Грех - Anastasia Avi Samaeli
Провести ее было так же сложно, как ночью смотреть на солнце. Просто невозможно. Взяв подругу за руку, я повела её в нашу спальню. Туда, где я проводила бурные, насыщенные сексом и похотью ночи. Вся комната пропахла сексом. Стивен был нежен, а через минуту становился жестоким. Уловив взгляд подруги, я стыдливо опустила глаза. Кровать была не заправлена, и на белых простынях остались следы вчерашней ночи. Желтоватые пятна жидкости, заполняющей меня и выливающейся через край, пачкали постель.
Трясущимися руками я застилала кровать и испуганно смотрела в глаза подруги, ожидая осуждения. Но в них была какая-то тоска и сочувствие. Каждый житель квартала знал, каким жестоким был Хосе Соарес по отношению к собственным дочерям. И Паола понимала, почему я сбежала к Отцу Медлоу.
Я знала, что разговор с Паолой неизбежен, да и сама хотела рассказать подруге о радостях и тревогах. Обо всём, что не давало мне покоя ночами, когда Стив оставался в церкви.
Взяв за руку девушку, я потащила ее на кровать. Как в детстве, поджав под себя ноги, мы сидели друг напротив друга и, взявшись за руки, молчали. Это был наш тайный ритуал. Так Паола успокаивала меня еще тогда, когда нам было по 6 лет. Говоря, что таким образом она передает мне свою силу. Отец подруги никогда не бил её и даже не ругал. Её мать умерла через год после рождения дочери, и Паола не помнила её. Отец пытался дать девочке всё, что позволяли ему его небольшие доходы от продажи рыбы.
Вот и сейчас, глядя на меня проницательным взглядом, подруга задала вопрос:
– Лайла. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, не хочу учить и взывать к голосу твоего разума. Потому задам всего несколько вопросов. Что ты знаешь о Стивене Медлоу? Кроме того, что он представитель прогрессирующей протестантской общины. Он рассказывал тебе о своей жизни? О том, что привело его в церковь? Что ты знаешь о его родителях? Ты же понимаешь, что дальше этой комнаты наша беседа не выйдет? Или теперь всё настолько изменилось, что ты не доверяешь мне?
Я крепче сжала её руки, пытаясь впитать себя, ту мистическую силу, о которой мы говорили, будучи детьми. Понимая, что никакой силой она не обладает, я просто хотела почувствовать тепло родной души. Не пряча взгляда, я рассказала ей всё то, что говорил мне Стив, не скрыв ни единой детали. Рассказала о сменах его настроения и о том, что он бывает жесток. О том, что больше не чувствую себя
свободной. О том, что не могу танцевать у Фернандо, так как очень боюсь реакции Стивена.
Паола не перебивала. Она сочувственно смотрела мне в глаза.
– Это насилие, Лайла. Не то, о котором ты сейчас подумала. Это насилие над твоей личностью. Стив подавляет тебя своей собственной нестабильностью. Ты его любишь?
Я быстро замахала головой, пытаясь прогнать прочь подступающие слёзы.
– Очень люблю.
– Из твоего рассказа я могу сделать вывод, что и он любит тебя. Но его любовь губительна для вас обоих. Ты боишься его реакции. Боишься рассказать о танцах только потому, что всё ещё хочешь уехать. А он не захочет отпускать. Если ты откажешься от мечты, то пропадёшь. Скатишься на самое дно Полигоно-Сур. Станешь лишь тенью той девушки, которая стала мне сестрой. Опасайся гнева Джен Медлоу. Мне хватило одного взгляда на эту женщину. Ведь под маской белокурого ангела скрывается страшное чудовище.
Несколько минут мы сидели в полной тишине. Подруга тяжело вздохнула и продолжила говорить:
– Я не стану уговаривать тебя рассказать твоему мужчине о танцах. Но твоя ложь, твоя тайна погубит вас обоих. Стив не плохой. Совсем нет. Но станет таким. Попомни мои слова. Ты переживёшь еще не одну беду, Лайла. Мне жаль, но это так. Больше я не скажу ни слова. Это твоя жизнь, и как её прожить, знаешь только ты. Пойдём. Рауль и Мари заскучали, а мне не терпится посмотреть какой-нибудь фильм с хорошим концом. Остаётся надеяться лишь на то, что удары судьбы не сломают тебя окончательно.
Все вокруг говорили мне, что моя ложь станет моим падением. Но я упрямо гнула своё, не собираясь рассказывать Стиву о танцах. Не сейчас. Оставшись в комнате одна, я встала на колени и, сложив руки, прошептала:
– Господь! Ты всемогущ и милосерден! Я знаю! Нет мне прощения! Помоги мне пройти все испытания, что уготованы судьбой! Дай нам своё благословение! И прости нам грехи наши!
Войдя в гостиную, я подпрыгнула от неожиданности. На полу сидели друзья, сестра и Стивен. Видимо, он пришёл в тот момент, когда мы говорили с подругой, заперевшись в спальне. Я смотрела на его лицо, слышала весёлый смех и успокаивалась. Стив не слышал, о чём мы говорили. Паола вела себя так, будто не было напряжённого разговора. Я тихонько подошла к ним и присоединилась к игре. К концу вечера общими усилиями мы всё-таки построили этот замок из маленьких деталей LEGO.
Вдруг Стив вскочил и, стукнув себя по лбу, выбежал на улицу. Вернулся он, неся в руках небольшой пакет, в котором лежали две маленькие коробочки с простенькими кнопочными телефонами. Один он вручил Раулю, другой – Паоле. Те протестовали, отказываясь принимать дорогие подарки. Но хватило того, что им сказал Стивен, чтобы оба схватили подарочные коробки.
– Разве вы не хотите постоянно быть на связи с подругой? Вы трое были не разлей вода. И мне жаль, что я разрушил вашу идиллию. Правда жаль. В своё оправдание скажу лишь одно. Я люблю эту девушку. И постараюсь стать для неё опорой. Примите эти подарки ради неё. Она так часто остаётся дома одна, не имея возможности связаться с вами. Паола, разве подруги не болтают часами, обсуждая мужчин?
Паола звонко рассмеялась.
– Отец Стивен. Вас мы уже обсудили.
Стив улыбнулся одной из тех улыбок, что я так сильно любила.
– Я даже не сомневаюсь в этом. Кто-нибудь голоден? Может, закажем огромную пиццу с оливками и анчоусами?
* * *
Через полчаса к дому подъехал мопед. Молодой парень передал нам действительно огромную пиццу из пиццерии "Карузо".
Однажды мы заходили в эту пиццерию и, взглянув на цены, выбежали. Порция на одного человека стоила от 5 до 10 евро, что для нас было совершенно неприемлемо. Давясь слюной, мы вдыхали запах, доносящийся со стороны ресторанной кухни.
