Любовь навылет (СИ) - Володина Таня

О каком вообще домогательстве могла идти речь, если Оленев натурал?

В столовой они отстояли очередь, а Даша всё крутила в голове какую-то смутную мысль, которую не могла додумать до конца. Они сели за свободный отдельный столик, хотя бухгалтеры махали им руками, звали к себе. Выгрузили подносы, начали есть. Усольцева спросила будто невзначай:

— А почему вы с Эдиком расстались?

Даша прекратила жевать и с трудом проглотила кусок рыбы по-польски. Он не знала, что Усольцева в курсе таких подробностей. После встречи у трапа самолёта Даша не отвечала на звонки Эда и не открыла дверь, когда однажды он пришёл в общежитие. На работу он, слава богу, не додумался зайти, но Даша предвидела его скорый визит. Если Эду чего-нибудь хотелось, он всегда этого добивался.

— Да мы, собственно, и не были вместе. Всего один раз… — промямлила Даша, чувствуя, что краснеет лицом, ушами и даже шеей.

— Не были? Даша, извини, что я вторгаюсь туда, куда мать не должна вторгаться, но я очень переживаю за Эдика. Он уже неделю не ходит на работу и не берёт трубку.

Даша подняла глаза:

— Правда? А что случилось?

— Я думала, ты знаешь, — сказала Усольцева, и в этот момент стала похожа на маму Даши.

Вероятно, все матери одинаковые, когда волнуются за своих детей. Даша выпила стакан компота, чтобы промочить горло, и ответила настолько честно, насколько могла:

— Мы с Эдом поссорились потому, что он разболтал о нас… чужому человеку. — Ещё не закончив фразу, она ощутила себя предательницей. — Понимаете, есть вещи, которые мне не хочется афишировать раньше времени: с кем я встречаюсь, с кем живу, с кем у меня, извините, секс. Я даже родителям пока ничего не говорила, а Эд взял и рассказал обо всём.

Она медленно подбирала слова, понимая, что выставляет дело так, будто Эд слишком рано объявил их парой, а она не хотела торопиться. На самом деле Даша вообще не считала Эда своим парнем и собиралась бросить сразу после возвращения из командировки. Она злилась не потому, что он обнародовал их дружеско-интимную связь, а потому, что это разрушило её отношения с Оленевым. В глазах Оленева она теперь распутная и лживая девка — и виноват в этом Эдик Усольцев.

— Эдик не имел права раскрывать ваши отношения без согласования с тобой, — сказала Нина Петровна. — Тут я на твоей стороне. Вы должны были вместе решить, когда сообщать друзьям и родителям о помолвке.

Помолвке?! Даша вскинулась, но решила не углубляться в детали:

— Ну да, спасибо… Я сильно на него разозлилась. Если вы думаете, что он заболел из-за нашей ссоры, то я позвоню, поговорю с ним.

Нина Петровна кивнула:

— Позвони, поговори. Знаешь, у меня отрицательный резус-фактор, и роды были очень тяжёлыми… — она пристально посмотрела на Дашу и оборвала себя: — Ладно, неважно. Я хотела сказать, Эдуард — мой единственный сын, и я его очень люблю. В шестнадцать лет он влюбился в первый раз, да так неудачно, что еле выкарабкался.

Даша подняла брови. Оксана как-то упоминала о несчастной любви Эда и о том, что он стал высокомерным и холодным, но до сих пор Даша не задумывалась, правда это или нет.

— Он особенный мальчик — тонкий, ранимый и уязвимый перед тем, кого любит, — продолжала Усольцева. — Не такой, как ты или я. Мне-то плевать на всякие любови, я даже из-за развода не сильно переживала, а он тяжело воспринял уход отца. У него совсем нет душевного панциря. Когда ему было шестнадцать, он влюбился в неподходящего человека и много лет страдал. У него диагностировали депрессию, он два года принимал лекарства.

Она смотрела на Дашу так, словно хотела прочитать её мысли. Даша постаралась скрыть свои мысли. Наверное, это нормально, что человека с таким анамнезом взяли в ГУГА. Наверное, он полностью выздоровел.

— Я ничего об этом не знала, — ответила Даша, — Эд мне не рассказывал.

— Он никому об этом не рассказывает. Зачем афишировать? Он тогда школу заканчивал, а мы с Ильёй разводились. Все эти ссоры, выяснения отношений, суды… В общем, одно наложилось на другое. У Эдика был трудный период, неудивительно, что ему потребовалась помощь.

