Не святой (ЛП) - Уайльд Риа

Габриэль проводит рукой по окровавленному месту, в моем зрении пляшут черные точки.

— Черт, Амелия — сердито шипит он. — Не дергайся, мать твою.

Я прижимаюсь к нему.

Он хватает меня за лицо как раз в тот момент, когда очередная пуля попадает в бар и раздается громкий взрыв. Стекло сыплется на нас, но он прикрывает меня от него своим телом.

Я поворачиваюсь лицом к дверям, сердце колотится в груди, кровь шумит в ушах, и в этот момент вижу, как из дома выбегает масса людей в черных костюмах.

Они сразу же начинают стрелять в том направлении, откуда прилетели пули.

А потом все прекращается, и тишина оседает вокруг нас, как тяжелое одеяло. Габриэль тяжело дышит, из царапины на щеке, куда, видимо, угодило стекло, сочится кровь.

— Ты в порядке, — пробормотал он, встретившись с моими глазами. — Все закончилось.

Я сглатываю, глядя на жестокое, но одновременно красивое лицо моего похитителя, моего мужа. Он держит меня неподвижно, глядя за край барной стойки, и когда ему кажется, что все чисто, он обхватывает меня руками и поднимает нас обоих с земли. Мое белое свадебное платье было испачкано кровью, красные капли покрыли шелк и сетку.

— Девон! — кричит Габриэль.

Он легкими, решительными шагами входит в дом, оставляя позади кровавую бойню, умирающие тела, плач. Он игнорирует все это, как человек, который видел смерть и называет ее другом.

— Опусти меня, — толкаю я его.

Он смотрит на меня, переводя взгляд на кровь, просачивающуюся сквозь пальцы, зажавшие рану на моей руке, на окровавленное платье, на капельки крови, попавшие на открытый участок моего живота, на грудь и ребра.

— Девон! — снова кричит он.

Мужчина бежит к нам, кровь на его лице и руках.

— Линкольн! — кричу я.

— Он в порядке, Амелия, — мгновенно успокаивает Девон. — Не ранен. Это не его кровь.

Он осторожно убирает мои пальцы от раны, и с моих губ он срывается хныканье. Габриэль оттаскивает меня от него.

— Не трогай ее, мать твою.

Девон вздыхает, говоря: —Габриэль, отдай ее мне. Я исправлю это.

— Отпусти меня! — шиплю я на Габриэля, толкая его в грудь. — Убери от меня свои руки!

Он смотрит на меня, в его огненных глазах появилась мягкость, которую я не хотела видеть.

Я обнажаю зубы, он хмыкает в ответ и отпускает меня, удерживая до тех пор, пока Девон не берет меня за руку.

Всю дорогу я чувствовала, как его взгляд прожигает дыры в моей спине.

Глава 12

Амелия

— Тебе повезло, — бормочет Девон, его лицо — маска сосредоточенности, пока он накладывает швы на мою руку. — Еще несколько дюймов, и она бы прошла насквозь.

Я отвожу взгляд от Линкольна, который играет с какими-то блоками посреди пола, рядом с ним лежит выброшенная тарелка с печеньем.

— Повезло? — я насмехаюсь. — В этой ситуации нет ничего удачного.

Девон отводит взгляд от моего плеча. Пуля задела мою руку, оставив глубокую рану, на которую пришлось наложить швы, но она не прошла насквозь, и ничего не было повреждено. Я ничего не почувствовала после того, как Девон ввел анестезию, хотя ощущение того, как он вводит в меня иглу, было неприятным.

Я была вся в крови и грязи, но, кроме руки, со мной все было в порядке. На Линкольне не было ни царапины благодаря Девону и матери Габриэля, с которой мне еще только предстояло познакомиться.

Я понятия не имела, что происходит за пределами этой комнаты, хотя слышала крики и приказы, гнев, излучаемый Габриэлем и Ашером.

Сколько человек погибло? Сколько раненых?

— Не думай об этом, — шепчет Девон, откладывая инструменты.

— Что?

— Я вижу, Амелия, это выражение твоих глаз, ты думаешь о мертвых.

— Как же иначе?

Он пожимает плечами.

— Когда ты видишь это, сталкиваешься с этим почти ежедневно, это просто одна из тех вещей, с которыми учишься жить. Смерть неизбежна.

— Ты прав, — соглашаюсь я. — Это так, но большинство предпочло бы простую смерть, а не ту, что полна кровопролития и криков. Большинство из тех, кто умер сегодня, ожидали бы вернуться домой сегодня вечером.

— Ты считаешь, что кто-то из присутствующих здесь сегодня гостей — хорошие люди, Амелия?

— Здесь были городские чиновники! — возражаю я.

— И они самые коррумпированные из всех! — спорит Девон.

— Как?

Он закрывает рот, качая головой.

— Когда Габриэль захочет ввести тебя в курс дела, как управляется этот город, он сможет тебе рассказать. Держись подальше от неприятностей, — он закрывает свой набор и начинает уходить. — И переоденься, Амелия, ты вся в крови.

Он оставляет меня наедине с Линкольном, и я опускаю взгляд на испорченное платье, рукав, где был сделан порез, чтобы Девон мог добраться до раны, и кровь на моей коже. Я избежала одной беды, но попала в другую.

Я встаю и иду к Линкольну, поднимаю его с пола как раз в тот момент, когда открывается дверь.

Вошла женщина, с которой Линкольн сидел на церемонии. Мать Габриэля.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Она была красивой женщиной, темные, почти черные волосы с серебристо-белыми прядями свисали прямым занавесом вокруг ее лица. У нее были глубокие карие глаза, вокруг них были складки, но они скрывали в себе много мудрости и доброты. Но была в них и суровость, особенно вокруг рта. Она была стройна, элегантно одета в бледно-голубое платье и белые туфли на каблуках, ее кожа была загорелой.

— Здравствуйте, Амелия.

— Вы, должно быть, Камилла Сэйнт, — говорю я.

— Да.

— Спасибо, что уберегли его, — говорю я про Линкольна.

— Я всегда буду беречь своего внука, Амелия.

Я киваю и прохожу мимо нее.

— Извините.

— Почему вы скрывали его? — спрашивает она, прежде чем я успеваю убежать.

Я сглатываю, говоря: —Я не скрывала его, я просто не раскрыла правду.

— Лукас был бы хорошим отцом.

Я качаю головой.

— Нет, Камилла, он бы не стал.

— Прости, что?

— Как может кто-то намеренно навязывать такую жизнь своим детям? — я смотрю через плечо на пожилую женщину. — Это насилие. Лукас оказал Линкольну услугу, не приехав за ним, так как, по словам Габриэля, он все о нем знал.

— И вы не хотели, чтобы у Линкольна был отец? — спросила она с легким укором в голосе.

— Дело было не в отце. Я забеременела случайно и, когда узнала об этом, поняла, что не хочу, чтобы Линкольн принимал в этом участие.

— У