Своя чужая жена - Марика Крамор
Инна, извинившись, оставляет меня одну на три минуты.
— Давай документы. Кроме подписей ничего не нужно? — доносится из прихожей тихий женский голос.
Возвращается заказчица уже с мужчиной, с которым наши взгляды неминуемо пересекаются. Он, молча, коротко кивает в знак сухого приветствия. Я настороженно зеркалю его движение.
— Нет, с остальным я сам разберусь, — Долохов протягивает Инне бумаги и слишком уж показательно смотрит на меня, но женщина этого будто не замечает.
— Ты, если голодный, можешь покопаться в холодильнике, — а я даже подумать себе не позволяю, какие отношения могут связывать этих двоих. Мне это вообще не интересно. Это их личное дело.
Почему он так смотрит? Твёрдо и насмешливо. Да так насмешливо, что вдруг захотелось отвесить ему оплеуху. Такую, от которой глаза на лоб выскочат. А ещё лучше по башке ему двинуть чем-нибудь тяжёлым. Ещё ко мне ввалился с поцелуями. Гад!
— Всё? Ты поехал?
— Да нет. Я останусь посмотреть, как из тебя красавицу будут делать.
Упс. Интересная формулировочка…
Инна мелодично и заразительно смеётся.
— Никусь, меня твои подстёбки с детства не трогали, сам знаешь. А ты каждый раз упорствуешь, как маленький. Иди лучше кофе налей.
— Обойдусь.
— А о тебе никто и не говорит. Ты нам с Алесей налей. У тебя свободного времени, я смотрю, предостаточно, раз решил языком почесать.
— Я, между прочим, с шести утра на ногах. А ты сидишь, шмотьё перебираешь тут. Просил же заехать за бумагами.
— А я — с пяти, между прочим. Тебе надо — ты и завози, — да, как на мужика она на него не смотрит точно.
— Можно подумать, ты без меня будешь разбираться с проблемами.
— Нет, конечно, — женщина мило улыбается гостю, а потом довольно успешно кривит забавную, ехидную мордочку и добавляет в тон обманчивой сладости, — для этого у меня есть ты, Никусь. Просто так я тебе, что ли, сопли в детстве подтирала?
Мда, с сестрой не поспорить. А то, кем Инна приходится Долохову, уже ясно без пояснений. Больше нет ни единого сомнения. Хоть они и не слишком похожи.
Их безболезненная перепалка закачивается ровно через две фразы.
Жаль, у нас с Никиткой слишком большая разница в возрасте, длиною в целую жизнь. Вряд ли у нас когда-то возникнут подобные отношения.
Далее Долохов, откровенно игнорируя просьбу принести кофе, вальяжно приземляется на кресло возле нас, забрасывая ногу на ногу, и расслабленно откидывается на спинку. Сидит и делает вид, что изучает бумаги.
Периодически он, отрывая свой внимательный, ясный взгляд от документов, вклинивается в наше спокойное обсуждение.
— Цвет вообще ни о чём. Как будто от грязи не отстирали. Почему нельзя выбрать другой? Нормальный!
Две пары женских глаз недовольно впиваются в красивое мужское лицо.
— Это пыльный оттенок, — я мгновенно вскидываюсь. Да много он понимает?!
— Чего?
— Пыльный голубой. Универсальный цвет. Очень хорошо вписывается в деловой стиль, дресс-код официальных мероприятий, не отвлекает на себя внимание, расставляя ненужные акценты. И, кроме того, он подходит девушкам практически всех цветотипов, выгодно оттеняя внешние данные. Другими словами, незаменимая вещь в гардеробе любой дамы.
— А у тебя почему тогда такой нет?
— Конечно же, есть, — произношу с нажимом и стараюсь не смотреть на Инну, потому что Долохов только что вышел за установленные рамки. Зачем он это делает? Я ведь на работе!
— Ты что, реально, прежде чем платье выбрать, столько всего в уме перебираешь?
— Нет. На самом деле, намного больше. От аксессуаров, которыми будет обыгран тот или иной комплект, до места предназначения, времени года и темпов жизни клиента.
Ну Долохов и наглец! Ещё и показательно присвистнул!
Меня сейчас точно прорвёт!
— Между прочим…
Закончить пламенную речь я не успеваю, потому что мужчина меня тут же перебивает:
— Всё-всё, я заткнулся, Аль, — примирительно поднимает руки вверх, громко объявляя о своём поражении.
Я медленно сглатываю и перевожу неуверенный взгляд на его сестру. Вряд ли от её внимания ускользнуло это мягкое, но такое фамильярное «Аль». Вот что за чёрт этот Долохов! Подозрительным взглядом Инна скользит по моему лицу, переваривая короткую фразу, намеренно брошенную её братом.
Она, несомненно, многое понимает и тут же набрасывается на брата с очередной подколкой:
— Слушай. А ты чего приперся-то именно сейчас? Я же говорила, что буду занята.
— Я уже сказал. За подписью.
— Ммм… — нет, за их перепалкой нужно следить, сидя на кресле и с попкорном в руках. — Все подписи ты уже собрал. Чего расселся? Ноги в руки и на выход.
— А я устал, — он вскидывает брови вверх, словно говоря: «Есть, чем крыть?» — Посидеть хочу, отдышаться. Можно?
— Да без вопросов, Никусь. Можно. Только диван в той стороне, — и указывает рукой в противоположную часть гостиной. Да ещё и с видом на огромную плазму.
— А мне здесь интереснее.
— Здесь ты нам мешаешь. Раз уже притащил свой мегазанятой зад, то будь любезен. Кофе нам всё-таки принеси, а?
Долохов без возражений отправляется в столовую, я отчего-то уверена, что кухню в этом доме называют именно так. А уже через минуту раздаётся недовольный мужской тон:
— Инна, а где зёрна лежат?
Хозяйка, извинившись за трату времени (даже удивительно, почему меня это совершенно не напрягает?), повернулась и пошла к брату, а я, поздно спохватившись, последовала за ней, сказать, что я кофе не буду, и мне бы просто стакан воды. А лучше два.
Вот сколько раз брала себе за правило: не забывать бутылку в машине! Но нет же! Каждый раз одно и то же! Уже почти успеваю показаться им на глаза и…
Замираю на пороге, осознавая, кого они вполголоса обсуждают. Инна — бодро и очень заинтересованно. Коля — ровным, скучным тоном.
— Никусь. А давай ещё раз. Что ты здесь забыл?
— Устал, говорю же. Дух перевести хочу.
— А если мы сейчас с Алесей уедем? А? Повторяю свой вопрос. Чего трешься здесь?
— Надо
