Любовь на капоте - Мишина Соня

Сразу после этого диктор перешла к другим, не менее животрепещущим новостям. Я ехал и думал: все, как всегда. Кругом горят, взрываются, врезаются друг в друга, то ли падают, то ли сбрасываются с крыш десятки и сотни людей. И даже не осознают, какая тонкая грань отделяет жизнь от смерти.

10. Полина 

Выходные пролетели быстро и незаметно, хотя на работу я не ходила: смены распределились так, что дежурства в этот раз не попали ни на субботу, ни на воскресенье. Что вдвойне приятно, потому что за эти дни я успела навестить и маму с Семенычем, и подругу Маринку с ее мужем и маленькой дочкой, и даже крестника. А еще честно скинула на комп и немного обработала отснятые фотографии со Стасом на фоне Лексуса и написала отчет о тест-драйве.

Очередное суточное дежурство пришлось на понедельник.

Дежурила я со своими ребятами – с бригадой, которую за мной закрепили как за психологом. График всегда строился так, чтобы каждый психолог по возможности дежурил со своей сменой. Но это не всегда удавалось.

К счастью, никаких крупных происшествий за эти двадцать четыре часа не случилось.

Ребята, узнав, что выигранный автомобиль уже через сутки будет у меня, снова начали в шутливом тоне, но вполне серьезно по сути намекать, что пора бы мне перед ними проставиться. Особенно перед кумом. Я была не против. Сопоставив графики смен, обнаружили, что сможем организовать совместные посиделки не раньше, чем через две недели в субботу.

– Ну все, Кума, готовься. – Кит, развалившись в кресле для релаксации, закинул ногу на ногу и плотоядно ухмыльнулся. – Нашествие десятка прожорливых, словно саранча, мужиков тебе гарантировано.

– А, где наша не пропадала! Накормлю, только с продуктами подсобите, проглоты.

– Да, на продукты надо бы скинуться, – поддержал меня Леший. – А то Полинке всю зарплату на одно застолье придется потратить. И спиртное с нас, мужчин.

Во вторник утром, свежая и бодрая, я поучаствовала в приготовлении завтрака и в пересмене, после чего отправилась на свое рабочее место.

Почему не домой? Потому что суточные дежурства – это нагрузка сверх ставки. А есть еще основная ставка: обычная пятидневная рабочая неделя. Трудовой день длится у нас, психологов МЧС, с восьми утра до четырех часов дня. Вот и получается, что иногда приходишь на сутки, а уходишь только после 16.00 следующего дня. Если ничего не случится.

Во вторник я в сопровождении Стаса планировала забрать свой выигрыш – новенький фольксваген, а уж потом ехать в «ЭргоДрайв» на тренировку.

К концу рабочего дня вторника мой кошелек разбух от мелких купюр, и я начала задумываться, а не переложить ли мне их в отдельный внутренний кармашек сумки. Именно за этими праздными, в общем-то, размышлениями и застиг меня тревожный сигнал вызова.

Указание прибыть на место взрыва, который произошел на «ЗИВ»е – заводе искусственных волокон, поступило не только для пожарных, но и для всех психологов, за исключением того, кто дежурил на телефоне доверия. Поэтому мы с двумя другими девчонками – Ириной и Любой – шустро накинули форменные летние куртки-ветровки, нацепили наушники раций и помчались к гаражам.

Пока собирались, я успела предупредить по телефону, который удачно оказался под рукой, Стаса, что фольксвагену придется подождать свою хозяйку еще денек, и набрала номер школы «ЭргоДрайв», чтобы сообщить администратору Вите, что на занятия сегодня явиться не смогу.

А дальше – дальше была работа. Испуганные, впавшие в ступор или в истерику люди. Очевидцы, родственники пострадавших, сами пострадавшие. Всех поддержать, всем помочь успокоиться и собраться с силами. Пожарные расчеты, ликвидировав возгорание, давно вернулись в часть, а мы с коллегами-психологами еще несколько часов провели кто в больнице, кто на заводе.

Освободилась я уже ближе к одиннадцати вечера. На полупустом автобусе доехала до своей остановки. Вошла в квартиру за пятнадцать минут до полуночи и увидела посреди коридора замершего грозной статуей Стаса.

