Мышка для Котова (СИ) - Котлярова Екатерина

Я чётко знаю, что влюбился в Аню Мышкину в тот момент, когда она мне улыбнулась, вложив ладошку в мою руку. В её ослепительную улыбку, в её сияющие зеленью глаза и в ямочку на правой щеке. А ещё в веснушки. Милые веснушки, которые почему-то были только на носу.

Порыв ветра ерошит её волосы, которые самыми кончиками проезжаются по моему лицу. Мягкие и шелковистые. В них хочется зарыться носом, чтобы узнать запах Анютки. Уверен, что он такой же нежный и невесомый, как и его хозяйка.

Она не была похожа на всех тех девчонок, которых я знал и с которыми я встречался. Она не хихикала глупо по любому поводу, не кокетничала и не пыталась выглядеть умнее, чем есть. Она была собой. Открытой, чуть наивной и стеснительной. Стыдливо прикрывающей рот ладошкой, когда смеялась. Глупышка. Думает, что небольшая щель между передними зубами портит её улыбку. Ни капельки. Наоборот. Она придавала ей очарования.

Мне нравилось, как она внимательно слушала мои рассказы про звёзды. Как прикусывала губы, следя за моими пальцами. Как делилась тем, что знала сама. Одни боги знают, как я хотел поцеловать её взволновано приоткрытые губы в тот момент. Когда видел её лицо так близко. Её завораживающие зелёные глаза. Когда чувствовал запах её шампуня и тепло хрупкого тела. Но я совершенно не хотел спешить.

С этой девчонкой я хотел быть осторожным. Хотел видеть счастье в её глазах, как тогда, когда мы оба измазались мороженым.

Наш первый поцелуй был со вкусом шоколадного мороженого. Её трепещущие рыжие реснички и быстрое дыхание. Маленькие ладошки на груди, которые прожигают кожу до самого сердца.

Но самое яркое воспоминание, которое навсегда врезалось в мою память — это её фигурка в позе эмбриона на берегу после моих резких и злых слов.

Уговорил Аню пойти купаться ночью. Прекрасно знал, что если об этом кто-то узнает, то влетит обоим. Но у малышки был день рождения. И мне хотелось, чтобы она запомнила эту ночь на всю жизнь. Запомнила бл*ть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И что же будет с нами? — спрашивает Аня припухшими от моих поцелуев.

Без очков её взгляд кажется мне беззащитным и наивным. Она настолько красивая, что у меня перехватывает дыхание. С каждой минутой я влюблялся в неё всё сильнее и сильнее.

Я был готов ей ответить, но позвонил дед. Плохое предчувствие тут же накатило на меня. Он не звонил мне уже несколько месяцев. Что ему могло понадобиться?

— Здравствуй, мой единственный и любимый внучёк. Скажи мне, мой хороший, ты помнишь, что у тебя скоро свадьба с чудесной девушкой, которая принесёт нашей семье хорошую прибыль?

— Я прекрасно об этом помню. Мог бы не напоминать, — цежу сквозь зубы.

— Звоню сообщить, что в январе состоится свадьба.

— Что? Какого хрена? Ты говорил, что только после двадцати, — шиплю я.

— Обстоятельства изменились. Ты нарушил наш договор, — елейным голосом говорит он.

— Я ничего не нарушал! — мне хочется придушить этого мудака.

— Тогда какого чёрта ты обжимаешься с этой прыщавой рыжей девчонкой и суёшь свой язык ей в глотку? — тут же сменил свой тон этот ублюдок.

— Что? Ты следишь за мной? — яростно кручу головой, выискивая фигуры верных псов деда. Но в темноте рассмотреть ничего не получается. — Ты мудак. Ублюдок. Отзови своих шавок и дай мне жить спокойно.

— Женишься, тогда дам. И не забывайся, внучок. А то совершенно случайно ещё кто-то может пострадать. Например, твоя милая девчонка.

— Пошел ты нахер. Гореть тебе в аду, мудак сраный, — разбиваю телефон о камень. — Ненавижу. Падла. Когда ты уже сдохнешь?

Я должен был уйти сразу же, как позвонил дед. Потому что знал, что наблюдают его шавки. За каждым моим движением. Но я не мог. Сжимал кулаки и с трудом оставался стоять на месте, чтобы не вернуться обратно и не попросить прощения. Но так было нужно. Едкие слова должны были заставить Анютку меня возненавидеть. Я не заслуживал её чистой любви, которую я видел в её глазах. Не заслуживал.

Я не мог давать ей ложную надежду, чтобы потом жениться на другой. Не мог сделать её своей любовницей. Только не Анютку. Не мою искреннюю девочку, которая заслуживает крепкой семьи и любящего мужа.

