По осколкам лжи (СИ) - Шерр Анастасия
Я проснулась в конце пути, выглянула в окно. Романов сидел рядом и видел моё пробуждение. Заинтересованно уставился на меня, когда машина остановилась.
– Это не мой дом, – возразила из последних сил.
– Я привёз тебя к себе.
– Зачем? – короткий сон не помог, и я опьянела ещё сильнее.
– Ко мне ближе, – отвечает он, а меня ведёт в сторону. Вызвать такси и добраться домой – всё, чего я сейчас желаю.
– Нет, я домой. Вызови мне такси.
– Нет, ты идёшь спать ко мне. Это не обсуждается.
Я ещё хочу возразить, но водитель открывает дверь с моей стороны, предлагая выйти. Я вылезаю на холод, по телу проходит дрожь. Рядом снова появляется Романов, хватает меня за руку и ведёт за собой.
– Пусти, – начинаю сопротивляться, совершенно позабыв, что его это только сильнее заводит.
Романов останавливается, подхватывает меня на руки и несёт в парадную. Пока пытаюсь вырваться мы оказываемся у двери его квартиры, куда он грубо заталкивает меня и захлопывает за нами дверь. Запирает её, включает сигнализацию.
– Можешь сходить в душ. Сегодня ты остаёшься у меня.
– Нет, я не…
Договорить не удаётся, потому что он приколачивает меня к стене. Больно и грубо.
– Ты – да. Я даю тебе время сходить в душ, – и взгляд… Тот самый взгляд, который я уже видела.
ГЛАВА 28
Я знаю, что момент наступил. Знаю, что он ждёт меня за дверью ванной комнаты, чтобы поиметь. Знаю, что это случится сегодня ночью, как бы я не увиливала. Но никак не могу собраться.
Смотрю на себя в зеркало и вижу там Анечку. Глупую, влюблённую идиотку, которой плевать, как сильно её обижают, она всё равно любит. А я ненавижу. Её и его. Их обоих. Во мне не осталось ни капли тепла. Лишь пожирающая душу ненависть. И в этом виноваты они.
Долго сидеть в ванной бессмысленно. Он всё равно придёт. В конце концов, это должно было произойти. Я должна быть готова.
Принимаю душ тщательно, чтобы смыть с себя косметику и не выглядеть на утро, как панда. Я планирую здесь остаться на ночь.
Медленно выдохнув, выхожу из ванной. Его под дверью не обнаруживаю, хотя это было бы смешно. Переборов внутренний мандраж, иду дальше, в гостиную.
Он там. Развалился на диване, потягивает коньяк. Салютует мне бокалом.
– Будешь?
– Да, – самое оно, чтобы прийти в себя и не трястись, как листочек на ветру. Иди сюда, – похлопывает по дивану рядом с собой и наполняет второй бокал. Подает его мне, когда я грациозно опускаюсь на диван. Пока делаю глоток коньяка, чувствую его взгляд на себе. Я в одном коротком полотенце, посмотреть есть на что. Но я знаю – ему этого мало. Пульс зашкаливает, рука слегка подрагивает. Я приказываю себе успокоиться. Просто представить, что это Зарецкий. Ничего особенного, просто секс, на пике которого я красиво изображу оргазм.
– Ты очень красивая, Лика, – на коленку мне ложится его ладонь, ползёт чуть выше, останавливается у края полотенца. Меня пробирают мурашки, а внутри становится тепло от коньяка. Понемногу успокаиваюсь. Мне плевать на боль, к ней я уже привыкла. С ней я срослась семь лет назад. Остальное чепуха. Если Анечка смогла пережить секс с ним, то и у меня получится.
– Будут ещё признания? – приподнимаю бровь, явственно насмехаясь над ним. На самом деле мне нужно выиграть хоть немного времени.
– Предпочитаю заниматься делом, а не болтать попусту, – забирает из моей руки бокал, ставит его на столик. И, взяв меня за бёдра, легко усаживает на себя. Естественно, я без белья, что не ускользает от его взгляда. Промежность прижимается к холодной пряжке его ремня, немного остужает мой пыл. Неужели я действительно это сделаю? После всего?
– Подожди, – пытаюсь остановить его, уперевшись обеими ладонями в грудь.
– Что? – его голос стал низким, чуть охрип, что выдаёт его желание. А вот у меня желания пока нет. И вряд ли оно проснётся. Только не с ним, не с врагом.
– Я пока… – сказать, что я пока не готова он не позволяет, напав на меня широко открытым ртом, будто желая сожрать. Больно, прикусывает плечо, оставляя после себя отметину. Затем другое плечо, и полотенце падает с моей груди, которую он тут же хватает обеими руками. Как пещерный человек, у которого никогда не было женщины. Жадно впивается в одну грудь ртом, прикусывает сосок, затем то же самое проделывает со второй. И с моих губ вдруг срывается стон. Неожиданно даже для меня.
