Людмила Белякова - Свадьба – навсегда! (сборник)
– Скажите им – эта-мой-му-у-жжж! – крикнул Маринка Галине Палне.
– Ой, лучше не надо! – сжалась в комочек та.
– А то что – меня съедят, как салат оливье, а его все равно на… этих… женят? – невольно остановилась Маринка.
– Ну да, – смутилась Галина Пална. – Вроде… Местная специфика!
– Ну, порядочки тут у вас!.. И что теперь делать будем?
– Не знаю, – покачала головой Галина Пална. – Не знаю…
«Уважаемый», воспользовавшись промедлением, снова вцепился в Димину рубашку и стал тянуть его в сторону, где за ситуацией зорко наблюдали девицы-невесты количеством в полсотни. Своих женихов они оттеснили и рыжего скандинава далеко не отпускали.
– Так, – решительно сказала Маринка, берясь за другой рукав мужниной рубашки. – Сколько?
– Ой, девушка…
– Сколько, я спрашиваю?! Переведите ему! Ну?
Галина Пална, судорожно вздохнув, что-то сказала седому. Тот насторожился, переводя глаза с налившимися кровью белками то на Маринку, то на Диму. Подумав и пошевелив толстыми губами, он выдал пулеметную очередь гневных междометий.
– По десять долларов за каждую, – смущенно опустив глаза долу, перевела Галина Пална.
– И сколько этих кукол он настругал? – уперлась руки в боки Маринка.
– Шесть…
– Ё-моё! – восхищенно выдал Витек, время от времени щелкавший колоритное сборище мобильником. – Во свезло те, Димон! Поле деятельности не пахано!
– Ну хорошо. – Маринка выпустила мужнин рукав и полезла в карман юбочки за бумажником. – Вот этому чучелу полтяшок – и пусть гребет отсюда на хрен!
– Шесть, Мариночка, – напомнила Галина Пална жалостно.
– Хватит!.. Моему мужу все равно столько не освоить! Он человек интеллигентный! – Маринка сунула Галине Палне мятый американский полтинник и, отпихнув с дороги пускавших слюни зрителей обоего цвета, пошла к трибуне. – Все свободны, всем разойтись! Шоу из оувер!
– Ну, после этого я подарки у чужих брать тем более стесняться не буду, – все еще кипела Маринка, когда они уже в кромешных африканских сумерках, под затейливые вопли гиен вернулись на базу – гостиницей этот караван-сарай никто даже в мыслях не называл. – Это ж надо – такое разводилово устроить, а?
– Мне кажется, дорогая, ты несправедлива. Это все чистая случайность… Кто мог знать, как это все обернется?
– А по-моему, они этого рыжего специально держат и подсаживают среди публики – чтоб народ провоцировал скакать! А те, в перьях-бусах, лохов конкретно и разводят! У них все просчитано было!
– Маришка, дорогая, ты просто проецируешь свой мощный интеллект на поведение вполне средних людей, – убеждал жену Дима, когда после всех перипетий и поездок они остались одни. – Никто бы до этого не додумался.
– А я уверена…
В стенку недвусмысленно постучали, и Маринка понизила голос:
– … что они всех этих девок нам бы загнали, и не один раз, да! Оптом!
– Мариш, давай баиньки? Так, вишь, я напрыгался… А? Тем более завтра тоже экскурсия.
– Ну да, – сообразила Маринка. – Извини… Просто полтяшка жалко. Ни за что отдала.
– Да ерунда, заработаем… И не ни за что, а вроде как за меня. Разница же есть?
Маринка еще что-то тихонько пошипывала о том, что неплохо бы Анджелине Джоли сюда наведаться да всю эту прорву девок удочерить, а ее пупсику Брэдику их конкретно оприходовать, но это уже были остатки. История с общеафриканской комсомольской свадьбой счастливо завершилась.
На следующий день Галина Пална действительно вывезла их в местную степь – поглазеть на диких животных. Те были вялые, явно голодные – видно, в ожидании дождливого сезона, когда полезет, как ненормальная, местная мурава, наполнятся реки и у зверья начнется сладкая пора ухаживания и сватовства.
– Но тогда они очень агрессивные, – сказала экскурсоводша, показав им одиноко пасшегося носорога. – Может, и к лучшему, что мы здесь в такой сезон.
– Ага, тот вон бугай сослепу нашу тачку за бегемотиху примет – и давай ее!.. Бум-бум-бум!
– Помолчи, Виктор, – тихо, но решительно сказала Илона. – Сними его лучше, пока он в самом деле не бросился.
– Представляю, какой голос у этого КамАЗа, – пробормотал Витек, наводя на зверя видеокамеру.
Галина Пална собралась было ответить, но носорог, будто услыхав, поднял рыло от пыльной земли и, вытянув губы трубочкой в сторону непрошеных гостей, издал писклявый, жалобный звук.
– Ну ты и Басков! – прыснула в кулачок Маринка. – Совсем отощал бедняга!.. Жаль, яблочка нет…
На обратном пути из пустыни они еще день пробыли в столице, оказавшейся кучкой белостенных дворцов в окружении одноэтажных домишек, накупили сувениров и улетели на родину.
– Я знаю, почему все африканцы такие бедные, – сказала Маринка, когда они уже выруливали к причалу в Шереметьево.
– Отчего, милая? – вежливо поинтересовался Дима.
– Потому что они образовались из тех, у кого не было денег на обратный билет.
Дима в сомнении покачал головой, но возражать почему-то не стал.
– … Ух, как не к себе домой! – сказала Маринка, когда они ввалились в свой остывший домик.
– Да, – теперь согласился с ней Дима. – Похоже, это не мы сменили обстановку, а она сменила нас.
– Не проблема… Главное, съездили и вернулись!
Через неделю после возвращения, когда были отданы все визиты, розданы все подарки, рассказаны – за исключением некоторых необязательных подробностей – все приключения, перед Маринкой и Димой опять, как плесень из теплого угла, выполз и нагло разлегся на полу гостиной денежный вопрос.
– Да, а чей-то друг-то наш не звонит? – вдруг вспомнил Дима, занятый сейчас по большей части своими эпохальными научными разработками. – На него не похоже.
– М-да, не похоже… Звони ты, это солиднее. А то мне эти его сюси-пуси…
Дима послушно набрал номер Якова Ефимовича. В трубке долго и как-то безнадежно вякало, а потом мобильник и вовсе отключился.
– Странно… Может, на промысле? Обеднел, пока мы там носорогов гоняли, – предположил Дима.
Но старый мошенник не отвечал до вечера.
– Мариш, ты попробуй, а? Может, тебе повезет, – предложил раздосадованный Дима, когда за окном уже были синие весенние сумерки. – Едем мы завтра, нет?
– По-любому едем, – отрезала Маринка, но взялась за трубку местной городской пятизначки, чего они обычно не делали по веской причине «лень крутить этот дурацкий диск».
Дима сидел и смотрел, как Маринка слушает все те же противные гудки в трубке.
– Але! – вдруг подпрыгнула она. – Але? А Яков Ефимыча можно?… Это… знакомая… Ну да?
Все то время, что Маринка делала бровки домиком и слушала, Дима наблюдал за выражением ее лица, менявшимся от сосредоточенного к растерянному.
