Содержанка. Книга 2 - Ольга Вечная
Прошла неделя ежедневных встреч, мы более-менее пришли к компромиссу. Болезненному для меня, но необходимому для сына.
Мы с Равским — два упертых амбициозных барана. Но, несмотря на это, компромисс могли найти всегда. Практически.
После того разговора по видеосвязи я не спала полночи. Около трех написала Алексу: «Прости меня. Я очень тебя люблю. И очень по тебе скучаю». Он ответил: «Я по тебя тоже. Пиздец как».
Через два дня утром кто-то позвонил в дверь. Я собиралась по делам фонда и не ждала гостей. Думала, может, курьер? Алекс заваливал подарками по поводу и без. Открыла дверь, а там он стоит. Собственной персоной.
Бледный, аж зеленый. Глаза воспаленные.
— Боже мой! Как?!
Руки затряслись. И первая мысль: прилетел, чтобы расстаться. Чтобы бросить меня, потому что сыт по горло выносом мозга и истериками. Чертов Ваня Зиновьев был ту мач?!
От ужаса в пот бросило. Алекс держал в руке невероятной красоты букет из ромашек. Я застыла, не понимая, как реагировать. И просто по-детски расплакалась.
— Ты написала, что скучаешь, — произнес он. И улыбнулся.
Волна облегчения смыла Иву Ершову-Равскую в океан счастья.
— Блин.
Бросилась ему на шею, прижалась всем телом. Он тоже обнял, поцеловал в макушку. Я задохнулась от стыда, любви и восторга. Потому что с Алексом, конечно, никто не сравнится. Все сказанные ему злые слова защипали язык. Зачем я их произносила?
— Прости. Прости меня. Прости, — зашептала. — Мой хороший. Ну что я наделала?
Он не может спать в самолетах и все двадцать три часа, что летел, работал. Алекса потряхивало, поэтому он первым делом закрылся в ванной комнате, где его стошнило. Потом долго принимал душ.
Я ждала у двери, когда выйдет, а потом опять повисла на шее. Трогала, ощупывала. Поверить не могла, что вот он. Поцеловала в щеку. Хотела в губы — Алекс отвернулся.
— Не надо. Прости, тошнит. Потом залижу тебя всю, сейчас плохо мне. Принеси, пожалуйста, капли из сумки. — Кивнул на рюкзак.
Я послушалась. Пока копошилась, он сел прямо на пол в коридоре. Вот они капли!
Алекс закапал искусственную слезу в глаза. Запрокинул голову.
— Сушит от перелета, да?
— Ага. Моргать не могу. Устал, малыш. Ненавижу летать.
— Надо было изобретать телепорт, а не панели.
Он улыбнулся:
— Я не такой умный.
Я примирительно промурлыкала:
— Такой.
Села ему на колени, погладила, наклонилась и поцеловала в щеку, шею, за ухом. Алекс улыбнулся шире, поощряя погладил по спине, и я продолжила ласкать его. Расслаблять, нежить.
— Как ты смог прилететь? Я не понимаю. У тебя же работы вал! А китайцы? Их ведь у тебя в лаборатории целая толпа. Как ты улизнул?!
— Не хочу больше разводиться, — усмехнулся он. — Свою девочку я без боя не отдам.
— Боже! Да не было у меня ни с кем ничего. Ну что ты в самом деле. Хотелось, чтобы ты ревновал.
Почувствовала под собой твердость и машинально подвигалась на нем.
Алекс зажмурился. Обнял крепче. Нервно, грубо, показывая, как нуждается. Я влажно поцеловала его шею, стащила через голову майку. Он приспустил боксеры. Всё так же молча. А я сдвинула в сторону стринги. Юбку не трогала, пофиг уже было.
Наши пальцы переплелись.
Я насадилась на него. Быстро, полностью. Захлебнулась ошеломительным удовольствием от знакомого и желанного растяжения. Прогнулась в спине. Забилась от кайфа, застонала громко, впившись ногтями в ладони. Алекс застонал тоже, отпустил руки, чтобы сжать мои ягодицы. К себе притянул. Сильнее вдавил. Вошел максимально глубоко, пока не вскрикнула. Удовлетворенно выдохнул.
Распахнул глаза и посмотрел исподлобья.
Я приподнялась и опустилась. А потом еще раз, и еще.
Он дышал громко. В глазах плескался жутковатый коктейль потребности, дикой мужской жажды, пробирающей до косточек. Мой. Только мой. Я задвигалась быстрее, Алекс снова зажмурился и кончил в меня.
И хотя я сама не успела достигнуть пика, от процесса получила безумное удовольствие и удовлетворение. Кожа пылала, во мне словно энергия вновь запульсировала. Я ожила и улыбнулась. Прижалась к Алексу душой и телом. Он дышал размеренно, молчал. Лишь поглаживал по спине. Отдыхал.
К тому моменту мы не предохранялись презервативами примерно полгода. Я убедила, что все будет хорошо, и он поддался, хотел меня без резинки сильно.
— Когда ты меня провоцируешь, мне хочется убивать, — проговорил Алекс. — Ива, девочка. Я никогда не был ревнивым раньше.
— Никогда не любил так сильно?
Он сделал глубокий вдох-выдох. Потом мы быстро освежились в ванной, и Алекс немного пришел в себя. Повел меня в постель и любил. Долго, уже без неадекватной горячки, торопящей события. Он любил меня на простынях в разных позах, доводя до жалобных стонов и исступления.
Вспотевшие и горячие, мы спали в обнимку, синхронно крутясь с боку на бок, в его темпе. Каждый раз, меняя положение, вновь стыковались и прижимались друг к дружке.
— Через месяц еще раз подадим на визу, — произнес он. — Я сделал от нас бешеные пожертвования этим ебучим дельфинам. Сука, ненавижу тупых рыб. Дашь интервью от своего фонда. Как раз будет год с прошлой подачи.
— Это не рыбы, Рафа.
— Я их так культурно унижаю. Мы им ничего плохого не сделали. Особенно ты. Почему такая жопа, я ничего не могу понять. Никто для них так много хорошего не делал, сколько мы за это время. И ни хера. Целый год я тебя трахаю во сне, просыпаюсь один, и хочется орать.
— Если нам снова откажут?
Алекс потер лицо.
— Думать не хочу. Сгораю я без тебя, сама видишь. Постоянно представляю, как ты здесь, мысли всякие. Я умом двигаюсь на почве ревности. Когда охранник позвонил и сказал, что ты пошла порнуху смотреть с каким-то хером, я сломал мебель в комнате. У меня такого никогда не было. Если была измена — похрен, до свидания. Здесь же меня просто скрутило от... — Он вдруг замолчал.
Я мысленно добавила: «От боли». Зацеловала его. Мурашки бежали по коже, чувства рвали грудную клетку.
— Я поправилась на пятнадцать килограммов, я думаю, тебе не стоит так переживать...
— Ты офигенно красивая.
Я без слов прижалась к нему, устроилась на груди. Через минуту прошептала:
— Ревность мне знакома. Знакомо то, о чем ты говоришь. Я живу в боли.
— Сдуреть можно,