— А в кого он влюбился?

— Не знаю, он не называл имени. Могу только догадываться. Если мои догадки верны, то это была женщина значительно старше его — жёсткая, харизматичная и бессердечная. Она не поняла его обожания и не оценила восхищения. Мой бедный сын ошибся: он влюбился в человека, который не мог ответить на его чувства. В шестнадцать лет легко ошибиться, верно?

Даша глубоко задумалась. По всему выходило, что Эд влюбился в копию своей матери. Нина Петровна была жёсткой харизматичной тёткой со стальными нервами. Вот, правда, бессердечной она не была — по крайней мере к близким людям. О них она заботилась как наседка.

Даша спросила:

— Он поэтому после школы не стал поступать на УВД?

— Да, он не прошёл бы медкомиссию. Требования к здоровью диспетчеров такие же строгие, как у лётчиков, разве что сифилисом можно болеть.

— И он пошёл учиться на повара.

— Это я ему посоветовала. Он с детства торчал на кухне: то жарил блины, обязательно чтобы в дырочку, то взбивал гоголь-моголь. В десять лет он готовил лучше меня. Хотя я плохо готовлю, со мной нельзя сравнивать, — она улыбнулась.

 — Ясно…

 — Поэтому я за него волнуюсь. Будь к нему добрее, ладно? Я уверена, он не со зла разболтал ваш секрет. Возможно, у него была причина так поступить. Он по натуре не импульсивный, обычно он десять раз подумает перед тем, как что-то сделать.

Продуманный, значит. Тонкий, ранимый, но не дурак. Они в молчании доели рыбу.

— А правда, что вы пригласили меня на работу по его просьбе? — вспомнила Даша.

Усольцева смутилась, но не отвела взгляд:

— Правда. Не знаю, где он тебя встретил, — в санатории в Пажме, или на корпоративе, или просто увидел в агентстве, но зимой он пришёл ко мне и попросил взять тебя в отдел. И я согласилась. Подумала: ты — первая девочка, которой он заинтересовался, лучше держать вас обоих под присмотром. Звучит плохо, зато честно, — Усольцева поморщилась. — Извини, что так вышло.

 — Ничего, я понимаю, — ответила Даша.

 — Но я ни разу не пожалела, что взяла тебя, ты отлично справляешься. Надеюсь, ты тоже не жалеешь? Работа здесь интереснее, оклад выше, к тому же предоставляется общежитие. Ты ничего не потеряла.

 — Не волнуйтесь, мне нравится моя работа, — не кривя душой ответила Даша. — Я позвоню Эду. Выясню, что с ним происходит.

— Только не говори, что это я тебя попросила, ладно?

Когда они шли обратно, — медленно, под ручку, словно мать и дочь, — мысль, которую Даша гоняла в голове, наконец-то оформилась. Она задала последний вопрос:

— А бывшая жена Оленева до сих пор работает бортпроводником?

— Нет, она уволилась после ЧП.

— А вы случайно не знаете, как сложилась её судьба?

— Знаю. Она вышла замуж за Федю Стародубцева.

17. Даша задумалась

 Даша позвонила Эду — номер отключен. Позвонила вечером — отключен. Вдруг с ним и правда что-то случилось? Нехорошо получится. Нужно было объясниться с ним, а не игнорировать после того, как он приехал встречать её с цветами. Он же хотел её порадовать, покатать на своём крутом велосипеде. Он не знал, что она давно влюблена в другого.

После работы Даша направилась в центр города к району старых, но добротных сталинок. Погода стояла замечательная. В кустах сирени заливались соловьи, с крыш капало, вовсю пахло весной. В голове у Даши крутилась новая информация и всплывала старая, в своё время показавшаяся незначительной или неинтересной.

Значит, так: Эд Усольцев в шестнадцать лет влюбился в прекрасную даму, которая была старше и опытнее его. В то же время у них дома собирался кружок молодых пилотов под предводительством комэска «Север-Авиа» Ильи Михайловича Усольцева. В кружок входили: Матвей Оленев двадцати двух лет и Федя Стародубцев, вероятно, курсант лет двадцати. Оленев уже летал вторым пилотом с Ильёй Михайловичем, а Федя… В тот момент он вряд ли что-то из себя представлял, хотя проницательный комэск и разглядел в нём потенциал. Все трое мужчин дружили, а четвёртый — мальчик-школьник — восхищался ими со стороны.