Мой (не)сносный сосед (СИ) - Гранд Алекса

– Потому что ты меня любишь, – почувствовав, что я уже согласилась на его авантюру, счастливо брякает парень и вытаскивает меня из-за стола, победоносно кружа по не слишком просторной кухне.

– Да, не дай бог, – угрюмо бормочу я, ежась от перспективы втюриться в заядлого бабника. Спасибо, плавали, знаем.

Глава 16

Алена

Не злите меня, и так трупы прятать некуда!

Шучу, шучу! Место еще осталось.

(с) «Здравствуй, я твой ангел», Дана Рассветных.

Еще не переварившийся завтрак грозит покинуть желудок, перед глазами плывут разноцветные круги, а Иван все продолжает меня кружить. И я с восторженным визгом встречаю твердую землю, разве что не бахаясь на колени и не начиная воздавать молитвы всевышнему за то, что осталась в живых. Но включившийся на полную мощь энтузиазм соседа уже не остановить.

Ванька хватает меня подмышки и на буксире тащит в спальню, и я уже всерьез опасаюсь за свою девичью честь и что там еще положено беречь приличной студентке. Но двухметровое чудо (или чудовище?) подлетает к одежному шкафу и за малым не срывает его дверцы с петель, и я, наверное, только сейчас осознаю весь масштаб принятого по дурости предложения.

– Филатов, я на такое не подписывалась! – я без устали тереблю край свободной футболки и нервно так похихикиваю, потому что всерьез воспринимать ситуацию и Ваньку, дотошно инспектирующего мой гардероб, не получается. А когда он достает из верхнего ящика мои любимые нежно-голубые трусики-танга, я и вовсе заливаюсь румянцем и начинаю спешно искать кнопку отмены миссии. – Все, сосед, я передумала!

– Алена, прекрати. Это всего лишь на пару недель, – отмахивается от меня, как от назойливого насекомого, непривычно сосредоточенный брюнет и выуживает на свет короткую джинсовую юбку вместе с черным гипюровым платьем, которое, при желании может легко уместиться у него в кулаке. – А нормальная одежда у тебя есть? Потому что это показывать маме нельзя.

Сначала я внимательно рассматриваю вещи, а потом опускаю глаза вниз, изучая набитую в честь совершеннолетия татуировку, спускающуюся от середины бедра к колену. И ничего криминального ни в предметах одежды, ни в черной розе с витыми веточками листочками не нахожу. И, набрав полные легкие воздуха, намереваюсь отстаивать свои права (в том числе, что носить) до последнего.

– Окей, Филатов, я поживу у тебя. Но гардероб свой менять категорически отказываюсь, понял? – я уже не надеюсь, что получится отделаться малой кровью, поэтому, смирившись с выпавшей на мою долю участью, натягиваю на ходу другую футболку вместо кролика Роджера и выдаю ценные указания: – Сейчас ты едешь в гипермаркет за продуктами, а я приступаю к уборке. Потому что твою берлогу и целая клининговая компания за день не вычистит. Ферштейн?

Недвусмысленно намекаю Ваньке на день нашего знакомства, получаю во владение ключи от квартиры, где деньги лежат, и с содроганием иду на баррикады.

Взлелеянный соседом бардак поражает своими размерами и вызывает стойкое желание взяться за отцовский ремень с армейской бляхой, исключительно в воспитательных целях. Потому что к двадцати шести, блин, годам пора было повзрослеть и научиться ликвидировать гору мусора до того, как она начнет вываливаться из ведра.

Сделав пометку провести воспитательную беседу на тему различия между балконом и свалкой, я шумно выдыхаю, заталкивая преступные порывы поглубже, обреченно выдыхаю и плетусь выносить отходы жизнедеятельности обнаглевшего неандертальца. И чего я точно не ожидаю, так это столкнуться в холле со статным мужчиной в серо-стальном костюме тройке, с идеальными стрелками на тщательно отутюженных брюках и недешевыми запонками в манжетах стильной кипенно-белой рубашки. Оттаптывать чужую обувь в мои планы так же не входит, но судьба, видимо, имеет свои счеты к обладателю терракотовых ботинок из крокодиловой кожи.

