Подчинение - Каролина Дэй
— Уверена? Вчера ты готова была забыть об этом ради денег. Что тебе мешает забыть сейчас?
То, что вы мой преподаватель. То, что игра может выйти за рамки дозволенного и навредить нам. То, что о наших запретных отношениях могут узнать. И тогда выгонят не только меня, но и вас, профессор. Будет большой скандал. Разборки. Показания в полиции. Как там сейчас делают? Не знаю. Я такое только в сериалах видела.
— Но вы же мой преподаватель. Вдруг о нас кто-то узнает?
— Если ты будешь соблюдать все правила, никто о нас не узнает. Тем более, — он поднимается с кресла и встает напротив меня. — Мне показалось, что тебе понравилась наше представление.
— Конечно! Особенно медицинские иглы!
Ой, я это вслух сказала? Вот черт!
— Почему ты не написала, что пирсинг-плей — твой хард-лимит?
— Мне не дали возможности.
— Теперь у тебя эта возможность есть.
Запах мускуса впитывается в кожу, в легкие. Вдыхаю его чаще, чем нужно. Вкусный. Не приторный. Даже хочется глаза прикрыть и забыться. Но нет. Не сейчас. Кажется, он стоит гораздо ближе, чем несколько секунд назад. А я не пытаюсь отойти, хотя мне есть куда шагать. Или стоит увеличить расстояние между нами? Да, наверное, надо.
— Когда тебе нужно отдать деньги?
— До конца недели, — отвечаю на автомате, не интересуясь, откуда он знает о долге.
— Тогда принимай решение как можно скорее, — он хитро приподнимает уголки губ.
— Почему я? Вокруг полно девушек, которых можно «приручить» и не платить такую сумму.
— Я не привык покупать ширпотреб — его и так навалом. Мне легче найти идеальную скульптуру, слепленную по моему заказу.
Как красиво звучит метафора из его уст, не придерешься. Только в нашем случае сложно оценить ее во всей красе.
— Мы выполняем обязательства с обеих сторон, — прерывает мои мысли хриплый голос преподавателя. — Я даю деньги, а ты становишься моим сабмиссивом. Все просто. Ты красива, не глупа, и меня тянет к тебе.
— Смелое заявление, — срывается неосознанно с губ. Черт! Он же не станет сильно ругать за самовольность? Или станет?
— Я прямолинеен в своих выводах, мисс Лаундж. Не вижу препятствий нашим отношениям.
— То есть вас не волнует, что нам может влететь, если кто-то узнает? — вопросительно выгибаю бровь. — Связь преподавателя и студентки запрещена уставом университета! Я не хочу, чтобы меня исключали.
— А я не хочу, чтобы одна девчонка растрепалась о необычных вкусах своего преподавателя, — говорит он чуть громче, но так же спокойно.
Какой рисковый. Только я не из тех. Мне нужна практичность и уверенность в завтрашнем дне. В словах, в действиях. Я не могу спонтанно принять решение. И, будь у меня выбор, я бы отказалась от перспективного предложения.
Только этого самого выбора у меня нет…
— Нам нужно определить твои границы, через которые я не стану переходить. Если бы вчера я не достал иглы, ты бы спокойно могла продолжить сессию.
— Думаете?
— Не думаю — знаю. Когда нижней неприятно, это сразу чувствуется. От тебя поступил сигнал только в начале игры с иглами, а до этого… Думаю, ты сама помнишь реакцию своего тела.
Помню. Точнее тело помнит. Низ живота тут же реагирует вчерашние прикосновения профессора. Но вопрос в том, согласен ли с ним разум? Испытала ли я настоящую боль, от которой сворачиваются внутренности? Получила незабываемое наслаждение, о которой пишут лишь в книгах? Не знаю. Ни то, ни другое. То боль, то удовольствие. То страх перед неизвестностью, то радость от совершенного действия. Сложно сказать, понравилась ли мне первая сессия, потому что я сама не знаю.
— Мне нужно подумать и…
— Завтра придешь на пробную сессию, — профессор застает меня врасплох. Как на пробную? Я еще не согласилась. Я вообще хотела подумать, взвесить все плюс и минусы, а слова профессора Салливана давят на меня. — Не смотри так удивленно, у нас мало времени.
— А вдруг…
— Клуб «Пороки».
— Но если…
— Жду тебя ровно в девять вечера. Не опаздывай.
Вот и все. Вот и мое согласие. Меня обложили со всех сторон. Если я буду мучиться все это время? Буду испытывать боль и молиться, чтобы все это поскорее закончилось? Это же насилие над телом, над разумом, над сознанием. Или он садист? Черт! Я даже об этом не подумала. Тогда почему он не закончил сессию, увидев в моих глазах шок?
— Держи. Тебе пригодится, — он протягивает небольшой конверт.
Неужели решил отдать сразу деньги? Вряд ли — конверт слишком худой. Или там находится кредитная карта, откуда можно списать средства? Нет. Ошиблась. Вижу только клубную пластиковую карту с названием клуба, в котором мы вчера встретились. Вместо моего имени стоит золотистое «Гость».
Больше ничего не говорю. Не осмеливаюсь поднять глаза на преподавателя. Тихо выхожу из кабинета и аккуратно закрываю за собой дверь, будто боюсь разбудить спящего младенца. Зря. В коридорах все равно шумно, ничего не поделаешь, однако поток мыслей в голове выбивает меня из реальности. Меня будто опустили в толщу воды, откуда не доносятся голоса студентов. За исключением одного.
— О, Габи, я тебя обыскалась! — Лили тут же возникает передо мной. Веселая, довольная, в темных глазах сверкают огоньки. Значит, собрание удалось. — Ты где пропадала? Что ты забыла у Салливана?
Вот черт! Сейчас я совсем не готова отвечать на вопрос подруги.
— Да так, выясняла кое-что по поводу доклада.
Так, вроде бы не смотрит, как надзиратель в колонии для несовершеннолетних. Поверила, значит. Фух! Можно выдохнуть.
— Хорошо. Пойдем в кафетерий, у меня столько новостей! Кстати, мне тут на ухо шепнули, что к тебе Стифлер клеился.
Не удивительно. Слухи по кампусу быстро разносятся, несмотря на размеры территории.
— Не клеится, просто на вечеринку пригласил, — пожимаю плечами.
— Надеюсь, ты пойдешь.
— Что? — во все глаза смотрю на подругу и пытаюсь найти хотя бы толику сарказма на шоколадном лице. Но его нет — Лили абсолютная серьезность.
