Моя летняя интрижка (СИ) - Дана Айсали

Один танец не заставит меня влюбиться снова…

ГЛАВА 13

Милли

— Почему ты всегда так вкусно пахнешь? — спрашивает Ноа, притягивая меня ближе, и мы раскачиваемся в такт музыке. Он не держит меня так, будто мы на танцах в средней школе. Прижимает к себе всем телом, его левая рука держит мою правую возле своей груди. — Кокос и лайм, сладко и нежно.

— Я принимаю душ один раз в день. Попробуй как-нибудь.

Он смеется, а затем отталкивает меня и снова тянет к себе. Я прижимаюсь спиной к нему и не могу удержаться, чтобы не положить голову ему на плечо, пока мы двигаемся взад-вперед. Его тело почти накрывает мое, я чувствую себя в безопасности и желанной. Лично я считаю, что нет ничего лучше, чем чувствовать себя маленькой в чьих-то объятиях. Его подбородок на мгновение оказывается на моей макушке, прежде чем он снова поворачивает меня, и мы оказываемся лицом друг к другу.

— У меня такое чувство, что это лето пролетит незаметно, — его голос низкий, как будто он рассказывает мне секрет. И хотя мне уже следовало бы знать лучше, я смотрю в эти карие глаза. Искренность в них бьет меня прямо по лицу.

— Время летит незаметно, когда тебе весело, — шучу я. — И в спальне происходит много интересного. — Подмигиваю ему и снова поворачиваюсь. — И в кухне. И в гостиной. И на парадном крыльце, которое однажды… — Когда я замолкаю, он улыбается мне сверху вниз и хватает меня за задницу и слегка шлепает.

— Почему мы не занимаемся сексом прямо сейчас?

— Потому что мы на публике, — говорю я ему, как будто это совершенно очевидно.

— Почему это имеет значение? — Ноа наклоняется ближе.

— Потому что мы не пара.

То, что мы делаем, остается конфиденциальным, за закрытыми дверями, и определенно не там, где нас кто-либо может увидеть. Мы не пара.

— Заткнись и поцелуй меня, злючка.

Его руки внезапно обхватывают мое лицо с обеих сторон, большой палец проводит по моей нижней губе. Моя решимость слабеет. Его глаза заставляют мое сердце трепетать, и когда он смотрит на меня вот так, кажется, что я единственный человек в мире. Ноа так чертовски хорош в том, чтобы заставить женщин поверить в это.

— Милли, — шепчет он, наклоняется ближе и касается своими губами моих.

— Хорошо, — уступаю я, сокращая небольшое расстояние и целуя его. Это длится дольше, чем мне бы хотелось для публичного проявления чувств, но слишком трудно сказать этому идиоту «нет».

— Знаешь, — говорит Ноа, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга. Он снова заключает меня в объятия и раскачивается в такт новой песне. Прижимает мое лицо к своей груди, чтобы я не могла видеть его. — Это не обязательно должно быть только лето.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, потрясенная тем, что он думает, будто это может длиться дольше, чем два месяца.

Я отстраняюсь от него, чтобы посмотреть на его лицо. Ноа выглядит шокирующе серьезным. Господи Иисусе, мы трахались всего несколько недель, а он уже пытается снова подсадить меня к себе на шею. Я отказываюсь идти по этому пути. Я стала старше. У меня есть свои мозги. Я не собираюсь снова попадаться на эту удочку. Это интрижка. Никаких эмоций. Никаких чувств. Просто секс.

— Я вижу по твоему лицу, ты поняла мой намек, и ты очень против.

Его мягкая улыбка приводит в бешенство. Как будто он внезапно стал всепонимающим и зрелым, больше не тот дебильный мальчишка, которому наплевать на всех, кроме себя.

— Ноа, — начинаю я, но он перебивает меня.

— Все в порядке, Миллс, — говорит он, целуя меня в лоб, а затем отходит от меня, чтобы забрать свой кофе и фотоаппарат.

Когда Ноа поворачивается спиной, я чувствую, что во мне начинает зарождаться чувство вины. Чертовски несправедливо.

— Я все понимаю. Мы заключили это соглашение всего несколько недель назад, а я уже вношу в него свою лепту, — он поворачивается ко мне и улыбается. Но улыбка не достигает глаз.

— Ноа, я…

— Серьезно, Милли. — На этот раз он улыбается немного более уверенно. — Я действительно понимаю. Это всего лишь небольшое летнее увлечение, и я не заслуживаю от тебя большего. И это нормально. Я возьму то, что смогу получить, и использую по максимуму. — Нежно целует меня в губы. — Я вообще-то забыл, что мне нужно сделать быстрый рабочий звонок. Это займет всего пять минут. Я сейчас вернусь, хорошо?

Я киваю. Он улыбается. Смотрю, как он выходит из магазина, Фрэнк Синатра все еще играет на заднем плане. Почему я чувствую себя такой виноватой? Черт.

Провожу руками по волосам и стону, расхаживая вокруг мягкого ковра. Я не должна так себя чувствовать. Во всяком случае, это он должен чувствовать себя виноватым. Он разорвал мое сердце на гребаные кусочки годы назад. Не я. А он.

Так почему же я испытываю чувство вины? Я вздыхаю. Не думаю, что он специально. Он казался таким искренним, когда сказал, что мы могли бы продолжить так жить. Но это… слишком. Почему, черт возьми, НОА думает, что это нормально?

— Черт возьми, Ноа, — ругаюсь я себе под нос, наклоняясь и выключая проигрыватель. Убрав пластинку обратно в футляр и прибравшись, возвращаюсь в переднюю часть магазина со своим кофе и, поблагодарив девушку за кассой, выхожу на поиски Ноа. Мне нужно с кем-нибудь поговорить об этом.

Достав свой телефон, отправляю сообщение своей подруге Тиффани, спрашивая, можем ли мы встретиться за ужином сегодня вечером. Я не рассказывала ни ей, ни кому-либо из своих друзей о том, что происходит, но начинаю думать, что немного перегнула палку. отправляю сообщение и выхожу на жаркое послеполуденное солнце. К счастью, дует легкий ветерок, но это не сильно помогает. Свадьба будет жаркой.

— Я здесь! — Ноа машет рукой на пару магазинов дальше от меня. Солнце подсвечивает его волосы, и у него даже появилось несколько веснушек на загорелых руках и лице. — Мой друг хочет приехать на остров, чтобы встретиться с тобой и обсудить видео и фото-съемку для свадьбы.

— Я думала, вы с Тедди уже все уладили? Он же твой друг, — говорю я, подходя к нему.

— Я знаю тебя и понял, что ты сначала захочешь проверить его. Смешно, если ты думаешь, что мы стали бы что-то планировать, не предупредив тебя.

Он обнимает меня за плечи, и я просто закатываю глаза. нОА не ошибся. Я была немного раздражена, когда Тедди сказал,