Последняя Надежда (СИ) - Князькова Нина "Xaishi"
Я растянула губы в улыбке и открыла глаза. Девочки стояли в палате и рассматривали меня.
– Красавица. – Протянула Вика.
– Уже лучше выглядишь. – Добавила Лика.
– Тебе не больно? – Спросила Таня.
– Нет. – Ответила. Если честно, то чувствовала я себя не в пример лучше, чем за два пробуждения до этого. По крайней мере, зрение сейчас не подводило. Осторожно подтянулась на локтях, чтобы поднять тело выше. Голова слабо закружилась, но я не обратила на это внимания.
– Не двигайся. – Девочки тут же пришли в движение, и помогли мне устроиться полусидя.
– Спасибо. – Поблагодарила. – А Виталика здесь нет? – Спросила.
Подруги переглянулись и Лика нехотя созналась.
– Он в конторе. Приехал днем, злой, как черт. До этого с отцом твоим разговаривал. Им дали пять минут пообщаться. Руку дядь Ване сломал и челюсть выбил. Еле оттащили. Сейчас ходит, рычит на всех. Ему Гек уже предлагал себя в качестве спарринг-партнера, только он отказался. – Лика села на край кровати. – Мне кажется, там дело не только в твоем отце. Он меня на счет наследства твоего спрашивал. А я и забыла уже про него.
– Да лечить его надо. Я таблеточки хорошие знаю. – Тут же добавила Елизарова.
– Он хороший. Просто сейчас чувствует себя плохо. – Произнесла Таня.
– У тебя все хорошие. – Проворчала Виктория.
– Девочки, я вас так люблю. – Созналась я со слезами на глазах.
Девочки переглянулись.
– Реакция на лекарства, наверное. – Глубокомысленно изрекла Елизарова.
Глава 9
Надежда
Догилев не появлялся уже два дня, что уже было поводом бить тревогу. Он и в нормальной то жизни на такое время не пропадал, а теперь, я думала, и подавно постарается рядом быть. Нет, обиды не было. Было беспокойство.
За эти два дня ко мне забегали и Венька, и Гек, и даже баба Нюра с Александрой Алексеевной заходили.
– От ирод. – Причитала Анна Николаевна. – Чтоб ему пусто было. Это ж надо, на собственное дитя полено поднять. Хуже деда моего покойного. Но тому то я быстро объяснила, что к чему, когда кашу горячую на причинное место вывалила.
– Хорошо, что нашли быстро. – Добавила Догилева-старшая. – Теперь хоть в плане безопасности выдохнуть можно.
Мне тут же стало стыдно за такого отца, хотя я еще в детстве, казалось, смирилась с его наличием. Ну да чего уж там, когда в восьмом классе одноклассник назвал меня коровой, я обиделась и до сих пор пытаюсь похудеть, хотя по медицинским нормам лишнего веса не имею. Вот такая я злопамятная.
Виталик пришел рано утром на третий день. Я это поняла, когда проснулась от нежного запаха стоящих рядом пионов. Догилев стоял у кровати и, скривившись, смотрел на меня. Ну да, я страшная. И пахну, наверное, не ромашками. Столько дней не мылась. Поморщилась.
– Ты как? – Спросил он сорванным голосом.
Наверное, кричал на кого-то все два дня.
– Хорошо. – Я уже привыкла не делать лишних движений головой.
Постаралась подтянуться на руках, чтобы лечь повыше. На меня цыкнули, аккуратно поддели под подмышки и подтянули вверх. Как бы невзначай мужчина втянул воздух у моей шеи и мазнул по моей щеке своим носом. Я попыталась вжаться от него в подушку за спиной, и Виталик со вздохом отстранился. Помыться захотелось в два раза сильнее.
– Твой отец дал признательные показания. Сказал, что готовился несколько дней и поджидал тебя. Если бы тебя не стало, то все твое имущество отошло бы твоей матери, которая поделилась бы с ним, не задумываясь. – Отчитался он, пристально изучая мой потрепанный вид. – Он утверждает, что твоя мать обо всем знала.
Не знаю, что было на моем лице, но в душе ничего не всколыхнулось. Я и в детстве то больше у бабы Нюры с Ликой ошивалась, чем дома. Из школы нехотя уходила… Потому, наверное, в учительницы и пошла. Да еще и потому что, в педуниверситете проходной балл на бюджет был ниже, чем в других ВУЗах. Деньги тратила только на жизнь.
– Почему врач не говорит, когда меня выпишут? – Задала вопрос.
