая, как тихо стонет. Рванув зубами фольгу, раскатываю презерватив по стволу и приставляю к мокрым губкам. Марина прикрывает глаза, у неё бедра в мурашках. Я чувствую эту нервную дрожь словно свою. Вожу головкой по складках, чуть раздвигая, пока она не всхлипывает сладко, и только потом толкаюсь внутрь. Выгибается, стонет и так плотно сжимает собой, что дыхание перехватывает. Словно вакуум, скользкий и горячий.
Подаюсь бёдрами назад, и дырочка тянется за членом, не желая отпускать. Яркий свет даёт рассмотреть всё, и это охрененно. Всаживаю опять до упора, Марина снова глухо стонет, поджимает пальцы на ногах, на пояснице выступает испарина. Выхожу с чавкающим звуком и опять, опять, опять.
Срываюсь на бешеный темп почти сразу, упираясь одной рукой ей между лопаткой, чтобы не дёргалась, а второй, натягивая влажные женские бедра на себя. Маринка капризно, всхлипами орёт, послушно подставляясь. У неё слабеющие колени то и дело разъезжаются, и давно бы уже упала на кровать, если бы я не держал. Набухшая дырочка смачно хлюпает, пытаясь удержать внутри таранящий член, ритмично встречающиеся бедра слипаются.
У меня пульс долбит во всем теле, оглушая, перед глазами слегка плывёт, выхватывая отдельными кадрами лишь самые яркие картинки. Чувствую, как Маринка жадно пульсирует внутри, как сжимает...
Меняю угол, становясь ногами на кровать и обеими руками прижимая девочку к кровати за шею. Сдавленно стонет, дёргается, скребёт ногтями по простыне, деревенеет на секунду, а потом по её телу прокатывается первый, самый сильный спазм. Перестаю трахать, пока её скручивает, лишь сбивчиво дышу, ловя, как сжимает меня внутри, и не давая соскочить с члена. У Марины глаза закатываются, взмокшая вся, на губах блаженная улыбка. Нагибаюсь и целую её в приоткрытый рот. Даже не реагирует, будто вообще не здесь. Кайфово ей...Я тоже туда хочу.
