Жена чужого мужа. Счастье взаймы (СИ) - Романова Злата

Ущерб… Вот что я для него? Сопутствующий ущерб?

– Не трогай меня, – пытаясь отодвинуться, стону я, потому что не хочу его рук на себе.

– Ты не можешь лежать здесь, давай я помогу тебе дойти до комнаты.

– Нет! – отталкиваю его руки. – Просто оставь меня! Не приходи, не разговаривай со мной! А еще лучше отпусти меня! Я не могу так больше, неужели в тебе совсем нет сочувствия?

– Постарайся успокоиться, Вита. Я не буду приходить больше, скажу, чтобы Асада приносили в мои комнаты, хорошо? Ты меня больше не увидишь. А сейчас, пожалуйста, позволь мне помочь тебе вернуться к себе.

– Я не хочу твоей помощи! – снова отталкиваю его, отползая в сторонку. – Исчезни, черт бы тебя побрал!

Как ребенок, боящийся монстров в темноте, я закрываю глаза, словно это поможет ему исчезнуть, и затаившись жду, чувствуя, как грудь все еще распирают горькие всхлипы. Жду и жду, боясь даже пошевелиться, пока рядом не звучит мягкий женский голос.

– Вита?

Ольга. Это ее голос. Отнимаю руки от глаз, нерешительно глядя на няню, склонившуюся надо мной с выражением сочувствия на лице, и принимаю протянутую мне руку помощи. В тот день она ухаживает за мной, как за ребенком, ни о чем не расспрашивая и не прося успокоиться, когда я плачу. А на следующее утро, когда я просыпаюсь, ужасаясь собственному поведению, от Тагирова следует еще один сюрприз, потому что в гостиной меня ждет женщина. Психотерапевт. Он нанял для меня мозгоправа, а сам исчез, как и обещал.

– Лиза, я в порядке. Клянусь тебе! – пытаюсь успокоить сестренку, которая все больше беспокоится, потому что прошло две недели с момента моего заключения в доме Тагирова, а просвета не предвидится.

– Он вообще что-то объясняет тебе, Вита? Сколько еще тебе играть в Рапунцель в этой неприступной башне? – возмущается Лиза, что вполне соответствует моим собственным чувствам, ведь я до смерти устала находиться здесь.

С другой стороны, я так же до смерти боюсь того дня, когда придется уйти, потому что это будет означать, что пора расстаться с моим рыжим львенком.

– Я не разговариваю и не вижусь с ним, Лиза, так что не могу задать эти вопросы, – говорю ей часть правды, ведь говорить о своем срыве и о том факте, что мне, оказывается, реально был необходим чудо-психолог, которая каждый день навещает меня, не хочется. – Но я попрошу сегодня няню передать ему мое сообщение. Он каждый вечер зовет ее к себе вместе с Асадом, чтобы провести с ним время.

– Так что, он действительно просто посадил тебя под замок и больше ничего не делает? Никаких подкатов, игр разума? Что-то слабо верится, что Тагирова на самом деле волновала лишь твоя безопасность, у него ведь нет совести.

– Видимо, немного все же есть, потому что как только я сказала, что не хочу его видеть, он тут же исчез. Возможно, если бы мне можно было общаться не только с няней, которая, кстати, свободно гуляет по дому, когда я схожу с ума в четырех стенах, ситуация была бы терпимее. Еще я, конечно, безумно скучаю по тебе и по детишкам. Видеть вас по видео и в реале – не одно и то же.

– Я тоже скучаю, Вита, – вздыхает Лизка. – Ты все же поинтересуйся, когда тебя отпустят домой, ладно? Мне уже пора бежать за детьми в сад.

Мы прощаемся и завершаем вызов, а потом я вспоминаю, что в телефоне Булат оставил свой номер и как бы мне не хотелось никогда больше с ним не общаться, но это самый простой и быстрый способ получить ответы на свои вопросы, так что я пишу ему сообщение.

«Прошло уже две недели, а ты обещал, что надолго все это не затянется. Когда я смогу пойти домой?»

К моему удивлению, он сразу же читает сообщение, потому что ответ приходит уже через минуту.

«Работаю над этим. Потерпи еще немного, Вита»

Меня тут же пробирает злость. Легко ему сказать потерпи!

«Я схожу с ума в этой тюрьме, Тагиров. У тебя же тут везде охрана, позволь хотя бы передвигаться в этом чертовом огромном доме! Я все равно не сбегу»

«Здесь есть люди, которые не хотят тебя видеть» – отвечает он и желчь поднимается к горлу от осознания того, что я все еще его постыдный секрет.

Нанятая им Надежда Витальевна выудила из меня все, что меня беспокоило. Я не планировала, но как-то само собой получилось, что вся наша история с Булатом вышла наружу. Я рассказала, не скрывая, обо всем, что он сделал со мной, рассказала, что чувствовала и продолжаю чувствовать, как сложно мне бороться с болью и как трудно при мысли, что придется отпустить Асада. Она не ставила мне никакие диагнозы, лишь слушала, задавая вопросы и поясняя, что мои чувства и реакции нормальны, но я слишком зациклилась, не отпуская свое горе и ее задача в том, чтобы подвести меня к тому, чтобы я сама захотела себе помочь и отпустила все, что делает меня несчастной.

Ольга во время наших бесед тактично удаляется к себе вместе с львенком, а потом наступает время ужина и мы ведем себя так, словно ничего странного не происходит. Вот что значит понятие «идеально вышколенная прислуга».

Я не беру на себя труд и дальше писать Тагирову после такого оскорбления, поэтому, бросив телефон на кровать, выхожу в сад. Малыш, с которым я провожу все свое время, когда не беседую с Надеждой Витальевной или когда его не уносят к отцу на ковер, сейчас мирно посапывает в своей кроватке. Можно сказать, услугами няни я практически и не пользуюсь, ведь мне совсем не в тягость ухаживать за ним. Скорее, это моя любимая привилегия.

Вечер проходит так же нудно, как и всегда, но следующее утро дарит мне неожиданную гостью. Мы с рыжиком играем после завтрака на ковре, когда дверь открывается и к нам вместо обычного охранника заходит молодая женщина примерно моего возраста, укрытая одеждой с головы до пят. Только выбившая из-под шелкового платка прядь ярко-рыжих волос навевает мысль, уж не мама ли это моего львенка, но я быстро выкидываю ее, как слишком нереальную. Не могу же я мнительно относиться ко всем рыжим женщинам теперь!

– Привет, Вита. Меня зовут Аза, – неловко улыбается мне эта красавица, делая несколько шагов вперед.

– Привет, – отвечаю я, пытаясь не рассматривать ее так явно.

Она, кажется, занята тем же самым, потому что наши взгляды на секунду встречаются и мы обе неловко отводим их в стороны.

– Булат попросил меня показать тебе дом, – откашливается девушка, переводя взгляд на ребенка передо мной. – А это Асад, да?

– Ты еще не видела его? – удивляюсь я.

– Нет, я не захожу в эту часть дома, а Булат не приносит его в женскую, потому что его мама не хочет его… Мм… Не бери в голову, просто она сейчас плоха после химиотерапии и мы там все по струнке ходим, чтобы не раздражать ее.

– Понятно, надеюсь, с ней все будет в порядке, – не зная, что еще можно на такое ответить, говорю я. – А ты, кстати, кто? Одна из его сестер?

Глава 12

Простой, казалось бы, вопрос ставит Азу в тупик. Она неуверенно мнется и отводит взгляд, прежде чем найтись с ответом, что заставляет меня насторожиться.

– Я жена его брата, – говорит она, наконец. – А сестры Булата здесь не живут. Все замужем, кроме одной, но и она уехала вместе со своей матерью после смерти отца. Скоро и я уеду.

– Так он разрешил мне прогуляться по дому? – чтобы уйти от неловкой темы, спрашиваю я, подходя к ней с львенком на руках.

– Да, – отвечает Аза. – Можно мне подержать малыша? Он просто прелесть.

– Конечно, – соглашаюсь я, видя на ее лице настоящий интерес.

Она аккуратно берет у меня Асада и прижимает к груди, рассматривая его маленькое личико.

– Привет, малыш! Я твоя тетя Аза, будем знакомы. Какой же ты прелестный мальчик!

Асад, слыша ласковые нотки в голосе, слегка улыбается ей и я чувствую иррациональный укол ревности и желание отнять его.

– Пойдем, Вита, – не отдавая мне ребенка, направляется на выход Аза, и я следую за ней, чувствуя небольшое волнение от возможности выйти за пределы своей тюрьмы.

Мы выходим в огромный холл, который я видела в день приезда сюда, и направляемся в центральную часть здания, минуя широкую лестницу.