– Ой, я тебя разбудила? Извини… – повинилась перед братом.

– Я не ложился, – буркнул тот. – Поужинаешь?

– Да, не мешало бы чего-нибудь пожевать, – не стала спорить я.

– Иди в душ. Разогрею пока.

Вот такой у меня сводный брат. Ни за что не признается, что не ложился спать, потому что ждал меня, беспокоился. Но теперь, когда я пришла – проявит столько заботы, сколько от иных родителей не дождешься. Накормит, напоит, спать уложит. И только после этого сам угомонится.

Вошла ванную, скинула одежду, залезла в душевую кабинку и встала под тугие струи теплой воды. Смыла с себя запах пожарища и больницы, замерла, наслаждаясь покоем, звуками и массирующими прикосновениями льющейся воды.

Стас… Что он делает в моей квартире? Правильный вопрос. Своевременный. Самый короткий ответ на него – живет. Понимаю, что такой ответ ничего не объясняет.

– Кума, ты там уснула? – а вот и брат. Заждался.

– Иду уже!

Вышла, обмотала голову полотенцем, закуталась в длинный махровый халат и босиком почапала на кухню. Там меня встретили ванильным ароматом разогретые в микроволновке румяные сырники, баночка фруктового желе и вкуснючий травяной чай. Все, как я люблю.

Если б не усталость, я бы, наверное, не удержалась и подпрыгнула от удовольствия. А так лишь наградила Стаса вялой, но благодарной улыбкой и чмокнула в маковку в знак признательности.

– Не подлизывайся, Лиса. Ешь и иди спать. Уберу сам.

Еще через десять минут я добралась до своего любимого дивана, достала из шкафа одеяло, подушку и растянулась, наконец, на горизонтальной поверхности. Закрыла глаза и, пока сон окончательно не одолел меня, начала вспоминать, как вышло, что мой сводный брат превратился еще и в моего соседа по квартире.

Как я уже говорила, моя мама вышла замуж за приемного отца Стаса и Маринки. К тому времени, как я закончила обучение в университете (а училась я в другом городе), ситуация выглядела так: мама с отчимом жили в квартире Семеныча, Стас с Маринкой жили в трехкомнатной квартире их родителей, а наша с мамой двушка сдавалась в аренду. Разумеется, к моему возвращению временных жильцов-арендаторов выселили, и я стала единоличной владелицей отличной двухкомнатной квартиры в довольно неплохом спальном районе.

Через два года, когда нам с Маришкой стукнуло по двадцать пять, подруга вышла замуж и почти сразу же забеременела. Сначала никто не придавал значения тому, что Стас продолжает жить с молодоженами, но потихоньку эта ситуация начала напрягать мужа Марины – Егора, а еще больше – самого Стаса. А уж когда в квартире появился младенец, Стасу стало совсем невмоготу, и он начал регулярно сбегать из дому и ночевать то у Семеныча, где его охотно принимали, кормили и пытались учить жизни, то у меня.

Даже не знаю, что напрягало брата больше – молчаливое недовольство Егора, несчастные глаза Маришки, разрывавшейся между мужем и братом, или назидательные речи отчима, который то вздыхал, что Стас никак не женится, то требовал, чтобы племянник оставлял свою опасную службу и занялся уже семейным бизнесом… В общем, маялся парень, как неприкаянный, и нигде не находил себе места.

За три года работы в одном коллективе мы сблизились с братом так, как не были близки в детстве. К тому же, пользуясь тем, что я – девушка свободная, ребята в дни, не занятые службой и дежурствами, любили собираться у меня на коллективные посиделки.

Собственно, после одних таких посиделок Стас и заночевал у меня впервые. Когда все решили, что пора расходиться, сводный брат на правах родственника задержался, чтобы помочь мне с ликвидацией последствий стихийного бедствия под названием «дружеская попойка».

Сам Стас вообще не употреблял спиртного. Принципиально. «Вдруг мне за руль – а я не трезв?» – спрашивал он каждый раз, когда кто-то пытался приобщить его к возлияниям. После этого настаивать не решались даже самые навязчивые граждане, а в нашей команде таковых в принципе не водилось.