Мечтательница, или Отомсти мне, если сможешь (СИ) - Ройс Ева

На звук открытой двери и последующий вопрос:

— Какого черта?!

Мамочки…

Глава 6

/Александр Андреев/

У всех бывают неудачные дни, а у меня есть неудачная Лина. Как увижу ее — так все идет к коту под то самое место.

Вот и сейчас, когда я вернулся домой уставший и потный из качалки, заметил в прихожей ее кроссовки, и мне бы задуматься над этим, остановиться и приготовиться к чему-нибудь плохому, но я был слишком утомлен, чтобы думать о чем-либо, кроме душа.

Снимая на ходу майку, направился к своей комнате, открыл дверь и, скинув мокрую вещь на пол…

— Какого черта?! — я еле подавил в себе мат. Много мата.

Я же говорил про неудачную Лину? Теперь я узнал, что есть еще и бесящая Лина, которая регулярно выводит меня из себя. Почему? Потому что Кравцова собственной персоной стояла около моей кровати и держала в одной руке ножницы, а в другой подаренную Кейт толстовку, ставшую внезапно розоватого цвета, на которой она до этого вырезала сердечки, млять. А на полу валялись всякие фигурки из ткани… Розовые.

Пригляделся.

Маек и футболок! Моих!

Я ее убью.

Придушу собственными руками, потом оживлю, чтобы снова убить, но уже другим способом.

Замершая при виде меня Элина от моего окрика вздрогнула, уронила свое орудие и вместе с испорченной вещью попятилась, промямлив:

— Сашенька, давай сядем, успокоимся, выпьем чаю…

Сесть?! Успокоиться?! Попить чаю?! Да. Секунду. Только устраню причину всех бедствий. Я, кажется, теперь даже догадываюсь, почему у Сфинкса носа нет — и в далеком Египте когда-то была своя египетская Элина Кравцова, которая за… долбала мужика и потребовала материалы для новой и супермодной усыпальницы. Ну, и пострадал бедный коточеловек.

— Линочка, солнце мое ненаглядное, иди-ка сюда, — обманчиво ласково позвал я, начав наступление в ее сторону.

— Подожди, шнурки завяжу, — брякнула она, сделав еще один шаг. Зря — позади нее только моя постель. Она, поняв это, отошла от мебели в сторону, пытаясь уйти с траектории моего пути. Тоже зря — меня ее движения делали все более злым.

— Лина, не беси меня, — расстояние между нами становится гораздо меньше. — Иди сюда.

— Ну Алекс… — жалобно протянула Лина. — Алекс, не надо вот так… Алекс, не подходи, пожалуйста. Саша!

В этот момент я наступил ногой на куски толстовки и остальной одежды, так что ярость во мне усилилась, и даже желания остановиться и разрешить ситуацию мирно не возникло. Я просто придушу ее, и конец моим проблемам.

— Сашенька, — она уперлась спиной в стену, — ты же не будешь…

Я ей оскалился — конечно, буду.

— Але-е-екс, — промычала она, вытянув руки и пытаясь удержать меня, когда я приблизился к ней вплотную.

— Лина, — прошипел я, наклонившись к ней, — какого хрена?! Ты чем думаешь, девочка?

Она смотрит на меня своими округлившимися глазами и порывисто дышит, отодвинувшись до упора к стенке, чтобы ненароком не коснуться моей голой кожи. Меня это раздражает.

— Ответь, — Я, яростно сверля Элину взглядом, обхватил одной рукой ее затылок, чтобы не смела отворачиваться. — Чего ты добиваешься?

И мы так и застыли — я, максимально вжавший перепуганную девушку в стену, и она, держащая ладони у меня на груди и явно не находящая ответ на мой вопрос. И кажется, я не заметил, когда вдруг носом зарылся в темные локоны, вдыхая ее аромат и чувствуя, как бешено стучит мое сердце. Так быстро, что я ощущаю пульсацию крови в висках. А еще… Как же вдруг невыносимо захотелось собрать ее волосы в кулак, сжать, а потом…

— Справедливости… — наконец нашлась Лина, а после совершила одну ошибку на двоих: лизнула язычком пересохшую губу.

Меня накрыло. Полностью. Бесповоротно. К ярости добавилось жгучее желание, сжигающее все предохранители к чертовой матери.

— Останови меня, — сказал я ей почти в губы. Почти. Между нами наше тяжелое дыхание.

