Непотопляемая Грета Джеймс - Дженнифер Смит
– Ваше расставание – пролог к разводу? – спрашивает она. – Или своего рода перерыв в отношениях?
– Честно? Понятия не имею.
Грета кивает:
– А вам как хотелось бы?
– Честно? – снова говорит Бен, устало улыбаясь ей. – Понятия не имею.
По громкоговорителю объявляют, что теплоход приближается к колонии морских львов, и они быстро допивают коктейли и идут по нему, слегка пошатываясь. Когда они проходят мимо открытой двери в джаз-клуб, Бен внезапно останавливается.
– Смотрите. – Он входит в него и обозревает пустые стулья и сцену. Разноцветные электрические гитары висят поверх остального оборудования, и Грета с вожделением смотрит на них – это все равно что увидеть старого друга в море незнакомых лиц. – Вы должны что-нибудь сыграть.
Она мотает головой:
– Я не могу вот так просто взять одну из них.
– Да ладно вам, – настаивает он, – вы же рок-н-ролльщица.
– Похоже, я не слишком настроена на рок-н-ролл в эти дни, – печально улыбается она.
Они выходят на палубу на правом борту, где оба начинают моргать и щуриться на ярком свету. Утром все было бледным, затянутым туманом, и, насколько хватало глаз, простиралась серебристая вода. Но теперь они видят другой пейзаж: неподвижную синюю воду частично окаймляют массивные серые горы, а вода испещрена маленькими плавающими льдинами. Царит пугающая тишина, звук ветра напоминает радиопомехи.
И Грета чувствует, что совершенно трезва. Она оглядывается, ища папу и остальных членов их группы. Но не видит никого из них в толпе около ограждения.
– Вау, – тихо, почти благоговейно произносит Бен, и она следит за его взглядом.
Впереди виднеется скопление сгорбленных скал, и, когда теплоход подходит достаточно близко к ним, раздается приглушенный шум голосов собравшихся на палубе пассажиров. Поначалу морские львы кажутся лишь неясными коричневыми пятнами, их здесь несколько десятков, а то и больше. Но скоро каждого из них, их заостренные носы и мощные ласты, можно увидеть отчетливо. Большинство спит или, по крайней мере, сидит, расслабившись, их тела кажутся на фоне скал запятыми и закорючками. Другие зевают или ревут, а некоторые с плеском ныряют в воду.
Грета смотрит на Бена, на его лице написано восхищение. Ей кажется, он смотрел бы на этих животных точно так же, даже будучи трезвым, но для нее происходящее имеет несколько сюрреалистический оттенок.
– В прошлом году я выступал в Сан-Франциско, – говорит он, – и мы решили взять с собой детей. Я все спланировал: мост «Золотые ворота», Ломбард-стрит, Алькатрас, работа. Но мои планы пошли прахом, когда мы оказались на Пирсе 39. Они увидели морских львов и отказались уходить оттуда. Они были поражены. Мы пробыли там несколько часов, просто глядя на то, как львы спят на солнце. Это был хороший день.
Грета улыбается, вспоминая собственные детские каникулы, которые проводила большей частью в походах по Мичигану. Эшер жаловался на мошек и букашек, а Грета на то, что у нее тяжелый рюкзак; Хелен, в детстве много путешествовавшая по Европе, морщила нос при виде котелка с бобами на портативной плите; а Конрад ворчал, пытаясь в одиночку поставить палатку. Но позже все они сидели у костра, и их руки были липкими от печенья и зефира, их лица светились в темноте. И все это было пронизано теплотой, которую Грета приносила с собой в старую залатанную палатку, где все четверо спали в ряд – они с Эшером посередине, а родители по краям. Иногда Конрад, протянув руку поверх их голов, дотрагивался до руки Хелен, и Грета засыпала под короной их рук, а ветер грохотал, ударяясь о стены палатки.
Морские львы начинают исчезать из виду, их рев слышен уже не так хорошо. Толпа устремляется обратно в помещения. Но Грета и Бен остаются у ограждения и смотрят на горы, не в силах оторвать от них взгляд.
– Нужно уходить, – наконец произносит он, и она осознает, что вся дрожит. – Хотите выпить еще один коктейль, чтобы согреться?
Не успевает она ответить, как замечает идущего к ним папу, на нем шерстяная шапка, натянутая на лоб. Грета тут же невольно выпрямляется, словно подросток, в ожидании, что ее застукают за тем, что она пьет в разгар дня.
– Привет, – говорит она преувеличенно радостно, и Конрад бросает на нее подозрительный взгляд. Он смотрит мимо нее на Бена, и Грета качает головой: – Прошу прощения, это Бен Уайлдер.
– Да, я знаю, – кивает Конрад, – я был на его лекции. С тобой.
– Верно. Я захотела узнать что-то еще и потому…
– Вы шлифуете свои знания о Джеке Лондоне. – Его глаза останавливаются на Бене, в них читается легкое недоумение. – Думаю, это не худший способ провести время.
– Мои студенты так не считают, – жизнерадостно отвечает Бен.
Конрад снова поворачивается к Грете:
– Ты видела морских львов?
– Ага. Они замечательные.
– А чем еще занималась?
Она пожимает плечами:
– Мы обследовали один из баров.
– Вижу. – В его голосе слышится насмешливое изумление, и это так неожиданно, что Грета смеется.
– Ром хорош для поднятия боевого духа, когда ты в лодке, – просвещает она его, и стоящий рядом с ней Бен по-профессорски кивает. – Так мне сказали.
– С этим не поспоришь. Хотя это не лодка – это корабль.
– Видите, – Бен с улыбкой поворачивается к Грете, – я же говорил.
На какое-то время эти слова повисают в воздухе, безобидные и обыденные. А потом Грета с Беном замечают, что лицо Конрада затуманивается. Черт, думает Грета, глядя на него. Это продолжается всего секунду – он смотрит на палубу, и его плечи напрягаются. Если не знаешь, что к чему, то можно подумать, будто у него просто плохое настроение. Когда он снова поднимает глаза, в них уже нет теплоты и он кажется человеком непредсказуемым.
Но Грета знает, в чем тут дело.
Ее голова по-прежнему тормозит, но сердце набирает обороты.
– Так чем ты будешь заниматься остаток дня? – спрашивает она отца, безуспешно стараясь говорить самым обычным тоном и обойти молчанием то, что произошло, подобно ученице средних классов, чьи друзья сердятся на нее и которая отчаянно пытается исправить положение.
Его голос звучит холодно:
– Я же дал тебе расписание.
– Да, – быстро моргая, соглашается Грета, – не уверена, что присоединюсь к вам во время ужина, так что давай встретимся завтра за завтраком.
Лицо Конрада сохраняет каменное выражение.
– Как тебе угодно, – говорит он, а затем, уже уходя, добавляет: – Мы либо увидим тебя, либо нет.
Когда он скрывается из виду, Бен тихонько присвистывает:
– Значит, это ваш папа?
Грета с трудом кивает.
– Теперь вы, должно быть, готовы выпить.
Но она не готова, потому