– Что-то я не подготовилась, вечернее платье не надела, – я неразборчиво бормочу себе под нос, таким экстравагантным образом маскируя небольшой дискомфорт, который я испытываю от нахождения рядом с эдаким образчиком совершенства и порядка.

– И давно вы здесь живете? – мужчина окидывает долгим нечитаемым взглядом мои ноги в пушистых тапочках-зайцах, наспех заколотые в пучок волосы и два полупрозрачных пакета с пустыми бутылками из-под пива, коньяка и виски в хрупких женских руках, и явно приходит к неутешительным выводам. – Что-то я вас раньше не видел.

– Я вас тоже, – уточнять, что мой график далек от нормального, что после учебы я частенько мчу на репетиции и возвращаюсь исключительно за полночь, я не собираюсь. Молча выскакиваю в распахивающиеся двери лифта, оставляя чопорного субъекта озадаченно скрести затылок, и врезаюсь в выворачивающую из-за угла суровую тетю Зину, невинно роняя: – в конце концов, не труп же я иду под окнами закапывать, ей-богу.

Избавившись от мусора и обойдясь без происшествий, я топаю обратно с чувством выполненного долга и тыкаю на тринадцатый этаж. Который ненавидят все, начиная от курьеров, заканчивая коммунальными службами, потому что лифт мистическим образом игнорирует заданный маршрут и отправляет пассажиров то на двенадцатый, то на пятнадцатый, а то и вовсе вниз на шестой этаж. И только жильцы злополучной обители знают, что кнопка западает и нажимать на нее нужно сильно, долго, настойчиво и, желательно, дважды.

Я возвращаюсь к оставленному беспорядку, который за время моего отсутствия не уменьшился ни на грамм, и с двойным усердием принимаюсь разгребать авгиевы конюшни. И, когда подходит к концу третий час, я больше не задаюсь такими вопросами, как: а что в ванной комнате делает электрическая гитара. Или почему на антресолях живет точная копия диснеевской русалочки. Ну, а по какому назначению используется самогонный аппарат на балконе, я и так догадываюсь без лишних пояснений Филатова. Вошедшего в квартиру на цыпочках и напугавшего меня высоким басом, достойным самого Шаляпина.

– Дорогая, а что у нас на люстре делает бюстгальтер? – на пару мгновений я выпадаю из реальности, потому что этот обалдуй так правдоподобно вжился в роль счастливого жениха, что неподдельное удивление у него на лице можно принять за чистую монету.

– Это мне, как твоей невесте, полагается задавать подобные вопросы. Учитывая, что модель и размерчик явно не мои, – поборов первый шок, я вступаю в игру и, еще раз оценив предмет нижнего белья критическим взглядом, выдаю подходящую ситуации версию: – но могу предположить, что либо изображает флаг на завоеванной крепости. Либо представляет собой эквивалент хрустальной туфельки, по которой ты должен найти ее обладательницу. Избавь только от участия в примерке, а?

И я не знаю, почему мои слова приводят Ваньку в дичайший восторг.

Он издает боевой клич, сгребает меня в охапку и тащит к высокому барному стулу, брошенному посреди комнаты и предназначавшегося как раз для проведения операции по ликвидации той самой безвкусной красной тряпицы. Убедившись, что я сижу и никуда не пытаюсь сбежать, Филатов трепет меня за щеки и, получив за это увесистый подзатыльник, выдает, разве что не подпрыгивая от радости.

– Ален, ты даже лучше, чем я предполагал! – видимо, в моих округлившихся глазах застывает немой вопрос, потому что сосед снисходит до пояснения: – уж если кто и способен выдержать мою маму дольше пяти минут, так это ты.

А меня так и подмывает у него уточнить, стоит ли мне пересмотреть «Моя свекровь – монстр».

Пришибленная таким многообещающим признанием, я покорно иду вслед за Ванькой в просторную уютную спальню с огромной высокой кроватью, которая таки манит в свои объятья после трудов праведных. И на которой легко поместимся мы с Филатовым и взрослый английский мастиф. И я задумчиво веду пальцами по атласному темно-синему покрывалу и сладко зеваю, когда Иван огорошивает мою сонную тушку заявлением, что спать эти пару недель мы будем вместе.