– Потому что тебе надо препараты вводить. – Догилев устало потер лицо.
Я задумалась.
– Так ведь можно, чтобы медсестра к Анне Николаевне приходила раз в день и все. Я смирно лежать буду. – Пообещала.
Мужчина раздраженно выдохнул и резко отвернулся к окну, за которым еще было сумеречное марево зимнего утра.
– Ты не будешь жить у Лапотковой. – Отрезал он.
Я поняла, что ничего не поняла.
– Я домой не хочу. – Призналась.
Догилев понятливо дернул головой.
– Анна Николаевна не сможет за тобой присматривать в силу возраста. – Сообщил он, не поворачиваясь.
– Так мать дома меня добьет за то, что отец из-за меня сел. – Развела руками.
– Ты не будешь жить дома. – Услышала в ответ.
Здрасьте, приехали.
– А где же…?
– У меня. Ты будешь жить рядом со мной. В одном доме. И хрен я тебя выпущу из своего поля зрения. – Он напряженно скрипнул зубами и повернулся ко мне.
Я оторопела. Вот так постановка вопроса.
– Эмм… а-а… ну-у, – попыталась я сформулировать хоть что-то.
– Это не обсуждается. – Торопливо пояснил он.
Я собралась и решительно выпалила.
– Я у Веньки поживу.
Догилев весь напрягся, как пантера перед прыжком.
– Господи, ну чего тебе еще надо? – Прошипел он, подняв голову к потолку. – Давай, я Кулаеву ногу сломаю, и ты все равно будешь жить со мной? – Неожиданно спросил он.
– Да ты… ты.., – не нашла я слов. – А Александра Алексеевна как же? – Отыскала я причину, чтобы не жить рядом с ним.
– Мама будет рада. – Он мягко улыбнулся и повернулся ко мне лицом. – Она всегда мечтала о дочери, но за Ликой ей физически не угнаться. А тут такая радость. Лежит, бегать не может. Красота.
Я запыхтела, как баб Нюрин Кутузов поутру. Хотела еще повозражать, а потом махнула рукой, мстительно строя коварные планы.
– Хорошо. Я поеду жить к тебе. – Мило улыбнулась.
Виталик же, наоборот, напрягся.
– То есть ты согласна? – Спросил настороженно.
– Ну да. Выхода-то ты мне не оставил. – Вновь развела руками.
– Тогда я пошел узнавать, когда тебя можно будет перевезти. – И чуть ли не бегом выбежал из палаты.
Ну и на что я согласилась?
Доктор согласился отпустить меня домой лишь через два дня. Перед этим он назначил повторное обследование, снял повязку с головы, давая рубцу затягиваться естественным способом. Я не сильно обрадовалась, но перспектива полноценно помыться приблизилась, что не могло не вдохновлять. Казалось, что у меня уже все чешется, и муравьи скоро муравейник у меня в остатках волос построят. Брр. Нет, я понимаю, что это излишняя мнительность, но легче от этого не становится.
Из больницы я вышла на руках Догилева. Голова кружилась, в глазах все прыгало, не смотря на то, что Виталик старался двигаться плавно и меня не трясти. Ох, как же я без помощи буду в таком состоянии?
– Ты чего с отцом сделала? – Раздалось откуда-то справа.
С трудом повернула голову и увидела маму. Видимо, в больницу ее не пускали, так она решила у дверей караулить.
– Чего тебе? – К горлу подступила тошнота, но мне удалось задать вопрос.
Догилев громко скрипнул зубами, но маман это не устрашило.
– Как ты могла родного отца в тюрьму посадить? – Немного истерично спросила она.
Ну и что на это ответить? Я прикрыла глаза, пытаясь хоть как-то уйти от абсурдной ситуации. Почувствовала, что меня вновь понесли.
– Стой! Куда ты ее несешь? Я недоговорила! – Набросилась мама на Виталика.
– Отойди! – Рявкнул мужчина у меня над ухом, и я почувствовала, что меня сгружают в машину, сиденье которой было сильно откинуто назад.
Моя голова мягко опустилась на подголовник, и мир перестал вращаться с безумной скоростью. Я даже веки разлепила. Дверь захлопнулась, отрезав меня от морозного воздуха, и Догилев в два шага оказался рядом с моей матерью.
Из машины слов было не разобрать, но тон, которым он говорил с ней, был крайне эмоциональным. Да и активная жестикуляция с большим набором понятных и неприличных жестов не давала простора для фантазии. В общем, если мама и сейчас не поймет, что от нее хотят, то до нее это никогда не дойдет.
