Создана для меня - Аля Морейно
Уф… Ну и ситуация. Даже не знаю, чью бы сторону я приняла – пострадавшей девушки или Шамила. Трудно представить, что кто-то может такое разыграть.
–Так вот, чтобы к нам не было претензий, и чтобы скрыть мой позор, папа отдал им деньги, которые предназначались на мою учёбу за границей. А меня жёстко наказал. Когда закончилась школа, он выгнал меня из дома без денег и запретил семье со мной общаться и помогать.
– А где же ты жил? На что?
– Я уехал учиться в столицу, мне дали общежитие. Устроился санитаром. Очень тяжело поначалу было. Словами не описать. Всё время голодный и уставший. Практически без какой-то поддержки – моральной, материальной. С тех пор я с отцом ни разу не виделся, не был у них дома. Уже больше десяти лет прошло. Несмотря на то, что теперь живу с ними в одном городе.
– А как же мама? Неужели она тогда от тебя отказалась так же, как и отец?
– Теперь я с мамой вижусь. А тогда поначалу – нет. У нас принято, что жена должна во всём слушаться мужа. Если он что-то запретил, она не должна этого делать.
– А если стоит вопрос жизни сына? Как можно бросить своего ребёнка на произвол судьбы?
– Я был большой, совершеннолетний. И она всё же находила способы понемногу мне помогать тайком от отца.
– И что было бы, если бы он узнал, что она помогает?
– Не знаю, что было бы. Для неё аксиома – она должна слушаться мужа. Думаю, не из страха, а потому, что иначе быть не может. Так у нас воспитывают девочек с рождения. По логике, я могу маму оправдать. Но тогда… мне было очень трудно это принять. Сейчас всё притупилось, конечно. А в то время, да и позднее отказ семьи от меня воспринимался трагедией. Я десять лет не был в этом городе.
– И как ты справился?
– Мне повезло. В конце первого курса мне предложили ухаживать за больным стариком – за жильё, еду и небольшую зарплату. Его дочь живёт за границей, а отец наотрез отказался переезжать к ней. Мы прожили с ним восемь лет душа в душу. Он стал для меня очень дорогим и близким человеком. Простой мужик, бывший военный. Он много и тяжело болел, а потом умер. Оставил мне по завещанию свою квартиру и машину. Так что всё, что у меня есть, – благодаря ему. И, наверное, я и вправду хорошо о нём заботился, раз он сделал мне такой щедрый подарок.
Обнимаю и прижимаюсь к нему. В голове не укладывается, как родители могли так поступить со своим ребёнком. Какой он молодец, что с честью вышел из такой трудной ситуации! Я так восхищаюсь им!
– Какая страшная история. Не могу себе представить, через что тебе пришлось пройти и как ты это пережил. И ведь какой молодец, ты же столько всего добился, несмотря на такие трудности! Я так горжусь тобой!
– Вопрос об отношениях с семьёй для меня больной. Я бы очень хотел, чтобы отец позвал меня обратно. Казалось бы, столько лет прошло, уже давно всё пора забыть. Я не оказался неудачником, хотя, что греха таить, сколько раз руки почти опускались. Теперь отец вполне мог бы мною гордиться. А о том позоре наверняка давным-давно уже забыли. Но он до сих пор меня так и не простил.
– Ты сюда вернулся в надежде помириться с ним?
– Нет, просто не смог устроиться в столице. Нужны были или деньги, или протекция. Думаю, отцу бы ничего не стоило тихо помочь мне, я бы даже об этом не узнал. Но он не стал. А работать в поликлинике для меня было несерьёзно. Я хотел оперировать, хотел в аспирантуру. Потому и приехал сюда. И очень благодарен Самохину, что он мне протянул руку.
– Да, Дмитрий Палыч – такой. Он очень строгий, его многие боятся, но он всегда готов прийти на помощь. И ценит хороших врачей.
– Твои тараканы тоже связаны с родителями?
– Скорее нет, чем да. Хотя тоже обида на них была, что они меня бросили. Но когда родители разводятся и создают новые семьи, дети всегда страдают. Меня же они оставили с бабушкой и дедом – возможно, это было меньшее из зол. Давай мы о моих тараканах поговорим как-нибудь потом? Поздно уже.
Я так потрясена его историей, что боюсь, моя покажется ему недостаточно убедительной, чтобы быть источником моих страхов.
* * *
Сегодня ровно три месяца с нашего первого свидания. Идём вдоль моря. На склонах листва жёлтая, но ещё не опала. Тепло. Море штормит. Люблю смотреть на волны. Но на наши камни в шторм не забраться. Гуляем просто по песку.
Три месяца безграничного счастья. Любовь – это самое лучшее, что может случиться с человеком. От неё вырастают крылья, душу распирает от радости, хочется всем улыбаться. Мне кажется, что я не хожу, а летаю. Учиться стало легче, быстрее делаются домашние задания. Каждый день стараюсь успеть испечь что-то вкусное, чтобы порадовать вечером моего восточного принца. Шамиль у меня самый красивый, самый умный, самый любимый! Разве я могла когда-нибудь представить, что со мной рядом будет такой удивительный человек? Очень хочется верить, что я для него тоже самая-самая. Он мне постоянно об этом говорит. А я плавлюсь и таю в его объятиях.
Сначала казалось, что семь с половиной лет – это почти целая вечность, что невозможно быть настолько на одной волне, имея такую большую разницу в возрасте. А оказывается, что всё возможно. И даже очень хорошо, что он старше. Потому что он – уже взрослый состоявшийся человек, который знает, чего хочет, и идёт к своей цели. Самохин обычно скуп на похвалу, но о Шамиле всегда отзывается очень хорошо, считает его талантливым и очень перспективным врачом. И я уверена, что у него обязательно получится реализовать все его планы. Я безмерно им горжусь. Счастье – быть рядом с таким мужчиной, любить его и быть любимой.
Шамиль меня целует. Под одежду руками уже не так просто забраться. Куртка длинная, неудобно. Чем холоднее становится на улице, тем больше на нас одежды и тем менее откровенными становятся ласки. Хочется большего. Но страх даже просто остаться в квартире с ним наедине не отпускает.
– Лера, ты меня до свадьбы будешь мучить? – впервые он произносит
