Нокаут (СИ) - Кистяева Марина

Поля всегда старалась быть честной с собой. И сейчас она понимала, что её с непреодолимой силой тянет к этому мужчине. Незнакомому. Немного жесткому, имеющего за своей спиной нехилый жизненный опыт. Сильному. С пронзительными голубыми глазами и не послушными блондинистыми волосами. С лицом, вылепленным искусным скульптором, который не пожалел для него мазков, лишив своё творения малейшего намёка на мягкотелость. Лишь камень. Лишь сталь.

И что в её жизни надолго Шалов не задержится.

Поэтому надо наслаждаться каждой минутой. Каждым его прикосновением. Ловить, требовать, отдавать, растворяться.

Полина с готовностью ответила на его поцелуй. Словно Алексей был последним оплотом человечества, она жадно вцепилась в его плечи, царапая ветровку. Шалов зарычал ей в губы, одновременно вторгаясь в рот и другой рукой сжимая ягодицы. Он распластал пальцы, чтобы иметь возможность охватывать попку, если не целиком, то максимально. Поля подалась вперед, желая максимально прижаться к натренированному мужскому телу.

Поцелуй Алексея обжигал. Его губы не были ласковыми, они вели себя по-собственнически, захватнически. Вторгались в её рот, атакуя и подчиняя. Мяли и тотчас посасывали, вызывая сладостную истому по всему телу.

У Полины от резко подскочившего адреналина в крови закружилась голова. Она растворялась в поцелуе, отдавая всю себя.

— Молодежь, вы хотя бы до квартиры дошли что ли.

Мужской голос вырвал Полину из сладострастного забытья.

Она узнала говорившего — дядя Петя с нижнего этажа. Ему было за семьдесят, всегда приветливый и учтивый. Краска стыда затопила Полину и она, пискнув, уткнулась лбом в грудь Алексея. Тот тотчас загородил девушку собой, крепче прижимая.

— Вы же сами верно подметили — дело молодое, не утерпел, — с задорной усмешкой ответил Алексей и подмигнул незваному гостю.

— Ну-ну, — поцокал языком дядя Петя, проходя мимо: — Добрый вечер, Полиночка.

— Добрый, дядя Петь.

— Вы всё-таки поднимитесь до квартиры-то. Мало ли что…

— Непременно поднимемся.

Вся ситуация вызвала у Шалова улыбку. Этот паразит в отличие от неё едва ли не смеялся в голос, когда она же заливалась краской стыда. Никогда не целовалась в подъезде! Да ладно целоваться! Лёша её лапал!

— Чего замерла? — прошептал он ей на ухо так, чтобы уходящий мужчина не слышал. — Отомри.

— Лёша…

— Что естественно, то нормально. Нас не застукали ни на чем постыдным. Я же не делал тебе куни, закинув ножку на плечо.

Ох, вот не стоило ему говорить последнюю фразу. Совсем не стоило. Потому что воображении Полины живо включилось и нарисовало описанную картину. И прежде чем девушка успела подумать, с её языка сорвалось:

— А я бы не против…

Лишь сказав, она поняла, что ляпнула и сразу же зажала рот рукой. А голубые глаза, в которых до этого бесновались забавные чертенята, потемнели, стали похожими на предгрозовое небо. И с лица Алексея исчезла вся беспечность, уступив место чистейшему вожделению. Страсть, голая, ничем не прикрытая, будоражащая, опрокидывающая навзничь, застыла на его красивом мужественном лице. Губы крепко сжались, кадык дернулся, на скулах заходили желваки. Но больше всего поражали именно глаза. Они смотрели на Полину, не мигая.

— Я ловлю тебя на слове, девочка Полина.

Он крепко взял её за руку и повел за собой.

Поля, не чувствуя под собой ног, полностью дезориентированная, послушно шла за ним. И очнулась лишь когда они остановились у её двери.

— Открывай.

Она дрожащими руками попыталась отыскать ключи в сумке. Они, как нарочно вывались из небольшого внутреннего кармашка, где обычно лежали, и теперь завалились на дно. Сумки Поля предпочитала большие, и можно представить, что носила девушка с собой. Духи, миникосметичка, влажные салфетки, прокладка, носовой платок, паспорт и ещё много чего. И под руку попадалось всё, кроме ключей.

— Да что же такое…

В отличие от неё, терпение Шалова оказалось быстротечным.