— Что?..

Выстрел.

Моя выдержка лопнула, будто мыльный пузырь под натиском воздуха. А может, я сам сжал хрупкий шарик, не имея более сил терпеть?

Не знаю. Ничего не хочу сейчас знать, кроме ее вкуса…

Я накинулся на ее губы — жадно, втягивая их, покусывая, сам не осознавая, что хочу этим поцелуем показать. Для чего? Зачем? Почему? Я опять не знал ответа, но не мог прервать то, что все же сложно было назвать поцелуем.

Какая же она сладкая…

Я ее сжирал губами, поглощал ее, делился своим кислородом, отбирая его у нее.

Вымещал ли я злость? Не знаю. Снова не знаю. Все внезапно так запуталось, перепуталось и завертелось, что сложно стало найти в образовавшемся комке из тысячи нитей причину. Или нежность. Сейчас у меня для Лины нашлись только грубость, острое желание и ярость.

Когда мои губы плавно перешли на тонкую шейку, оставляя за собой цепочку злых поцелуев, Лина ощутимо оттолкнула меня, и я словно бы очнулся.

Мгновенно отпрянул от девушки, посмотрел на раскрасневшуюся Лину, не в силах поверить, что я… Твою мать! Я и…

— Андреев! — звонко завопила она, ладонью пытаясь стереть мои прикосновения. — Ты совсем офигел?

Стало мерзко и тошно от себя самого. А то, как она вытирает рот, и вовсе заколотило гроб моей неприязни к себе. Черт! Черт! Черт!

Что я творю?

— Уйди, пожалуйста, — попросил я ошарашенную Кравцову, закрывая лицо ладонями и пытаясь прийти в себя. Про испорченную одежду я мигом забыл — есть проблемы похуже. Например, я почти изменил Кейт, и, черт побери, я бы был не прочь продолжить.

— Да ты… Да ты… ты просто… — выдохнула как-то по-детски и чуть ли не со слезами в голосе Элина.

— Давай просто не будем?

Ответом мне послужили громкие шаги и хлопок захлопнувшейся двери.

Прелестно! Просто прелестно!

Со всей дури, хотя и понимая, что стена не причем, дал кулаком по твердой поверхности, к которой еще несколько минут прижимал Лину.

Больно!

Выругавшись, устроился прямо на полу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все. Теперь можно признаться, что я полный дебил, а у меня в жизни не менее полный дебилизм.

И что же делать?

Ответ на мой вопрос появился в голове так же внезапно, как внезапно появлялись очередные неурядицы, едва на горизонте возникала Лина. Ну вот, я снова о ней. Меня что, заело?

Дав себе мысленную затрещину, поднялся и включил ноутбук — надо успеть забронировать билет. Будет, так сказать, возвращение блудного сына обратно в Нью-Йорк. Не на все оставшееся лето, конечно, а на недельку — пройдусь, освежусь, пойму, что за собака меня укусила, раз я такой… скажем, импульсивный. Погуляю с Кетти, попробую уговорить ее поехать со мной по истечение моей передышки от Москвы, и… Да, хочу загладить вину — я же ей чуть не изменил. Причем со злости. Я еще не совсем свихнулся, чтобы считать это нормой.

У меня есть девушка, чувства к ней, отношения, и я не могу вот так… И Лина. А вдруг у нее есть парень? Однако этот вопрос мою совесть не пробудил, я ощутил лишь глухое раздражение.

Пнув ни в чем не повинное кресло и натянув какую-то разноцветную футболку, чудом уцелевшую после набега Элины, я вместе с ноутом вышел из своей спальни, дабы разведать обстановку и перестать быть последней сволочью — то есть поговорить с Кравцовой. А еще жутко хотелось пожрать — даже съел бы недавно выброшенный десерт с печеньем и пеной для бритья, а потом закусил сей деликатес слоном.

К моему счастью или несчастью, Лина ушла.

Постояв немного в коридоре, решил заглянуть к Янке, чтобы позвать ее на кухню, но она, свернувшись калачиком, видела десятый сон.

Что-то день однозначно не мой: над моей одеждой надругались, со злости поцеловался с Линой, расстроил ее и не извинился, а сейчас буду заедать проблемы в одиночестве.

Эй, Вселенная, а ты не думаешь, что как-то слишком много потрясений на один день?