Зверь. Мое наваждение - Лана Легкая
– Он упал…
– Ох, – выдыхает тетя Соня. – Жив?
– Жив, конечно, – заверяю я. – Но ему была нужна срочная операция. Сместилась кость, – я складываю ладони, пытаясь продемонстрировать. – Петр Васильевич, врач Егора, пообещал все исправить.
– Это хорошо, – тетя Соня сервирует стол к завтраку. – Вова, когда Есения пойдет домой, ты напомни, я ей сложу варенья малинового. Передашь от нас Егорке.
Дядя Вова поддерживает идею жены, активно кивает.
– Большое спасибо. Но…
С моим “но” дядя Вова застывает с ложкой, наполненной горячим напитком у губ, а тетя Соня замирает за спиной мужа.
– …Это очень дорогая операция. Без нее он бы не смог вести полноценную жизнь в будущем. Хромал и испытывал боли…
Когда я озвучиваю сумму, молчание в кухне становится гнетущим.
– Это что же за такие деньги делают?! – восклицает тетя Соня. – Пластины эти что, золотые с бриллиантами?
– Я не знаю, – произношу я.
– М-да, – выдыхает сочувственно дядя Вова и качает головой.
– Сейчас мне очень нужны деньги, – говорю я тихо. Я убираю со стола руки, выпрямляю спину и боюсь пошевелиться. – Вы не могли бы мне занять? Сумма большая…
– Огромная! – перебивает тетя Соня, а ее супруг продолжает тяжело вздыхать.
– Но я быстро отдам! – заверяю я. – Я попросила больше смен и найду что-то рядом с домом для подработки.
– Это очень большие деньги. Очень. Когда ты их отдашь? – спрашивает женщина и не дожидается ответа. – Лет через десять? Нет, нам так нельзя. Мы люди старые, а у Вовы здоровье с каждым днем все хуже и хуже.
– Я посчитала, если найду подработку, верну все за пять лет.
– Нет, – женщина кладет ладонь на плечо мужа. – Нет, Есенька. Нам нельзя оставаться без денег. Нельзя!
– Тетя Соня, дядя Вова, пожалуйста. Вы моя последняя надежда. Я напишу вам расписку, – умоляю я.
– А что толку-то от нее? – уточняет тетя Соня. – Взять с тебя нечего.
– Но… как же так?.. – спрашиваю я ошарашенно. – Мы семья. Я думала…
– Как семья, мы тебе поможем. Но мы не благотворительная организация и не кредитный отдел. Вова, возьми там на полочке пять тысяч, ну там, ты знаешь где, и принеси.
Мужчина послушно выходит из кухни.
– Тетя Соня, пять тысяч сейчас как капля в море, – я поднимаюсь на ноги.
– Курочка по зернышку клюет, – назидательно произносит женщина. – Тут пять, там пять, так и соберешь.
– Я до пятницы должна внести сумму, – пытаюсь контролировать эмоции, но голос срывается.
– Значит, нужно поторопиться, Есенька. Женечку попроси помочь.
После этих слов мне хочется плакать.
– Тетя Соня, – я подхожу ближе к женщине и говорю тихо, но разборчиво: – За мою часть квартиры вы дали в два раза меньше рыночной стоимости. Я узнавала. Вы фактически меня обманули. Воспользовались моментом отчаянья. И я ведь ни слова вам не сказала. И сейчас не прошу просто дать мне денег, а хочу взять их в долг.
– Да какая же это покупка?! – она возмущается. – Наш договор лишь гарантия того, что когда-то ты вернешь занятое. И ты живешь сейчас в квартире, заметь, бесплатно. Добро нужно помнить, девочка.
Я не нахожу что ответить. Наблюдаю, как возвращается дядя Вова, протягивает мне денежную купюру и лист бумаги с ручкой.
Мне хочется отказаться от денег, выхватить их из рук дяди и швырнуть в лицо его жены, как и бумажку, на которой я должна написать расписку.
– Вов, ты с ума сошел?! – восклицает тетя Соня. – Просто отдай девочке деньги. У нее сложности. Все же надо оставаться людьми в такие времена.
– Ты права. Ты права, – причитает мужчина.
– Бери, Есенька. Бери.
И я беру купюру, пренебрегая гордостью.
– Спасибо, – отвечаю сдавленно.
– Хорошо, что ты пришла с утра, – произносит тетя. – Если бы ты задержалась, то не застала бы нас. Мы собирались на дачу. Виноград пора снять.
Я понимаю эти слова как приглашение на выход.
– Егору от нас передавай привет, – слова дядя Вовы догоняют меня у самой двери. – Мы ему обязательно позвоним. Поболтаем.
Глава 9. Есения
Зверь не закрывает за собой дверь, идет по длинному коридору, не оборачиваясь. Знает, что я последую за ним. У меня нет другого выхода.
– Не бойся, – шепчет мне Ольга Сергеевна. – Я бы не допустила этой встречи, не будь уверена в госте.
Наверное, мне нужно поблагодарить управляющую, но я просто смотрю на нее несколько секунд и поднимаюсь с диванчика. Я делаю два первых неуверенных шага, а потом цепляюсь взглядом за мужскую спину в темной рубашке, как за маячок.
В голове творится настоящий хаос. Сердце долбит в груди так часто, что, кажется, еще чуть-чуть – и оно не выдержит.
Между мной и Зверем приличное расстояние, и можно подумать, что нам просто нужно в одну сторону, но я вижу заинтересованные взгляды коллег. Ведь не часто встретишь гостя в коридорах, предназначенных для перемещения персонала. Наконец мы выходим в фойе Второго зала, я кивком здороваюсь с администратором, что вскакивает, словно на пружине, при виде Зверя.
– Добрый вечер, Марк Борисович. Все готово к вашему приходу, – докладывает тот с улыбкой на губах.
«И мне нужно учиться улыбаться по заказу и изображать радость от встречи», – замечаю я про себя.
– Благодарю, – отзывается Зверь и продолжает свой путь.
Я чуть сбавляю шаг. Пытаюсь сохранить немного гордости и зайти не сразу следом за мужчиной, а спустя хотя бы десяток секунд.
У меня еще есть возможность отступить, но когда я переступлю порог этой комнаты, дороги назад не будет. И я, рывками вобрав кислород, берусь за холодную ручку и шагаю в полумрак.
Если я до этого думала, что мое сердце не может биться чаще, то я ошибалась.
Я отодвигаю тяжелую портьеру и ищу Зверя взглядом. Кровать пуста. Мужчина сидит в одном из кресел, смотрит на меня со злой усмешкой на губах, достает из кармана брюк пачку сигарет и прикуривает. Комнату быстро наполняет отравляющая смесь табака и терпкого аромата туалетной воды. Мужчина подносит сигарету к губам и глубоко затягивается, чуть прищурившись. Его глаза совершенно черные, бездонные. Сейчас он напоминает мне дьявола. Красивого, опасного, искушающего и не знающего отказа.
Зверь тушит окурок, отбрасывает его в пепельницу, а я продолжаю стоять, не в силах сделать шаг или произнести хоть слово. И это молчание пугает. Пугает намного больше, чем то, что я успела представить, следуя за мужчиной. Казалось, как только закроется дверь, Зверь возьмет меня. Грубо и болезненно. Покажет
