Эстер Росмэн - Без покаяния. Книга первая
— В третьем мире нет ничего хуже бациллы, разве что инфляция.
Бритт рассмеялась и посмотрела ему в глаза. Она выглядела такой счастливой. А по его венам все еще курсировал адреналин, ворвавшийся туда с сообщением о выходке Моник. Все же Элиот сумел скрыть свой гнев и растерянность. Он предложил ей руку, она положила свою на сгиб его локтя, и они направились к парадному входу.
— А Моник здесь? — спросила Бритт.
— Нет. Боюсь, она опоздает, это у нее в обычае.
Слуга-индиец открыл перед ними двери зала, где проходил прием. Там их встретила разноголосица, музыка, аромат еды и восточных благовоний. Бритт взглянула на него, лицо ее сияло от счастья.
— Я впервые на дипломатическом приеме, — созналась она. — Немножко нервничаю.
Ему понравилось, что она способна так открыто признаться в своей небольшой слабости.
— Сделайте два глубоких вздоха, расслабьтесь и держите ровную улыбку. Управитесь с этим — будете иметь успех.
— Вас послушать, так все это очень легко.
— Ну, не труднее, во всяком случае, чем упасть с велосипеда.
— Скажете мне, если я что-нибудь буду делать не так, ладно? Я решила воспользоваться подходящим случаем и немного поточить зубки, прежде чем появиться в вашингтонском обществе.
Элиот был весьма доволен тем, что будет сопровождать ее весь вечер, — как член семейства, которому она может доверять. Насколько она может ему доверять, он не думал. Главное сейчас, пожалуй, то, что он хоть на время выкинет из головы Моник.
Когда они приблизились к Эдриэнн Вэлти и послу, Элиот представил ее. Эдриэнн тотчас куда-то уволокла Бритт, и Элиот пал духом. Он заказал порцию двойной водки с тоником и следил за развитием действия издали.
Его мачеха выглядела и вела себя очень хорошо. Ее улыбка ни разу не показалась искусственной, речь звучала чисто, искренне и очень мелодично. Он видел, что она мгновенно усвоила его маленький урок. Что ж, это для нее действительно хорошая подготовка к выходу в вашингтонский свет. Минут через десять она очаровала всех гостей, что, казалось, доставило ей немалое удовольствие. Он не без удивления подумал: где же таилось прежде все то, что так пышно начало расцветать в ней сегодня?
С таким умом роль жены-товарища, жены-помощницы не может удовлетворять ее долее, чем полгода. Моник и столько не продержалась. Трагедия этого создания, его жены, в том, что она не способна логически мыслить. Ей показалось мало быть просто женой, но и конструктивной альтернативы этому она не находила. Отсюда пьянство, неразборчивые интрижки. Отсюда и Фэрренс… Элиот вообразил себе картинку: Моник повышенным голосом, так, что ее слышат все, обзывает несчастную индианку дешевой проституткой, отчего у злосчастного Фэрренса отвисает челюсть.
Черт ее задери совсем!
А ему бы не на приеме сейчас быть, а мчаться приносить извинения оскорбленной женщине. Слушок насчет выходки Моник уже наверняка дошел и сюда. У многих сотрудников миссии есть приятели в правительстве. Правда, Эдриэнн Вэлти, если и знала, виду не показывала, но на то она и жена посла. Даже если бы Юджин сообщил ей о разразившейся только что ядерной катастрофе, она и глазом бы не моргнула, дабы не вызвать панику среди гостей.
Элиот направился к столику с закусками, но его перехватила Саломея Хагент, прижавшись обширной грудью к его руке — верный признак того, что она желает поговорить с глазу на глаз.
— Что за очаровательная девочка эта миссис Мэтленд, просто восторг!
— Да, она прелесть, — сказал он, отхлебывая добрый глоток своей выпивки и радуясь уже хотя бы тому, что разговор не коснулся Моник.
— И такая смышленая. Подозреваю, что она вскоре окажется в Верховном суде, рядом со своим мужем.
— Почему это?
— Она хочет стать адвокатом. Разве вы не знали? Она сказала мне, что через месяц поступает в школу правоведения.
Элиот посмотрел в сторону Бритт. Вокруг той собралось с полдюжины задорных петушков из посольского штата, включая Юджина Вэлти.
— Ну вот, Саломея, а я и не знал столь значительного факта. Впрочем, ваше сообщение меня не особенно удивляет, она действительно умница.
Саломея повернулась и, глядя на Бритт, сказала:
— Удивительная девочка. Жаль, что этот судейский разболелся и не смог прийти. Я бы с удовольствием на него посмотрела.
— Энтони солидный и весьма представительный человек.
— Он, должно быть, и мужик хороший, раз положил глаз на такую роскошную девочку и она от него не отвернулась. — Проговорив это, Саломея подцепила с подноса канапе и, отправив его в рот, величественно удалилась.
Элиот продолжал стоять и смотреть в сторону Бритт. Весь ее вид вдруг страшно взволновал его. Он попытался представить, как у них с Энтони обстоит в сексуальном плане, но что-то в нем сопротивлялось этому. Он никак не мог разобраться, что беспокоит его, — ассоциации, связанные с его матерью, или банальная ревность. К Энтони он всегда относился несколько двойственно — с уважением и неясным ощущением вины, скорее всего потому, что не испытывал к отчиму особенно добрых чувств. Возможно, сейчас старинная неприязнь вылезла наружу лишь из-за того, что на сцене появилась Бритт? Ах, опять эта зависть!
Элиот почувствовал, что кто-то подошел к нему, обернулся и увидел мажордома Вэлти, сикха внушительного роста по имени Рами. И хотя всем своим видом — ростом, камзолом, тюрбаном и бородой — он производил на присутствующих весьма грозное впечатление, на самом деле был очень внимательным и всегда готовым улыбнуться человеком, а его глаз улыбка не покидала вовсе.
— Добрый вечер, мистер Брюстер.
— Рами! Ну как вы?
— Превосходно, сэр. Благодарю.
— Веселенький вечер. Вам, наверное, достается…
— И в самом деле, сэр, дел хватает.
В это время Бритт сказала что-то, заставившее ее окружение рассмеяться, а всех остальных — обернуться к ним.
— Сегодня, сэр, я вижу, здесь у нас объявилось новое сокровище, — меланхолично заметил Рами.
— Да, супруга члена Верховного суда.
— Его превосходительство тоже здесь?
— Нет, Рами. Сегодня честь сопровождать эту даму выпала мне.
Они немного поговорили о том, что, с точки зрения Рами, представляло интерес для обоих. Но Элиот легко читал его мысли и чувства. Они оба продолжали восхищаться и любоваться супругой его превосходительства Верховного судьи.
— Скажите, Рами, сюда сегодня не звонила миссис Брюстер? — спросил Элиот.
— Нет, сэр.
— А Роберт Фэрренс еще не появлялся?
— Нет, сэр.
Моник и Фэрренс не могли быть темой их обсуждения, даже если бы Элиот того и захотел. Но это не значило, что мажордом пребывает в неведении. Рами знал больше, чем кто-либо еще в Дели. Когда Элиот отставил пустой стакан, Рами сделал знак официанту, и тот мгновенно принес новую порцию водки с тоником, что говорило о безупречно налаженном ведении домашнего хозяйства посла. В этот момент Рами, кивнув в сторону двери, сказал:
