Одержимый брат моего парня (СИ) - Стоун Милана

— Пошёл ты, — выплёвывает и осматривается, видимо уже понимая, что нас никто не видит. И это ее пугает. — Как у тебя совести хватает ко мне подходить? Отойди! — восклицает достаточно громко.

А я же делаю уверенный рывок и прижимаю ее к стене, сам нависая сверху.

Бляяя, такое занимательное зрелище, видеть, как она нервничает. Глаза бегают в разные стороны. Испугана и шокирована. Руки упирает о мою грудь, пытается сдвинуть. А в голове моей уже туман. Я бы сейчас многое отдал за хорошенький минет.

Я вижу, как в момент ее взгляд меняется, и она расслабляется. Очень подозрительно. Но меня же не обмануть, я сразу понимаю, что она решила ударить меня по яйцам.

Поэтому резко схватил мерзавку за запястья, удерживая их, не давая вырваться. А ноги коленкой раздвинул и разместил ее между девичьих ног. Таким образом она почти не могла пошевелиться.

— Не отпущу, пока мы не поговорим, — проговорил, приблизившись к ее испуганному лицу. — Ты же не против?

Как она пахнет. Сладко и очень маняще. Не могу удержаться и провожу носом по щеке, веду его к мокрому виску. Пока она продолжает дергаться и сыпать проклятиями.

А мне что. Меня только сильней заводит то, что она этого не хочет. Интересная прелюдия перед крышесносным сексом.

Мышка в ловушке. И я хочу ее сожрать.

— Нам не о чем разговаривать, кусок идиота! Меня ждёт Илья, — шепчет она злобно, продолжая свою бесполезную попытку вырваться.

Хотя готов признать, сил у неё дохрена, а так и не скажешь на первый взгляд. И раз ей все же удаётся вырвать руку и вмазать мне по лицу. Щеку сразу начало жалить, значит оцарапала. Вот паскуда. Второй раз она портит мое лицо.

В отместку на это прижимаюсь к ней ещё ближе, начинаю тереться уже больным от давления хером о ее ногу. Злит. Выводит из себя. Придушить. Затрахать до смерти.

Сука! Я готов взорваться прямо в штаны, как малолетка. Все это срывает башню. Запах, мягкое тело, ее болезненные стоны, что кажутся чертовски сексуальными.

Вот хочу такие же слышать, только когда мой елдак будет долбить в ее узкую щель. И она будет довольна. В этот раз я сделаю все как положено.

— Не ждёт, можешь мне не пиздеть, — рычу ей в шею, продолжая свои незамысловатые действия.

Мечтая разорвать эту преграду в качестве нашей одежды. Откинуть в сторону. Сорваться. Вырваться из этих стальных оков. Получить, то что мне больше не принадлежит.

Ничего. Совсем скоро все изменится. Я никогда не проигрываю.

— Хочешь, чтобы оставил в покое? Чтобы не трогал тебя и твоего любимого? — сыплю вопросами, пока она дергается с безумной силой, и удерживать становится все сложней. Она даже пытается ударить головой. А мне просто уже хочется сунуть. — Выполни мою просьбу.

Вырывается. Бьет по груди, пыхтит, царапает кожу на шее до боли. Поэтому я ее резко отпускаю и отхожу на шаг.

Она красная, потная, злая, глаза горят таким пламенем, что ещё вот-вот и сгорит весь зал. Дикарка.

Ахуенно.

У самого в голове пульсирует. Бахает. Раз, второй. Грудь ходуном ходит, дыхание настолько частое, что глотать воздух все сложней. А член ужасно ноет, потому что потерял свой желанный объект.

Я ее получу.

— Справлюсь с тобой без твоих условий. Пошёл ты! — прикрикивает и сама уверенно подходит ближе, в глаза смело смотрит. Пытается подавить меня своей решимостью. — Королев, ты действительно думаешь, что я хоть пальцем пошевелю? Это смешно.

Толкает в грудь, и я отступаю. Не хочу, но подыгрываю. Пусть думает, что победила. Знаю, что то место, чтобы с ней воевать.

Тем более краем глаза уже увидел администраторшу Настю, которая стояла в стороне и недовольно смотрела на это представление. Свидетели нам ни к чему.

— Салтыкова, один раз, — уверяю девушку идя за ней следом, поправляя свой хер в штанах. — Что тебе стоит раздвинуть рогатку? Мой братец не узнает. Обещаю.

