По праву сильного (СИ) - Кей Саша
Мне становится жарко.
Нет, я не окунаюсь в животную страсть или что-то подобное, но мне становится всего мало. Мне хочется, чтобы он тискал меня обеими руками, хочется чувствовать кожей его кожу, чтобы он поцеловал не только живот, но и грудь. Облизал соски, черт побери! Он опять игнорирует их, просто наслаждаясь мягкостью плоти.
Господи, ну чего я стесняюсь после того, как сама ему предложила себя!
Денис явно не из тех, кто будет кому-то обо мне распространяться.
Зажмурившись я выдыхаю:
– Поцелуй ее. Грудь.
Гордеев ничего не отвечает, и мне даже кажется, что он оставляет мои слова без внимания. Однако, рука, лежавшая до этого на моем бедре, плавно скользит вверх, поглаживает мою попку свозь шортики и притягивает ближе к себе.
Повинуясь этому движению, я усаживаюсь к нему на колени верхом.
Денис медленно растягивает мою рубашечку, опаляя своим дыханием каждый сантиметр открывающегося тела, и как только полы рубашки расходятся, он накрывает губами воинственно топорщащийся сосок.
Наконец-то! И вчера, и сегодня утром он лишал меня этого острого ощущения, томил меня! Гордеев посасывает вершинку, а у меня внутри все натягивается словно струна. Вот дьявол! Умеет же!
Когда он рисует кончиком языка что-то вокруг ареолов, во мне тает каждая косточка, я вся превращаюсь в подтаявшее мороженное. Особенно сильно подтаявшее там, где я чувствую сквозь ткань напрягшееся естество Дениса.
Связные мысли испаряются из головы, тело выгибается навстречу Гордееву, наполняясь истомой, но…
Несмотря на внушительный стояк, тяжелое дыхание и темную поволоку в глазах, Денис отстраняется и, глядя в мои ничего не понимающие глаза, он медленно застегивает мою пижамку снова. Пуговичка за пуговичкой. Даже воротничок ее поправляет.
Я бестолково хлопаю ресницами, медленно возвращаясь в реальность.
– Ты начала постанывать. Мне понравилось. Хорошая девочка. Но мы не должны шуметь, – отвечает Гордеев на мое явное недоумение.
Ссадив меня с коленей, он поднимается, поправляет член в джинсах и как ни в чем не бывало направляется к двери.
– Накидывай свою шкуру убитой пенсионерки и пошли закроешь за мной балкон.
Что?
Он сейчас уйдет?
– Это что сейчас было? – поднимая халат, спрашиваю я, не в силах осознать, что он так и полезет со второго этажа с членом на перевес.
– Это чтобы тебе сегодня спалось так же плохо, как и мне, – ехидничает эта зараза.
– Я буду спать просто отлично! – огрызаюсь я, завязывая пояс так туго, что ткань начинает трещать.
– Разумеется, – ухмыляется Гордеев. – Тебя будут ждать сладкие сны.
Он отпирает замок и все так же тихо, идет на кухню. Мне ничего не остается как в бессильном бешенстве топать за ним. На балконе же Денис снова становится серьезным:
– Я разберусь с этими звонками. За твоим братом присмотрят. Тебе не о чем волноваться, – с этими словами он садится на бортик.
А где «спокойной ночи», «я позвоню тебе»?
– Ты… – мнусь я. – Тебя завтра не будет?
– Уже соскучилась? – приподнимает Денис брови.
Что тут сказать? Скажу «да», буду как все эти вешающиеся на него бабы. Скажу «нет», вдруг разозлится?
– Увидимся в четверг, – уведомляет меня Гордеев, не дождавшись от меня ответа, и, перекинув ноги наружу и ухватившись за бортик руками, он спускается вниз.
Зорро, блин! У меня сердце обрывается, когда я слышу глухой звук удара об асфальт. Но, насколько успешно приземлился Денис, мне не видно, потому что у нашего подъезда перегорела лампочка. Впрочем, через минуту я слышу звук отключения сигнализации и вижу, как Гордеев своей обычной неспешной походкой приближается к машине. Хлопает дверь, загораются фары, и еще пару минут спустя тачка покидает двор.
Зачем он вообще приходил? Я думала, ему есть, что сказать, ну и что приставать будет. А он провернул этот кошмар! «Наш девиз непобедим, возбудим и не дадим»!