Я наступил на горло своим чувствам. Только забрал с пляжа мышонка, который остался сиротливо лежать у камня на песке. Аня его так и не забрала.

Вернулся в Москву, где без разбора спал с готовыми отдаться мне девушками и женщинами постарше. Какая разница с кем спать? Главное забыть зелёные глаза, которые были полны боли и осуждения. Забыть хрупкую фигурку. Первые месяцы это казалось невозможным. Я чувствовал её запах везде. Слышал её голос. Видел её фигуру в толпе. Я сходил с ума.

Через полгода мне казалось, что я её забыл. Что моя болезненная одержимость ушла.

Пока в класс не пришла новенькая.

Светловолосая девчонка, увидев которую я вспомнил Анютку. Зеленоглазая, миниатюрная, со стеснительной улыбкой. Мне казалось, что я влюбился. Я пытался добиться её ответных чувств, чтобы увидеть в её глазах любовь, которую когда-то видел в глазах Ани.

Но потом дошло, что я просто пытаюсь перекрыть образ Анюты образом Сонечки. Осознал, что говорю с Соней, а перед собой вижу другую. И мысленно вымаливаю у неё прощения.

Меня бесил Артём. Я видел в нём соперника. Я видел, что Соня его любит. Искренне. Настолько чистой и светлой любовью, что мне было завидно. Я мечтал получить хоть частичку той любви, которая светилась в её глазах, когда она видела Левашова. Я искренне хотел её защитить от него. От боли, которую он ей принесёт. Потому что слышал его разговор с сестрой Сони. И желал защитить её от боли, потому что Анютку никто не смог защитить от меня.

Но понял, что защищать Соню не нужно, когда Артём с безумным видом, с остервенением набросился на меня с кулаками после нашего с Соней поцелуя. В его глазах я увидел не просто любовь к этой хрупкой и светлой девчонке, похожей на ангела. Он просто дышал ей. И никогда не сможет надышаться.

За полтора года я почти забыл Аню. Точнее врал самому себе об этом. Мышонок, который сидел на подоконнике в моей квартире каждый день напоминал мне о ней. А во сне я видел полные слёз зелёные глаза.

— Маркуша, завтра Анюта прилетает, встретишь её в аэропорту? — звонок ма застал меня врасплох, когда я сидел на кухне у Сони и Тёмы.

Здравый смысл твердил, что нужно отказаться, что увижу её и не смогу отпустить уже, но я ответил согласием. Иначе не мог.

— Аня приезжает? — спросила Сонечка, внимательно смотря за эмоциями на моём лице.

— Да, — я ерошу волосы, наблюдая за тем, как Тёма целует Соню в висок, перебирая её волосы.

— Марк, ты же понимаешь, что ты не можешь больше с ней так поступить? — Соня отодвигает Артёма, который начал целовать её шею. — Тёмочка, я разговариваю с Марком, — улыбается нежно Левашову, а тот мигом плывёт от её улыбки.

Меня всегда прикалывает то, как этот вечно хмурый и молчаливый парень становится ласковым щеночком рядом со светловолосым ангелом.

— Я понимаю, Сонь. Два года прошло. Мои чувства прошли. Да и она, наверное, кого-то себе нашла, — от этого предположения сводит скулы.

— Не прошли чувства, Марк, — Соня качает головой. — Я же вижу, что ты любишь её, Марк. Тебе пора что-то придумать. Ты не можешь всю жизнь бояться за свою семью, за своих друзей и за свою любимую.

— Я снова готов начистить тебе морду, — Тёма отвлекается от исследования пальчиков Сонечки поцелуями. — Ты подвергал опасности Мою Бэмби. Мою будущую жену.

— Насчёт Сони дед вообще не парился, — говорю в своё оправдание. — Видел, что ты как индюк скачешь вокруг неё, распушив перья, — хмыкаю я.

— А в рожу ты давно получал? — лениво тянет Тема.

На кухне раздаётся взрыв хохота.

Как дебил приехал за несколько часов до посадки самолёта. Выискивал взглядом в толпе её миниатюрную фигурку. Пока не увидел её рыжие волосы в толпе.

Бл*ть. У меня сердце в желудок провалилось. Я боялся к ней подойти. Я стоял в ступоре и смотрел на её спину, тонкую талию и идеально длинные ноги. И моё сознание услужливо подбрасывало картинки, где я закидываю одну её ножку себе на плечо, погружаясь в её тело на всю длину члена. Как наматываю её волосы на руку, оттягивая её головку назад и поцелуями клеймя её. Оставляя засосы на бледной коже.