Она резко оборачивается ко мне, смотрит с таким отвращением, что я даже засомневался в правильности своего предложения.

Конечно, я вру.

Ну какой один раз, что можно получить от одного траха? Ничего. Тем более это она.

Главное затащить ее к себе в койку, а там дальше уже можно будет жестко манипулировать дурочкой. Дальше будет проще получить от неё желаемого. И я этого обязательно добьюсь.

— Ты ненормальный, — говорит она, хлопая удивлённо ресницами. — Честно? Мне плевать, делай, что хочешь.

Не верю. Она не допустит пиздеца в свою идеально сложённую жизнь. Будет прогибаться, если я этого захочу. Молчать и смотреть мне в рот.

Иначе...

— Хочешь террор? Я тебе его устрою. Но знаешь, что? — говорю, как можно более тактичней, чтобы не напугать. — Ты все равно ляжешь под меня. Я дам тебе время подумать.

Блять, да все просто ахрененно складывается. Вскоре она сама начнёт за мной бегать, вымаливая, чтобы я оставил ее в покое. А я же буду отлично этим пользоваться.

Вечно готовая шлюшка мне не помешает. И какой кайф осознавать, что это будет любимая игрушка братца. Я буду ее драть, а потом ржать в лицо этому придурку.

— Мне не нужно время. Я говорю тебе - НЕТ! — буквально цедит сквозь зубы слова, буравя меня тяжелым взглядом.

Оглядывает с ног до головы и уже хочет уйти, как я кидаю ей свой главный козырь, который точно должен подействовать:

— Знаешь, уверен, у меня где-то завалялась одна видеозапись, — проговариваю медленно, видя, как меняется девица в лице.

И теперь на нем стыд вперемешку с обидой. Кажется, что-то хочет сказать. Возможно даже попросить не делать этого. Да, давай, скажи это!

Но нет. Полина, дрянь такая, плотно поджимает губы, разворачивается и уходит.

А я смотрю на ее задницу и тихо проговариваю:

— Ну, как знаешь, Салтыкова.

Подождал, пока она не скроется из вида, и с отличным боевым настроем обнял рядом стоящую Настюшу за талию и потащил ее в мужскую раздевалку.

Поиграем?

Глава 20

Ненавижу этого ублюдка.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

Убить готова, голыми руками придушить. Вырвать ему все волосы на голове, расцарапать эту наглую рожу. Стереть эту вечную издевающуюся ухмылочку.

Мамочки, как я хочу, чтобы он исчез. Сдох. Испарился. Не важно. Бесячий уродец. Тупорылое создание, трахающее все, что движется. А что не движется — двигает и трахает!

Видео. Вспомнил! Конечно, он о нем не забыл. Это же было так чертовски весело подшутить надо мной.

А мне было далеко не до смеха. Я как вспомню, какого мне было, дрожь по телу и глаза жжёт. Как я шарахалась от каждого шороха. Боялась глаза поднять.

И смех этот. Подростки смеялись. От младших классов до старших. Знали все. Даже учителя смотрели с сочувствием. И никто кроме Ильи со мной не разговаривал.

Ну и, конечно, Тимур. Не стеснялся поддевать. При всех. Пускать эти тупые шуточки про шлюшек. Громко обсуждать мое тело, как бы хорошо обесчестить меня полностью.

Он давал мой номер телефона всем своим друзьям. А они мне названивали, постоянно.

Страницу в сетях я удалила, номер поменяла. А потом, когда стало слишком невыносимо, где-то через месяц родители забрали документы и перевели меня в школу в совсем другом районе. Где никто об этом не знал, хотя я очень этого боялась.

Я видела это видео всего раз, но до сих пор эти кадры у меня в голове. Их не стереть, как и из глобальной сети.

Хоть это и было два года назад, хоть я уже переболела этим. Я не хочу повторения. Не допущу. Этому моральному уроду я не дам себя в обиду. Он не посмеет разрушить мою жизнь.

Я уже не та дурочка. Я могу дать отпор. Могу взять себя в руки и отомстить. Могу многое. Нужно просто пораскинуть мозгами.

Единственный человек, кого любит Тимур, кроме себя, естественно, это его мать. Он не хочет казаться перед ней плохим. Не хочет ее разочаровывать.

Только спустя столько лет я это, наконец, поняла, воспроизведя в голове все события до происшествия. Вспоминая их случайные разговоры, видя их объятия.