— Дай сюда.

Он не особо аккуратно перехватил у неё сумку и ключи оказались в его пальцах едва ли не мгновенно. Как?…

Полина не спросила вслух, она, словно в замедленной съемке наблюдала, как он сильными длинными пальцами вставляет ключи в дверь её квартиры, поворачивает их, слышатся характерный щелчок, после чего дверь распахивается. Шалов снова берет её за руку и уже заводит в квартиру, пропускает вперед и закрывает за ними дверь, так же на ключ.

После чего нагибается, и начинает разуваться, не говоря Полине ни слова. Девушка, немного удивленная его молчанием, пожимает плечами и скидывает туфли.

И в следующую секунду задыхается.

Потому что крепкие руки порывисто хватают её за плечи и прижимают к стене.

Полина интуитивно ойкнула, но не успела даже испугаться и задать вопрос, когда почувствовала, как те самые ловкие пальцы Шалова, что минуту назад откопали ключи в её бездонной сумке, расстегивают пуговку на её брюках и молнию.

А дальше…

Вжик.

И брюки спущены к лодыжкам.

— Лёша!

У неё вырвался не то крик изумления, не то возмущения. Она лишь почувствовала, как её глаза превращаются в озерца.

Как оказалось, это только начало.

Потому что Шалов на этом не закончил бесчинствовать.

Он опустился на одно колено и жестко сказал, охрипшим от возбуждения голосом:

— А теперь живо ставь мне ступню на плечо!

У Полины всё оборвалось внутри.

Она представила их. Он, она, узкий коридор… стянутые брюки. И кружевные бежевые трусики на её бедрах.

Чуть опустив голову, она встретилась с пламенным взглядом Алексея, который смотрел на неё требовательно. Даже жестко. Черты его лица обострились. Они и раньше не отличались мягкостью, сейчас же и вовсе превратились в скульптуру. Но чем дольше Поля смотрела на его лицо, тем красивее и привлекательнее оно для неё было. Губы, сжатые в узкую линию, ходящие желваки на скулах…

Полина, уперевшись ладонями в стену, медленно подняла ногу, не в силах отвести взгляда от мужского лица. Да, было немного стыдно. Но лишь самую капельку. Когда внизу живота всё скручивается в тугой узел, а в трусиках становится жарко лишь от одного воспоминания, как Шалов целовал её и брал, тут не до стеснения. Напротив, отчаянно хочется повтора. Чтобы снова окунуться в лавину нереального удовольствия, испытать ту сумасшедшую страсть, что вспыхнула между ними при малейшем прикосновении.

Шалов, тяжело дыша, точно после долгой пробежки, поправил её ногу, ставя аккуратнее. А потом одним пальцем отвел кружевной край трусиков.

Полина даже если бы и хотела, не смогла отвести взгляда. Она, как завороженная смотрела на блондинистую макушку Алексея, что приближалась к её бедрам. Девушка часто задышала, не в силах справиться с эмоциями. Лавина обжигающего возбуждения прокатилась по телу, сделав её ещё более влажной там, внизу.

— Лёша…

— Что, моя хорошая?

Его вопрос потонул в её бедрах. Мужские губы жадно прильнули к открывшемуся лону, и заскользили по его влажным складкам.

У Полины закружилась голова от резко скаканувшего адреналина. Но она бы сейчас ни за что не отказалась от интимной ласки.

Алексей точно знал, что ей надо. Он словно чувствовал её всю, уже успел изучить. Теперь приучал. Осторожно и настойчиво. Хотя… Где тут осторожность? Скорее уж, нахрапом.

Но Поле нравилось… Кто бы только знал, как ей нравилось…

Каждое его действие находило отклик в её теле. Он играл на нем, как искусный музыкант, точно зная, куда нажать посильнее, а где ослабить хватку. Когда стоит пустить пальцы в ход, а когда действовать только одним языком.

Поле безумно нравился вид его белесой головы напротив её бедер. Эта картина подливала ещё больше масла в топку её вожделения, сворачивала узлом внутренности, и вызывала неконтролируемые страсти. Она, не сдержавшись, запустила пальцы в его волосы и прижала мужскую голову ещё сильнее, едва ли не вдавливая в себя.

Чтобы сразу услышать довольный рык, так же потонувший в разгоряченной плоти.