Вернувшись в комнату, я ложусь в кровать, но уснуть не могу.
Ворочаюсь, вспоминая, как Денис влез на балкон. И то мне кажется это романтичным, то наглым. И вообще он меня заставил просить поцеловать грудь!
Хотя это того стоило.
Нахлынувшие воспоминания о горячей влажной глубине его рта, твердом кончике языка, выбивают снова меня из колеи.
Нет!
Расхрабрившись, я пишу еще одно сообщение: «Это было свинство!».
Ответ приходит не сразу.
Глава 20
«Мне нужно было вернуться пораньше, чтобы мама не нервничала».
Вот засранец!
Так и слышу его ехидный голос!
Но улыбка растягивает лицо. Уел.
Ну и день сегодня был. И вечер.
Как ни странно, но после сообщения от Дениса волнения и страхи отступают, и я спокойно засыпаю до самого утра.
И сплю так сладко, что просыпаюсь, когда уже за окном светло. Просыпаюсь не сама, а от звонка мобильного. Бросаюсь к трубке, думая, что звонит Гордеев, но это с кафедры.
– Ксения? Ивану Борисовичу нужно уехать по семейным обстоятельствам, – гундит в трубку замученная лаборантка. – Он переносит консультацию. Есть вариант через две недели, или на сегодня можно устроить.
– А на сегодня во сколько? – хриплю я в трубку, пытаясь разлепить глаза.
– На через полтора часа у него будет окно, – слышу, как она шуршит бумажками.
– Я успею, оставьте за мной! – скатываюсь я с постели, путаясь ногами в одеяле.
– Угу, не опаздывайте.
Через полтора часа! Блин, мама ведь спрашивала: будить или нет! Как чувствовала! Хорошо, что мне недалеко, пешком за полчаса доберусь. Главное, быстро собраться.
Однако, сегодня я отчего вожусь со сборами дольше обычного. Тянет подкраситься, заплести красивую французскую косу, выпустив несколько свободных прядей… Для Дениса же я вчера наряжалась, мне понравилось, почему бы мне не сделать этого для себя?
Но в глубине души я жду, что Гордеев быстро расправится с делами и вспомнит про свою должницу.
В общем, провозившись перед зеркалом, я вынуждена в универ почти бежать.
Одна радость, погода стоит сухая, иначе узкие бежевые брючки были бы забрызганы по самое «не балуйся». Очень непрактичная одежка, но сидит на мне изумительно. Я собой довольна.
В последние мне дни я была так измучена этими угрозами, что потускнела совсем. А мне не нравится быть Молью. Влетев в холл главного корпуса, я кошусь в зеркало, висящее возле гардероба, и отмечаю, что глаза горят, на щеках румянец. Хороша чертовка! Жаль оценить некому!
Огибаю очередь в гардероб, тянущуюся почти до самого окна, и по винтовой лестнице, проклиная себя за то, что польстилась на каблуки, застревающие в кованых ступенях, я бегом поднимаюсь на третий этаж.
Ффух, я вовремя. Иван Борисович – жуткий педант. У него пунктик по поводу опозданий. Он не пожалеет львиной доли времени, отведенной на консультацию, потратить на пропесочивание даже за двухминутную задержку.
У двери на кафедру мнется еще один аспирант.
Руслан.
Мой бывший.
И вроде все давно прошло и быльем поросло, но мне все равно рядом с ним как-то не по себе.
– Тебе на сколько назначили? – спрашивает он, пристально разглядывая меня.
– На сейчас, – отвечаю я, подозревая, что, похоже, наши консультации решили объединить.
Так и выходит.
Лаборантка выглядывает в коридор:
– Егорова? Пантелеев? Оба тут? – она обводит нас взглядом. Под глазами у нее залегли темные круги. – Заходите, Иван Борисович ждет.
Иван Борисович и впрямь нас дожидается, стоя в дверях кабинета и беседуя с кем-то, кого я узнаю далеко не сразу, а лишь когда всех нас приглашают внутрь.
– Ксения, Руслан, сейчас мы с вами разберем ваши исправления, а если возникнут срочные вопросы, вы сможете обратиться с ними к Константину, – указывает научрук на своего собеседника. – Мы договорились, что он меня подстрахует, если придется задержаться.
– Конечно, нет проблем, – звучный баритон будто создан, чтобы приковывать внимания. – Можете меня поймать на кафедре, но я на всякий случай оставлю вам номер мобильного.
