История третья. Так не бывает - Женя Сергеева
Не зря утверждают, что вода успокаивает. Разобравшись в себе настолько, насколько это было возможно в данный момент, вернулась в гостиную. Глеб мирно спал, голый, его не беспокоил колючий плед, но от окна уже начинало тянуть с улицы холодом, от чего мужчина свернулся почти калачиком. Такой трогательный, милый, с чуть приоткрытыми губами, сопящий.
Выдохся настолько, что его не побеспокоила ни подушка, ни мои руки, когда я пыталась положить его голову повыше. Укрыла пледом и подоткнула, как ребёнку.
Спящий мужчина в мрачноватом освещении выглядел еще более красивым, тонкий нос, хоть и кривой из-за перелома — все равно выглядел аристократично. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки и от этого визуально еще больше удлинялись. Высокие скулы, высокий породистый лоб, узкие губы, выступающий вперед подбородок. Резкие черты лица, жесткие, завораживающие. Мужчина притягивал взгляд.
Я потерла лоб и вздохнула. Как может такая красота оказываться в итоге жестокой и дурно пахнущей. в переносном смысле. Пах мужчина вкусно. И терпковато — потом и разогретой кожей, и одновременно свежестью моря — парфюм, едва слышный, но чрезвычайно приятный.
Он спал. А я его продолжала рассматривать. И отдавала себе отчет в том, что не отношусь к нему, как должна относиться жертва насилия к своему обидчику. Ни ненависти, ни отвращения. Страх оставался. Но только из-за удара, единственного, тогда, у Саши. Я боялась, что он сможет снова поднять на меня руку… И разрушит тот болезненно-хрупкий интерес, который только начал пробуждаться.
Потоптавшись и повздыхав над собственной глупостью, наивностью и добротой, отправилась спать и я.
Разбудил меня не шум, не удары, чего я, что уже там говорить, опасалась, ни то, что меня привязывают к кровати. А ненавязчивый, но сильный аромат кофе.
Я на всякий случай осмотрелась. Майка на мне, трусы тоже, подскочила к зеркалу — даже рисунков на лице нет. Это было бы детсткой местью, но действенной — хрен отмоешь.
Вышла на кухню, как и спала: в обычных хлопчатобумажных трусах и длинной майке. В общем, клала я на сексуальность тот самый прибор. Мммм, воспоминания о "приборе" прокатились горячей волной по телу и заставили мозг проецировать картинки из воспоминаний, распаляя.
На кухне царила тишина.
Глеб стоял ко мне спиной, пил кофе и уже начал прикуривать сигарету. Он был полностью одет и, судя по мокрой шевелюре, уже успел принять душ.
— Я, кажется, просила не курить в квартире. — Прокаркала хриплым ото сна голосом.
— А я, кажется, дал понять, что не собираюсь существовать по твоим правилам, — Глеб все-таки подкурил, выпустил дым в открытую форточку и обернулся.
— Привет, — темные глаза его были спокойны, голос тоже.
— Привет, — то ли сообщила, то ли спросила я, все еще ощущая остатки страха и напряжения.
— Я приготовил кофе на двоих, с корицей. Ты такой любишь? — Спросил он, опять отворачиваясь и выпуская дым.
— Не знаю, никогда не экспериментировала… — мужчина обернулся и посмотрел на меня таким темным и страшным взглядом, что я дальше едва промямлила, — с добавками…
Глеб увидел, что мне не по себе и усмехнулся, расслабляясь. Все внутренности мне наперебой кричали, что он мне не простит того, что произошло. Не простит и не оставит.
Пока я стояла и менжевалась на входе, Глеб достал из холодильника сыр, хлеб, масло и сделал несколько бутербродов. Налил кофе в чашку и пододвинул в мою сторону. Сам он тоже присел за стол и принялся за еду, запивая ее остатками кофе.
Я все продолжала стоять и пялиться на то, как мужчина завтракает., он же молча жевал, смотрел на мое нервозное состояние и его глаза все больше и больше искрились весельем. Закончив с завтраком, Глеб протиснулся мимо меня на выход из кухни.
— До вечера, мышка, — сообщил он, подкрепляя свои слова коротким поцелуем и, уже откровенно заражав в голос от моего перепуганного вида, покинул квартиру.
Кофе, хоть и подостывший, оказался весьма недурен и без лишних ингредиентов. После него меня не тошнило, не хотелось спать, не являлись розовые слоники и особая увлеченность белым другом.
Кофе как кофе, бутерброды как бутерброды… Может я зря себя накручиваю? В конце концов, он использовал меня для мести якобы другу, унизив на глазах у трех мужчин. Я в какой-то мере отыгралась, вернее, мне позволили отыграться. Мы квиты? Наверное, да.
Убедив себя в том, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, я повеселела и начала собираться на работу.
Вечером возвращалась уставшая и морально измотанная своими подопечными. То ли полнолуние на них так влияло, то ли магнитные бури прошли, но таких заскоков от обычно вменяемых дедушек и бабушек я давно уже не видела. Все не так им, все не то. Особенно доставалось женщине, которую таки нашли на замену и вводимую мной в курс дел.
Эти "божьи одуванчики", как дети, сразу начали проверять насколько можно зайти в своих запросах и капризах. Девочка смущалась, нервничала и к вечеру уже начала откровенно психовать. Как бы не сбежала, хоть я и советовала ей не давать спуску и сразу ставить рамки, чтобы на шею не садились, но получалось пока что у нее это из рук вон плохо.
Или втянется, или все-таки сбежит.
На лавочке вместо бабушек-соседок восседали Глеб и хвостатый-писклявый.
— Привет, — мужчины поднялись при моем приближении и одновременно поздоровались. Первой мыслью было “Бежать!”. Но прокрутив фильм о своем побеге на энное количество кадров вперед и представив, как меня догоняют за несколько шагов и отбивающуюся волокут в подъезд на глазах у всего двора — стало стыдно.
Вздернув подбородок, кивнула, с прищуром рассматривая мужчин.
Писклявый вдруг улыбнулся и погладил по голове, как котенка-задрипыша, ей Богу. Ласково и чуть брезгливо, еще и со снисхождением. Я фыркнула и отпрянула от его руки, испытывая дикое желание вцепиться в наглую конечность. А еще лучше — в ухмыляющуюся рожу. Когтями.
На мое возмущение ухмыляться начали уже оба.
— Ты остаешься внизу, только так, чтоб тебя не видно было. — Распорядился Глеб. Писклявый закатил глаза, типа “и без сопливых скользко” и растворился, в буквальном смысле, в густой растительности вокруг дома. И