Но я не позволяю себе расслабиться. Мне не должно быть с ним хорошо. Он мой враг. Поэтому, всколыхнув в памяти свои воспоминания, закрываю глаза.
– Отпустите! Я не та, кто вам нужен! Это ошибка! – больше говорить он мне не позволяет, затыкает рот ладонью, а второй рукой заканчивает снимать трусики. Отшвыривает их прочь и вдавливается мне между ног.
Я слышу, как расстёгивается его ширинка. Чувствую влагу на половых губах и между ними – это он смачивает меня своей слюной. И тут же входит, но не до конца, потому что его пенис упирается в девственную плеву.
Полными слёз глазами я вижу, как он ухмыляется и толкается в меня сильнее. Ещё раз и ещё. И острая боль пронзает низ живота. Он убирает руку от моего рта и схватив за ноги, натягивает на себя, как марионетку. А я кричу срывающимся голосом.
– Прошу! Не надо! Мне больно!
– Да, вот так, – скалится он мне в лицо и его движения внутри меня становятся более жёсткими, почти невыносимыми.
Пока я с помощью воспоминаний пытаюсь прийти в себя и не поплыть от возбуждения, он отшвыривает мешающее нам полотенце и расстёгивает пояс своих брюк. Проводит пальцами по моим складкам, ухмыляется.
– Ты уже мокрая.
– Ты будешь что-то с этим делать или решил затрахать меня болтовнёй? – подначиваю зло, на что его ухмылка становится шире.
Вмиг он достаёт свой член, раскатывает по нему резинку и входит в меня одним махом по самые яйца. Ощущения не из приятных, и я вскрикиваю, хватаясь за его плечи, вонзаясь в них ногтями через рубашку.
– Да, сука, вот так, – теперь он похож на того самого зверя, который снился мне все семь лет. И снова через боль я вспоминаю эту жестокость и животную страсть, с которой он может иметь.
Плачу. Но не от боли. От крика Анечки, что звучит в ушах. Я слышу, как она воет и умоляет его отпустить, но он не знает пощады. Больной на голову ублюдок.
– Тише, – ухмыляется мне в лицо и целует в губы. Проникает языком в рот и насилует меня им, как и членом. – Без слёз давай. Я только начал. Ночь будет длинной.
Он приостанавливается, но встать с него не позволяет. Берет бокал с коньяком, подносит к моим губам.
– Пей.
Я проглатываю всё одним глотком и, швырнув бокал на пол, двигаюсь на нём уже сама. Приподнимаюсь на его члене и опускаюсь на него же. Алкоголь внутри кипятит всю накопившуюся ярость, и я вонзаюсь острыми ногтями в его шею. Теперь мы оба помечены. Это придает мне сил и просыпается желание внизу живота. Я настолько возбуждена, что готова кончить, но не верю в это.
Осознание приходит лишь тогда, когда я действительно кончаю на нём. Будто срываюсь с высокого обрыва и лечу вниз. Оргазм такой острый, что у меня нет сил молчать, я ору и царапаю его, а он, схватив меня за бёдра, сильно насаживает на себя и вдавливается до предела. Он тоже кончает. Но по глазам зверя я вижу, что это лишь начало.
ГЛАВА 29
Всё тело ломит и жутко болят мышцы. Такое ощущение, что меня всю ночь не трахали, а пытали. Секс с Романовым действительно похож на пытку, но я бы не сказала, что мне было невыносимо плохо. Нет. Анечке было больнее, ведь она была невинна.
Аккуратно выползаю из-под его руки, тихонечко на носочках бегу в ванную комнату. Прислонившись спиной к двери, выдыхаю. Я это сделала. Смогла. И что самое удивительное, у меня получилось кончить. И не один раз. До дикости странно.
Быстро привожу себя в порядок и, отыскав свою сумочку, нахожу в ней помаду. Не слишком яркую, слегка розоватую, чтобы не заметил он, но заметила жена. Крашу губы и всё так же на носочках приближаюсь к его рубашке, неаккуратно висящей на спинке кресла. Взяв её в руки, подношу к лицу и вдыхаю запах Романова. Хотелось бы мне, чтобы его запах меня отвращал, но всё как раз наоборот. Мне нравится его вдыхать. Целую край воротника, оставляя там печать его неверности. Улыбаюсь, представив глаза его жены, когда она это увидит. А может для неё это не будет новостью. Что-то мне подсказывает, что Романов не очень хороший супруг. А может наоборот, он с ней ласков и нежен, а потом идёт налево, чтобы сорвать всю свою ярость на какой-нибудь невинной девочке и испоганить ей этим всё, что только можно.
