Только вернись - Елена Левашова
– Вынуждена отказаться от столь щедрого предложения, Глеб. Двадцать четвертого мы с Миланой улетаем в Америку.
Глава 19
Каролина.
Единственное, что я сейчас хочу – бить в грудь Вяземского и хлестать пощечины по его лицу… Кричать, выплескивая боль и обиду, и требовать объяснений… Почему он так легко поверил матери? Он ведь даже не усомнился в ее правоте! И не проверил подлинность липовых фотографий, на которых была я и Харин… Тотчас женился на Ане Фоминой, позабыв обо мне. Оборванка, нищенка, дешевка… У меня до сих пор звучат в голове слова его матери:
«– Дай этой провинциалке денег или сумку купи нормальную. Тебе нужна другая жена, такая, как Аня Фомина».
Другая, другая… И сейчас Глеб не устает напоминать мне о моем незавидном статусе, но вместо возмущения я сухо отвечаю:
– Вынуждена отказаться от столь щедрого предложения. Двадцать четвертого мы улетаем в Америку.
– Как? – оживляется он.
Отступает от меня на шаг, позволяя разглядеть его глаза – потухшие и вмиг потемневшие.
– А вот так. Я, кажется, предупреждала, Глеб. Мне так будет спокойнее, да и Милана… У меня очень умная дочь, а в Америке прекрасное образование. Помню, твоя мама была обо мне невысокого мнения, считая деревенщиной. А вот Милана, она… – все-таки не выдерживаю. Путаю слова, захлебываясь обидой. Ненавижу всю его гребную семейку лжецов с фальшивыми улыбками.
– Харин интеллектуал. Или твой другой… Отец ребенка. Наверное, девочка пошла в него, – язвительно замечает Глеб. – Я слышал, что ты получила наследство от покойного деда, это так?
– Да, и что? – окончательно сникнув, произношу я.
– Если бы не он, ты оставалась собой… Лерой – скромной и милой деревенщиной. А сейчас ты другая – матерая, богатенькая кукла. Тогда, почему ты ломаешься? Выпендриваешься и строишь из себя черт знает что?
Вяземский резко подается вперед и прижимает меня к себе. Вгрызается в мой рот и жадно целует, вымещая в поцелуе недовольство, отвращение или что-то еще, скрытое глубоко в нем… А я целую в ответ, отвечая тем же… Мы словно сплетаем в тугой узел наши чувства. Вяжем из нитей толстую и прочную плеть. Ударишь ей – останутся глубокие раны. Наверное, безопаснее эти нити порвать, но сделать это недостает мудрости или гордости…
– Мама…
Вздрагиваю от голоса Милочки. Интересно, давно они так стоят – с раскрытыми от удивления ртами и округлившимися глазами? Одергиваю кофту и вытираю опухшие от поцелуев губы.
– Привет, девочка, – опережает меня Глеб. – Ты хорошо спала? Комарики не кусали?
– Нет, очень хорошо, спасибо, – отвечает моя рассудительная куколка.
– На руки идешь? Боишься, что ли? – улыбается этот наглец.
– Вы меня спасли, и я… пойду.
А вот это новость… Милана доверчиво тянется к Вяземскому, а тот энергично подхватывает ее на руки.
– Ой, ну как папуля на дочь похож, – складывает руки на груди Юлия Алексеевна. – Нет, наоборот – дочурка на папу.
Ну вот кто ее тянул за язык? Я холодею от ужаса, чувствуя, как по спине ползет липкий пот. Бросаю взгляд на Глеба, пытаясь уловить его реакцию, однако, он не спешит высказываться.
– А на лодке пойдешь кататься? В Загорье красивая и широкая река, и лодки такие… Красные, синие…
– А розовые есть? Знаете, я люблю все розовое. Мне мама обещала купить посуду для кукол и книжки про принцесс.
– Розовая лодка? Хм…
Он болтает с моей дочерью, не обращая внимания на наши с Юлией удивленные лица. Спрашивает о любимых игрушках и не спускает ее с рук. Может, я не права и надо рассказать о малышке? Он так хорошо с ней ладит… И он ее отец.... Пульс ревет в висках, а глупое сердечко никак не может решить, как поступить правильно. Только Вяземский одной фразой стирает сомнения в моей душе:
– Ладно, поболтали и хватит. Идемте на завтрак. Кстати, вы ошиблись, Юлия Алексеевна. Я не отец Миланы, я просто… неважно. Если кратко – я помог Каролине освободить ребенка из беды. У меня нет детей и никогда не будет. Я, признаться честно, не люблю их. Наверное, поэтому мои родители так и не завели второго ребенка.
– Зачем же вы так категорично? – не унимается Юлия. – Вы такой молодой, еще встретите и полюбите…
– Эти вещи тоже у меня в прошлом. Не знаю, к счастью или сожалению, но в любовь я тоже не верю.
– А во что же вы верите, Глеб Андреевич? – хрипло добавляю я.
– В товарно-денежные отношения, Каролина Дмитриевна. Только в них. Ну все, хватит болтать. Позавтракаем и пойдем на реку.
Глава 20
Каролина.
– Давай ручку, помогу тебе пройти по мостику, – предлагает Глеб. Протягивает Милане руку, а та доверчиво вкладывает ладошку в его большую крепкую ладонь. Боже мой, какое же трудное решение мне предстоит… Только он сказал, что не хочет детей и тотчас опроверг собственные слова поступками. За время нашего маленького путешествия Глеб трижды предложил Милане помощь.
Юлия Алексеевна плетется сзади, крепко сжимая в руках корзинку с провиантом, оставшимся от завтрака – яблоками, бананами, печеньем и упакованным в пластиковые контейнеры виноградом. Восхищается ароматами леса, реки, хорошей погодой и едой в Загорье. А я ничего не слышу… Сердце ноет от тревоги, а душу рвут на части сомнения… Сказать или нет? Может, оно ему не надо? Отцовство, семья? Нет, я все-таки повременю с признанием. Ну не вижу я уважения со стороны Вяземского. Он относится ко мне, как к дорогой вещи, не более.
– О чем задумалась, красавица? – хрипло произносит он, поравнявшись со мной.
Воздух наполняется шорохом наших шагов и хрустом сухой травы под ногами. Застегиваю ветровку, инстинктивно пытаясь закрыться от Глеба. Слишком его много…
– О похитителях. Ума не приложу, кому я перешла дорогу?
– Может, это кто-то из врагов твоего отца? Или деда? Ты же не знала последнего? Чем он жил, как вел себя с людьми? – говорит Глеб.
– Ты прав, Глеб. Я обязательно скажу об этом Свирепому, он завтра приедет?
– Сюда? Зачем, Кара? Мы отдыхаем и находимся в безопасности. Пусть отрабатывает деньги, которые благополучно просрал.
– Мамуля! – прерывает наш напряженный разговор Милана. – Там на берегу дедушка с удочкой. Он ловит рыбку? А розовая лодка есть? Ты обещал меня покатать. И маму, и Юлю?
– Пойдем, малышка, – Глеб широко улыбается и подхватывает Милану на руки. Юлия права – они на одно лицо. И как
