Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами
Мелкая, вонючая жадность испортила всю разработанную схему!
Он рванул на себя дверцу бара с силой, от рывка затрещали надежные медные петли, выхватил чистый бокал и налил до половины виски, раздраженным движением крутанув крышку с бутылки так, что она улетела куда-то, проскакав по паркету.
А те, которых он послал к дому!!
Он ненавидел до звенящей ярости внутри этих гоблинов с их тупой самоуверенностью, причислением себя к хозяевам жизни, основанной на причастности к криминалу и наличии оружия в кармане.
Быдло, тупое, мелкое! Смердящие своей узколобостью, жадными грязными руками, тянущимися ко всему, что можно украсть, урвать, отнять!
Он дал четкие указания, выверив план посекундно, до мелочей!
Он забыл отвести в своем просчитанном плане зазор на тупость, неумение выполнять приказы и непомерную жадность быдла. И лень!
Сказано было тем: не сидеть в машине у подъезда — рассредоточиться, один возле квартиры, другой у подъезда.
Его даже подташнивало, и он знал, что не от виски, а от брезгливости.
Надо взять себя в руки!
В ярости невозможно думать, а думать надо… Ой как надо, четко, быстро, от этого зависит все: и прекрасная красота задуманного и практически осуществленного детища, и деньги, настоящие, те, что можно назвать деньгами с почтением, с большой буквы, и его жизнь.
Теперь и его жизнь!
Он много лет шел к этому — годами, годами! — кропотливо, шаг за шагом, шел к своей цели. Он выстроил и спланировал все красиво, талантливо и любовался построенной схемой, своими достижениями!
И на последнем, решающем этапе такие неприятности, и только потому, что он нанял это говно!
Но он не мог обратиться к другим, более компетентным и профессиональным людям, с которыми привык работать, — не мог! У этих своя этика и цеховые договоренности, даже у одиночек высокого уровня, его бы сдали сразу, и не за деньги, а именно в силу того самого профессионализма. Пришлось прибегнуть к отморозкам дешевым.
Без этой Романовой он попадет так!.. Те люди, которых он задействовал, и долго обрабатывал, и которым дал гарантии, — они ни ждать, ни шутить, ни слушать его не будут — прихлопнут, как букашку надоедливую, никто и не заметит!
Романову он найдет! У нее работа, детище всей жизни, и мать — она не исчезнет, объявится! Куда она денется!
Надо ждать, расставить везде, где она может появиться, по человечку и ждать!
Он умеет. Ничего, ничего — он подождет!
Отморозкам урок преподнесен. Он выстрелил одному из них в живот и получил небывалое удовольствие, близкое к экстазу, наблюдая, как он дергается и корчится в агонии, объясняя попутно остальным, как надо выполнять его приказы! Натуралистическим примером!
И посмеялся от души их попыткам дернуться, доведя до их крошечных мозгов, что их пахан предложил ему перестрелять их всех за нерадивость и неисполнение приказов, а он других пришлет.
Хотите жить?
Он получил удовольствие.
Давай, Сашенька Романова. Объявись! Где ты там прячешься, глупенькая?
И он засмеялся! Зря он так расстроился и исходил злостью, это даже интересно — «поводить» ничего не понимающую, бесполезно мечущуюся дамочку!
Да, и надо срочно выяснить, что это за мужик ей помог. И главное: почему?
Александра бежала за Гуровым Иваном Федоровичем, перестав ориентироваться в сплетении улиц, переулков и дворов, через которые он ее тащил, так и не отпуская руки. Они вынырнули из какой-то подворотни на дорогу и остановились. Вернее, остановился он, а Сашка, налетев на него, прекратила движение, как Конек-Горбунок: «Встань передо мной, как лист перед травой!»
— Постойте здесь. Я сейчас! — подал голос молчавший во время пробега господин Гуров. — Никуда не уходите!
— Есть! — отозвалась Сашка.
Отпустив ее руку, он куда-то скрылся. Быстро так!
Санька постояла, переминаясь с ноги на ногу — от каблуков и бега на различные дистанции ноги немилосердно гудели.
«Стою тут, как… — начала ворчать про себя Сашка. — А чего я его слушаю! Он сам по себе, я сама!»
Она увидела себя как бы со стороны — стоит дамочка, одна, в четыре утра, на московской улице, переминается с ноги на ногу! Как это называется?
Уж утро близится, а Гурова все нет!
Надо поймать машину и…
И что дальше? Куда ехать?
«По дороге подумаю!» — решила Сашка.
И, увидев приближающийся свет фар, подняла руку.
«Десятка» цвета «мокрый асфальт» остановилась возле нее, открылась пассажирская дверца — нынче она в фаворе — все-то перед ней дверцы распахивают! Перегнувшись через сиденье, показалась уже привычная за сегодняшнюю ночь личность.
— По-моему, я сказал стоять и ждать, а вы ответили: есть?
— А по-моему, самое время не стоять, а что-то делать! — проворчала Сашка, забираясь внутрь.
Машина тронулась, а Санька раздраженно и сурово поинтересовалась:
— Ну, а эти «дровишки» откуда, «вестимо»?
— Угнал! — жизнерадостно доложил Иван Федорович.
— Да вы что, батенька, больны? — подскочила на сиденье Сашка. — У вас что, автомобильная клептомания?
— Ну не пешком же нам идти! — аргументировал свои действия господин Гуров.
Или при таких наклонностях скорее гражданин? Или как там принято обращаться к преступникам — подозреваемый?
— Да что вы вытворяете?! Я абсолютно и глубоко законопослушная гражданка, меня даже ГАИ ни разу не штрафовала! А если нас сейчас повяжут? — бушевала Саша.
— Вряд ли, — усомнился подозреваемый.
— Что значит «вряд ли»? А план там какой-то «перехват» и всякие быстрые реагирования?
— А вы слышали, чтобы это хоть раз сработало?
— Да какая разница! — призывала, как Остап Бендер, к почитанию Уголовного кодекса Александра. — Это же криминал беспредельный какой-то! Вы машины угоняете, словно ягоды в лесу собираете! Это что, ваше хобби или основное занятие?
— Я уже отвечал на этот вопрос отрицательно, Александра! И чтобы успокоить ваше законопослушное гражданское возмущение, могу уверить, что ничего с этими машинами не станет. Одна у кафе осталась, где ее завтра и найдут, эту сейчас тоже пристроим на видное место. Расслабьтесь, Александра!
— Не называйте меня Александрой! — потребовала она.
— Ну, хорошо! — легко согласился он. — Я буду звать вас Алекс.
— Угу, — с язвительной надменностью отозвалась Сашка, — а я вас Юстас!
— Зачем же так нервничать? — усмехнулся автомобильный клептоман.
— Куда мы едем? — потребовала объяснений Санька.
— Ко мне домой.
— С какого это перепугу?
— У вас есть другие предложения? Куда вас отвезти? К друзьям, маме, на дачу, в тайгу? — огрызнулся он, перестав улыбаться.
